HELLSING FANFICTION

Название: ММК
Автор: Annatary
E-mail: anna-a-borodina@yandex.ru
Бета: Шинигами
Категории: просто зарисовка
Персонажи: две подруги, машина, ночь
Рейтинг: G
Предупреждения: нет
Содержание: описание реального случая, картинка зимней ночи.
Статус: Закончено

Ночь. Длинная зимняя ночь. Одна из тех бесконечных безлунных ночей, когда в темной тишине горят холодные звезды на безоблачном небосклоне. Два часа после полуночи. По безлюдной дороге едет машина…
Когда-то давно эта дорога была стратегическим объектом ближнего Подмосковья, по ней, в случае войны, планировалось перегруппировывать войска Московского Гарнизона. Она же должна была служить запасной взлетно-посадочной полосой для самолетов. Странно, и как они хотели сажать самолеты на том участке, который люди, часто проезжающие этим маршрутом, иначе как «подъем с переворотом» и не называют? Изрезанная холмистая местность, трасса изобилует спусками и подъемами, крутыми поворотами на гребнях и в ложбинах, освещение только естественное: днем – солнце, ночью – луна и звезды. В любом случае, ехать здесь ночью человеку, не знакомому с хитрым норовом этой дороги, очень непросто.
Сейчас эту трассу гордо называют Федеральная Автомобильная Дорога А107 или «Малое Московское Кольцо», а в просторечии – «вторая бетонка».
После полуночи этот участок, от Дмитровского до Ярославского шоссе, пустеет. Несколько деревень стоят в отдалении, свет их окошек и двух-трех уличных фонарей едва долетает до разбитого асфальта «бетонки». Путь припозднившимся автомобилям освещают только собственные фары, да отблески флуоресцентного слоя на дорожных знаках, обозначающие край заснеженной полосы. Будь осторожен, путник, за этими отсветами – глубокий кювет, и до утра никто не придет тебе на помощь, потому что даже мобильные телефоны отказываются работать в этих местах.
Но машина едет уверенно и быстро. Водитель знает все причуды лихого тракта и не боится нежданного поворота, спускаясь в очередную логовину промеж крутых склонов. Странная маленькая машинка, немного похожая сбоку на силуэт компьютерной «мышки». Уже не новая, но отлично ухоженная, она чутко повинуется рукам управляющего ею.
Взобравшись на очередной холм, водитель притормаживает. Стихает, сбрасывая обороты, заглушенный двигатель, мягко скрипит снег под шинами остановившейся машины. Замолкает и без того негромкая лиричная музыка в салоне. Два мягких хлопка – открылись и закрылись двери, выпуская в безмолвную ночь тех, кто был внутри. Две девушки выходят в безветренный холод ночи. Погашены габаритные огни, и мир вокруг них окутывает почти полная темнота. Две подруги в легких пуховых куртках и непромокаемых штанах стоят, облокотившись на крышу машины. Почти одинаковым движением запрокинув вверх головы, они смотрят в бездонное, полное звезд небо.
Тишина крадет звуки. Холодный зимний воздух щиплет раскрасневшиеся от ветра лица. Они едут из «Волена», куда неслись пять часов назад как на крыльях, чтобы, после долгого и мучительно-нервного рабочего дня, попытаться разогнать одуряющую тоску, слетая с Яхромских холмов на горных лыжах. Ветра уже давно нет, он остался на склоне, откуда они катились, ныряя в вихрь взлохмаченных и колючих снежинок, пытаясь утопить в ликующем в крови адреналине безумную горечь и усталость от бесплодности стараний прошедшего дня. Ветра уже давно нет, но искусанные им щеки все горят, не чувствуя холода зимней ночи.
Небесный Охотник – Орион – одно из красивейших созвездий северного неба уже клонится к своему закату, и лишь часть его видна из-за окруживших дорогу елей. Его звезды колюче и холодно светят в промерзшем безветрии. Их голубовато-белые лучи пробиваются даже сквозь ветви деревьев. Это ведь не лес, а так, заградительная лесополоса вдоль дороги шириной от силы в пять шагов, за которой небольшое поле. Одной, давно сгинувшей в водовороте истории, советской власти известно, зачем здесь был вырублен еловый бор. Ради малюсенького клочка скудной земли, что родит лишь горох да травы, годные только на корм скоту. Но оно тут есть – это поле за лесом, который виден насквозь даже летом, когда зеленеет кустарник, выросший между вековыми елями. А за полем, километрах в полутора, стоит деревенька, поворот на которую они проехали пару минут назад. Никак не вспоминается название поселка. Не важно. Пусть остается безымянным. Почти все огни в нем погасли, только пара окошек еще светится малюсенькими маячками во мраке. Тишина позволяет донестись лаю собак, спорящих, кто из них завтра будет главным на узенькой улице посреди деревни. Единственный звук, который слышен в ночи. Даже поскрипывание остывающего мотора скорее ощущается чуть заметным дрожанием корпуса, нежели слышится ушами.
Две девушки возле заглушенной машины молча смотрят в небо. Оно не черное, нет. Лишенное безжизненной подсветки электрических фонарей города, оно открывает свои краски. Не сразу, словно нехотя, небо начинает свой рассказ. Постепенно оно предстает взгляду синим. Настолько глубоко и темно-синим, что кажется – но не становится – почти черным. Оно словно мазками меняет свой цвет. Вот чуть посветлее, поярче – если приглядеться, то становится ясно, что это Млечный Путь окрашивает небосклон едва заметным свечением. Вот здесь темнее – это провал между звездами. Вон там, у горизонта, тонкой нитью лег золотистый штрих – там Москва с ее огнями. Там гаснут звезды, чей свет убит свечением неоновых реклам. А здесь они сияют, так близко, что кажется – залезь на крышу машины, встань во весь рост, потянись вверх рукой и зачерпни горстью холодные белые искры.
Мороз забирается под куртку, набрасываясь на защищенное лишь тонкой шерстяной «водолазкой» тело. Неразличимо в темноте морщится одна из девушек и смотрит на часы, подсветив циферблат зажигалкой.
- «Час волка» прошел, - негромко произносит она, обращаясь к своей подруге. – Поехали домой.
«Да, - безмолвно кивает та, открывая дверцу машины. - Поехали».
С ровным мерным урчанием заводится двигатель, вспыхивают фары, прорезая темноту двумя ярко-желтыми лучами. Старенькая «Мазда» аккуратно выруливает с обочины на полосу и упрямо устремляется вперед по укатанному до блеска снегу. Две девушки молча едут домой. Слова давно не нужны тем, кто вместе прошел огонь и воду, кто ликовал и плакал, разделяя на двоих и боль, и радость. Чья дружба крепче и сильней иной любви. Завтра их снова ждет безумный день, где надо будет каждую минуту доказывать, что молодость не всегда означает глупость и легкомысленность.
Но это будет завтра, а пока только заснеженная «бетонка» безропотно ложится под колеса, и тихий голос Милен Фармер печально поет из динамиков о любви и одиночестве.