HELLSING FANFICTION

НАЗВАНИЕ: «История одной дружбы»
АВТОР: Шинигами
E-MAIL: bagira776@mail.ru
ЖАНРЫ: городская зарисовка, полусказка.
РЕЙТИНГ: G
ПЕРСОНАЖИ: девушка и ее очень необычный друг.
БЕТА: none. Кто вызовется?..
СТАТУС: закончено.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: некоторые из описанных здесь событий имели место быть в действительности. Какие-то – украшают сюжет. Какие именно – решать вам.
ОТ АВТОРА: впервые попыталась описать нечто подобное… кхм, на ваш суд. И да: не судите меня, тру-метроманы, этот взгляд сугубо ИМХОшный…
P.S. Автор – шизофреник.

Посвящается замечательному человеку, Кандиду Невструеву-Ромеро, моему дорогому Бато. За то, что помог переосмыслить кое-какие вещи и посмотреть на них под другим углом. Arigato.

Сегодняшнее утро. Спальня.

Да-да… я знаю… помню, черт тебя побери, я все помню! Только прекрати отвратительно звенеть! Точный шлепок по маковке будильника, и обессилено замираю на животе, уткнувшись носом в подушку, которая съехала куда-то под батарею. Скажете, подъем в десять утра не так страшен? Может быть… но не для того, кто лег спать в шесть. Села на кровати, угрюмо потерла шею, затекшую от неудобного лежания, попыталась пригладить торчащие во все стороны вихры. Вздохнула. Черт с ним. Некогда болеть, некогда валяться. Сегодня тот еще денек. И пережить его надо достойно. Пинком ноги сбрасываю на пол груду одеял и подушек и, пошатываясь, бреду в ванную комнату. Сегодня предстоит новая битва в затяжной войне со злейшим врагом – беспощадным собесом…
И гулким звуком в пустой квартире – топот собственных ног…
Топот… перестук.

Восемь лет назад. Станция «Ясенево». Направление – к центру.

- Лешик, ты меня слушаешь?
Отрывается от своего динозаврика из пластмассы. У меня один в один такой же.
- Тебе чего?
- Ты слышишь? – воздеваю палец к небу, то есть, к лампам.
- М? – Лешка кривит лоб, оглядывается на шумящих одноклассников с сувенирами, смотрит по сторонам, пожимает плечами.
- Нет. Насть, ты о чем?
- А если послушать колеса, то услышишь мелодию из «Розовой пантеры»! – на лице почти счастье. Лешка замирает, прислушивается к ритмичному грохоту колес вагона, потом кивает пару раз. Мы с другом переглядываемся и, не сговариваясь, в два голоса:
- Тыдым-тыдым, тыдым, тыдым-тыдым-тыдым-тыдым-тыдыыыым, тыды-ды-ды-дыыым...
А люди в вагоне странно косятся на двух детей с одинаковыми динозавриками в руках, подпрыгивающих, хватающихся за отполированные тысячами ладоней поручни.
Да… мне с раннего детства нравился перестук колес…

Сегодняшнее утро. Кухня.

Спокойный завтрак в спокойной квартире, а все равно морозец по коже пробегает. И вовсе не от прохлады. И вовсе не от ледяного молока в миске с хлопьями. И вовсе не от осознания бредовости моей нынешней эскапады – знаю ведь, что в который раз промурыжат просто так. Холодок пробирает до самых костей от осознания того, что предстоит поездка. Встреча с… хм… а кто ты для меня?..
Залпом допиваю оставшееся молоко, сладкое от пудры на хлопьях, решительно направляюсь в коридор, пока запал не кончился, пока не потянуло сесть на коврик с книгой и уговорить себя «перенести на потом». Ну-ка, еще разок вспомни о «приключении»… вспомнила, пронеслось, стремительно щекотнуло сознание. И снова мурашки по коже. Люблю я эти поездки…
Тяжелая сумка привычно оттянула плечо, хлопнула входная дверь. На улице мороз трогает пальцами за уши. Втянула голову в плечи и – перебежками, перебежками. Туда, где тепло…

Десять лет назад. Станция «Октябрьская». Направление – на север.

- Папа, мы же под землей, да?
- Да, Чукча.
- А под землей ведь холодно? – шмыгаю покрасневшим еще на поверхности носом, поправляю сумку с коньками, переброшенную через плечо.
- Обычно – да, - отец легко соглашается и осторожно ставит рядом с собой хоккейную клюшку.
- Но тогда почему в метро тепло? – с сомнением. – Мы же под землей, - чуть боязливо передернула плечами, вспоминая эскалатор. – Глубоко-о-о-о…
- Открыть тебе секрет? – он присаживается рядом со мной на корточки. Я озадаченно киваю, вытирая нос тыльной стороной ладони.
- Это потому что в метро много людей… мы все теплые – и оно тоже теплое. От нас теплое. От нашего тепла и дыхания, - очень серьезно ответил отец, посмотрел на мое лицо, продолжил, - ты думаешь, кто переносит тепло со станции на станцию? Поезда. Соберут людское тепло, а потом растащат его по тоннелям.
- Правда что ли? – тогда в моей голове отчетливо нарисовался паровозик сине-зеленого цвета, с мешком, на двух задних колесах, собирающий в красную тряпочку тепло, которое ему протягивают люди. Жутковатая картинка, но интересная.
- Нет, конечно, - отец засмеялся и щелкнул меня по носу, - тут система отопления, как в городе, но немного посложнее. А ты что, мне поверила?..
Надулась, снова поправила тяжелую сумку.
- Да, - буркнула.
- Нет уж, лучше верь в систему отопления. Потом на физике пригодится, - отвернулся, стал считать деньги, деля на те, которые можно потратить на булочки и которые нужно отложить на маршрутку.
Тогда я поверила в систему отопления.
А теперь, спустя столько лет, первая версия мне нравится почему-то гораздо больше…

Сегодняшнее утро. Улица Сретенка.

Люди куда-то торопятся, спешат, несутся, сбивают с ног. Вот один толкнул плечом и вырвал наушник. Ладно, нестрашно. Поправила черный шнур, мельком глянула на махину светло-бежевого цвета. Местный ТЦ «Садовая галерея». И почему он кажется мне таким нелепым?
Пожимаю плечами, спешно ныряю в переход…

Одиннадцать лет назад. Станция «Комсомольская». Платформа.

- Как красиво!!!
- Эту станцию… бу-бу-бу… в… бу-бу-бу… году. По распоряжению… бу-бу-бу… и выходит она на площадь трех вокзалов: Казанский, Ленинградский… а кто знает последний?
Опять решила блеснуть эрудицией, тонко выкрикнула:
- Ярославский!
- Правильно, Настюша! – и почему меня так коробит от этого сокращения?..
Глазею по сторонам. На красивые литые перила перехода на нижнюю станцию, на торопящихся взрослых, на таких же, как и я, детей, на мозаичный потолок, на гладкие стены. Мрамор, колонны. На них приятно смотреть. Чувствуешь, что взгляд твой заблудился, не может выбраться, не может оторваться. Так и тянет прикоснуться к нему, а что еще лучше – унести с собой кусочек. Маленький чуть желтоватый кусочек…
Сразу же вспоминается конструктор «Лего», стоящий под кроватью дома. Там тоже есть маленькие желтые кусочки…
«Это похоже на большой домик…» - не то бормочу, не то думаю. А руки сами так и тянутся что-нибудь с чем-нибудь соединить, чтобы из разрозненных деталей получить что-нибудь такое же красивое и изящное.
«Приду домой и построю».
- А теперь мы с вами поедем… бу-бу-бу…
А уходить так не хочется. Видимо, маленький математик внутри меня уже тогда восхищался пропорциональностью и выверенностью. Как это можно – так ловко сочетать красоту, едва ли не помпезность, с пользой?..
Напоследок глажу стенку, так и не решившись вырвать кусочек метро, чтобы унести его с собой – зачем же портить такую красоту? – и спешу к экскурсионной группе.
А в голове колотится только: «Построю, обязательно построю…»

Сегодняшнее утро. Вестибюль станции «Сухаревская». Турникеты.

Как, опять?! Только не говорите мне, что закончились проходки. О-о-о… только не это… вечный бич всех студентов – безденежье. Что значит, сама виновата?.. Что значит, не надо было покупать пирожок вчера?.. А голод не считается? (кстати, голод – второй вечный бич студента).
«Ладно уж, прощаю на сегодня. Можно»
«А не будет как тогда?»
«Не будет, не бойся»
Быстро огляделась по сторонам, уперлась в боковушки турникета и, чуть качнувшись – дядя Игорь, да будут благословенны ваши тренировки! – перескочила турникет. И – пулей к эскалатору. Позади заливистый свист тетеньки с буклями на голове, но не страшно.
«Беги-беги, серых косплееров впереди нет»
«Мне еще обратно ехать»
«Вечно с тобой какие-то проблемы… ладно, сегодня можешь пробегать»
«Настроение хорошее?»
«Да ну тебя…»
Ухмыляюсь: а если бы тетенька с пергидролевыми кудрями не углядела моего прыжка сама – нипочем бы не узнала, что в метро пробрался еще один «заяц». Створки турникета даже и не подумали щелкнуть.

Шесть лет назад. Станция «Проспект мира». Турникеты.

- Тань, а у нас точно получится?
- Не дрейфь, я всегда так делаю.
Две тощеватые девчонки стоят перед турникетами, их макушки едва-едва видны над мигающими индикаторами. Никто не виноват, что природа даст обеим роста лишь несколько лет спустя. Пока же обеих драчливых «пацанок» и заводил дразнят за рост и вес «кильками».
Одна из них, с короткой стрижкой, ловко, улучив момент, приседает и, упершись ладонями в боковушки, прыгает через щелкающие створки турникета. Доносится мелодия «Цыпленок жареный», а через мгновение Таня, так зовут девочку помельче, исчезает на эскалаторе. По уговору она должна встретить подругу у первого вагона на Сухаревскую…
Другая, девочка с крысиным хвостиком и рюкзаком, набитым книжками Дарьи Донцовой, немного колеблется, после чего неуверенно делает шаг вперед. Ну да, Таньке просто – она занималась гимнастикой. «Дура, а тебе кто мешал?».
А? Озираюсь по сторонам – вокруг совершенно пусто. Померещилось.
Движения очень неуверенные, упор получился слабым, сумка была тяжелой.
Защемленные бока потом еще долго болели.
Еще долго стояла в ушах ругань тетеньки в синей форме, обзывавшей «малолетней вандалкой».
Еще долго звучал в ушах хохот лучшей подруги.
Еще долго потом сокрушалась из-за своей скупости – какие-то десять рублей за билет!
И еще очень долго в ушах висела непонятно кем сказанная фраза, точно толкнувшая в спину на прощание: «На Донцову, значит, деньги есть, да? А на билет нету?». С обидой сказанная…
Тогда я думала, что это была «станционная смотрительша».
А сейчас я уже не так в этом уверена…

Сегодняшнее утро. Станция «Сухаревская». Правая платформа.

Ныряю направо, по привычке, почти не замечаю механических движений ног. Это странно – в обычной жизни я, по непонятной мне лично причине, путаю право и лево. В ушах звучит “Son of the staves of time”. Хмыкаю. В тему. О да, очень музыка в тему.
Циферблат со сменяющими друг друга красными цифрами очень далеко, но это не так страшно. Поезд будет секунд через двадцать – под ногами вибрирует пол. Человек с мало-мальски развитой чувствительностью подобное различит. А уж с моей-то чувствительностью…
«Не зазнавайся»
«Не обижайся»
«Дура»
«Кто бы говорил»

Пять месяцев назад. Перегон между «Китай-городом» и «Таганской».

- Б**, меня запарила эта духотища… - Данила раздраженно вытирает лоб ладонью. – Долбанный вагон…
- Вагон тут не причем, - не отрываюсь от «Краткого справочника Розенталя», - тут отличная вентиляция.
- Долбанное метро, - не сдается местный остряк. Но почему-то по пути на ЕГЭ у него, закованного в костюм аки рыцарь латы, не возникает желания надо мной стебаться. Поэтому он стебается над окрестностями.
Чуть отрываю взгляд от книги, из которой в очередной раз узнаю, что пишется «президиум» и «привилегия», позволяю очкам чуть съехать на кончик носа и отрезаю:
- И в самом метро отличная вентиляция.
- А ты в шахтах тут часом не работала? – злится… прекрасно…
- Нет.
- Откуда тогда знаешь?
- Знаю. – Снова уткнулась в книгу. Подобная манера общения одноклассников раздражает неимоверно… а меня веселит.
Лебедев не решается на откровенное противостояние в виду надвигающегося экзамена, произносит, видимо, чтобы сорвать злобу:
- Ненавижу это метро.
На секунду блеснула линзами очков.
- Кретин.
- Что?..
- Что слышал. – Снова уткнулась в «Розенталя», балансируя на дурацких каблуках, которые пришлось нацепить из-за формальностей.
- Лохудра, - равнодушно пожала плечами, хитро ухмыльнулась.
Поезд неожиданно резко качнуло, завыло что-то снаружи, не то сам поезд, не то воздух в тоннеле. Стоявшие вокруг меня одноклассники весело попадали друг на друга как спелые груши. А мне ничего, только качнулась.
- И как это у тебя получается? – Месяц поправил очки, опираясь о поручень.
- Я никогда не падаю в метро, боксом занимаюсь. Привычка резко менять положение тела и переносить центр тяжести, - дружелюбно улыбнулась лучшему другу, захлопнула книжку, указала ею на дверь вагона, - нам пересадку делать.
- Я помню-помню, - он тоже захлопнул какой-то словарь, и мы последними вышли из состава.
На прощание аккуратно коснулась коричневой кожи одного из сидений.
«Ловко ты его»
«Стараюсь»

Сегодняшний день. Перегон между «ВДНХ» и «Ботаническим садом».

Тяжелый томик приятно холодит руки. Люблю такой приглушенный цвет, который не сильно грузит психику. Очки где-то в сумке, их лень откапывать и протирать, а посему…
«И что пишут?»
«Про тебя пишут»
Томик Глуховского в руках.
«И что?..»
«Злое ты тут»
«Злое… хм…»
«Ну… страшное»
«Веришь?»
«Не-а не верю…»
«Как знать…»
«А? Ты о чем?»
«Ни о чем. Ты читай-читай»

Полгода назад. Станция «Октябрьская». Направление – по кольцу.

- Ладно… пойду я… - она потирает веки и устало смотрит на двери.
- Как? Уже? – смотрю на часы. – Еще шести нет.
- Пощади, у меня сессия… - решительно встает с места, торопясь клюнуть в щеку на прощание.
- Ладно уж… - ворчу, - но с тебя должок.
- Лады, - Кэт едва успевает выскочить из вагона – двери чуть зацепили тяжелую сумку, набитую коробочками с аниме.
Решение выходить она приняла так спонтанно, что я не сразу-то и поняла, что мне, по идее, тоже удобно было бы сойти на «Октябрьской». Моя же ветка… ладно, не страшно. К тому же, домой в такую рань идти ленно, лучше, покатаюсь по кольцу.
Мерные толчки в спину, равномерный гул, чуть гнусавый голос в динамиках – сегодня сам машинист объявляет остановки, невнятно что-то бубня. Приезжий человек или иностранец ни за что не различит в этом говорке ни слова, а москвичи – ничего. Каждый знает, на какой станции сойти. У меня то же самое – по цвету кафеля безошибочно определяешь, какая перед тобой станция.
Мысли катятся неспешно, но все равно норовят перепрыгнуть одна другую.
Сегодня суббота. Завтра воскресенье. За пару месяцев уже традиционно направлюсь на сходку… а там… черт его знает, что будет там… скоро выпускные экзамены… неплохо бы подготовиться… или не надо? Кстати, что я сегодня купила?.. посмотреть бы… непременно с какао… да-да… непременно…
Все эмоции людские осязаемы. Все людские эмоции можно попробовать на язык как леденец. Так зависть имеет привкус рыбы, а злоба – лайма. Чужие взгляды понюхать нельзя. Их можно только ощущать. Спиной, затылком, пальцами. Недоброе внимание всегда ощутимо, оно точно ощупывает тебя с ног до головы, липко, протяжно. Наверное, это интуиция. Наверное, привычка прислушиваться не только к шагам, но и к чему-то, что за ними спрятано. Эмоции тоже щупают…
Вот и сейчас – по телу точно прошуршало большое павлинье перо. По щекам, по шее… щекотнуло и пропало. Любопытство. Заинтересованность. Лестно, однако. Такие взгляды ловишь на себе редко. Не открывая глаз, складываю руки на груди. Когда так делаешь, почти все твое тело автоматически шлет сигнал: «Пошел к черту».
«Ну-ну, какие вы все умные стали»
Резко распахиваю глаза, озираюсь. Не люблю ненужное внимание к себе – опасная это штука. Никого. Во всем вагоне – дремлющая бабушка и с десяток тетенек разной степени запаренности.
«Не туда смотришь»
Вот теперь мне это действительно не нравится… осторожно встаю с места, направляясь к дверям вагона. Кто его знает, но неспокойно мне что-то…
«Ай-ай, а девушка такая чуткая попалась»
Видимо, долгий просмотр «китайских порномультиков» плохо сказался на моей расшатанной психике. Какая была сейчас станция? Плевать, пешком до дома дойду…
«Не так быстро»
Вагон резко дергается, что-то сдавленно пытается пробубнить динамик, а потом во всем вагоне погасает свет. В памяти почему-то резко всплывают обрывки фраз о терактах и захваченных зданиях, о взрывах в метро различных городов… не то чтобы страх, но погибать так глупо определенно не хочется.
«Уймись, никаких террористов тут нет»
Я же непьющая… тогда почему галлюцинации начались?
«Не галлюцинации, это я с тобой разговариваю»
Солнечный удар? Или просто слишком много матриц и комплексных чисел на квадратный сантиметр моего мозга?
«Не удар. Это я»
«Ладно… - попробовала неуверенно произнести про себя. Редкая возможность поболтать со своими глюками. – Ты моя заблудшая совесть?»
«Нет, даже не призрак Че Гевары»
«А кто тогда?»
«Да ты не трясись, присядь»
Под коленки словно сам собой толкает коричневый диванчик. Квохтанье перепуганных тетенек, которые еще с месяц будут об этом случае вспоминать, постепенно уходит на задний план. Так бывает в фильмах. Когда постепенно приглушают музыку, чтобы можно было расслышать диалог главных героев.
«Так кто ты?»
«А ты не догадываешься?..»
«Ммм… нет»
«Плохо. Напряги соображалку, ты ведь обо мне уже слышала»
Неожиданно вспоминается какой-то диалог, который, помнится, вызвал смесь недоверия и уважения. И еще немного веселости: ну надо же, какое забавное хобби у человека…
«Ты – метро?»
«В точку»
Сказали бы – в жизни не поверила.
«И чего ты от меня хочешь?»
«А ничего»
«Выходка с вагоном тоже твоих рук… колес… в общем, это ты виновато?»
«Угу. Почти»
А не такие ли разговоры, случайно, называют бредом?
«И все это… чего тебе…»
«Поболтать хочу»
«Что?!»
«Вспоминай, вспоминай, что тебе обо мне рассказывали»
Какие-то обрывки разговоров определенно были. Например, я помню куда свозят землю после выкапывания новых станций… или какая ветка была первой… но…
«Дырявая у тебя память»
А по-моему, просто слишком богатое воображение…
«Так… эм… ты… живое?»
«Живое»
«И… мыслящее?»
«Вроде того»
Поезд все еще не двигается… в темноте, переполненной шуршанием чьей-то одежды, держать глаза открытыми просто неприятно. Поэтому я их закрываю. Если это сон или бред – почему бы не получить хоть чуть-чуть удовольствия? В конце концов – я никуда не тороплюсь.
«А почему ты живое? То есть… всего-навсего провода и груда железа…»
«А человек всего-навсего куча мяса и крови»
«Не смешно»
«Мне тоже»
«Но у нас есть сердце…»
«Тоже кусок мяса»
«Ну… у нас есть душа»
«А ты думаешь, у меня ее нет?»
«Что?..»
«Вдумайся – сколько людей меня создавало? Живых, мыслящих. Образованных и не очень, инженеров, рабочих, проектировщиков, художников, скульпторов. Они столько испытывали эмоций… они напевали, поглаживали мои бока, заботливо работали над каждым метром рельса, матерились иногда – куда же без этого. После всего этого, после всех вложенных в меня чувств – разве могу я быть мертвым?»
«Ну…»
«А сами люди? Сколько вас каждый день в моем чреве? Сколько вас проходит тут? Назначает свидания? Сколько целующихся влюбленных пар? Сколько студентов вот на этих диванах читает, конспектирует, решает? Сколько вас куда-то торопится, спешит? Сколько вас набивается в эти вагоны? Сколько вы говорите, смеетесь, плачете, тоскуете? Разве после всего этого я могу быть мертвым?»
«Наверное… нет»
«Конечно, нет. Я живу вместе с вами. Думаю вместе с вами. Помогаю и наблюдаю исподтишка, смеюсь и ехидничаю. Я тоже живу. С вами и отдельно от вас. Мыслю вашими мыслями вперемежку со своими. Я - живое»
«В это верится, если честно, с трудом…»
«Тогда объясни, почему ты слышишь меня?»
«Сдавшая психика»
«Можно и так сказать. Но если бы я не захотело – ты была бы такой же глухой, как эти клуши. А я вот помню каждого из вас. Всех, которые спускались сюда. Я помню еще Войну. Я помню, как я было для всех Домом. А Дом не может быть мертвым. И тогда меня слышали многие, не то что сегодня»
«Чем же я тебе так приглянулась»
«Говорю же – поболтать захотелось»
«Допустим… а о чем?..»

Четыре недели назад. Главное здание МГУУ ПМ. Аудитория 521.

- Если честно, о таких людях я слышу впервые, - Константин Иванович осторожно сложил руки перед собой и мягко улыбнулся, - но мне как психологу о новых субкультурах слушать очень и очень интересно.
- Нее знаю, можно ли это до конца назвать субкультурой… - с сомнением протянула я и почесала переносицу. – Четких критериев нет.
- Главное, чтобы было мировоззрение – это отличие всех субкультур, - новая мягкая улыбка, - но если честно, мне позиция до конца непонятна.
- Это просто я плохо объясняю, – пожала плечами. – Лучше спрашивать у тех, кто в этом действительно хорошо разбирается.
- Если вам будет не трудно, уточните. Особенно главную мысль.
- Главную мысль я вам и сейчас могу назвать. Метро нельзя не любить…
- Да ты что! – голос Филимонова прямо за моим ухом заставил вздрогнуть. Я обернулась: Егор оторвался от брошюрки с гордым профилем Жириновского на ней и теперь насмешливо на меня поглядывал.
- Ты видимо никогда в час-пик не ездила.
- Ездила. Дело не в этом.
- А как это можно любить? – он пожал плечами. – Все ходят, толкаются, орут. А еще вагон как бочка с селедкой – дышать невозможно.
- Дело не в этом.
- А в чем? Поклоняться, что ли, ему? Ходить в форме по перрону и призывать Великий Вагон?
- Забей, - буркнула себе под нос и отвернулась. Не хочется и тут портить отношения с «собратьями».
Кто-то дернул за рукав. Обернулась – Света.
- Насть, а ты что, правда в это веришь?
Неопределенный кивок.
- Как интересно… - она пожала плечами и о чем-то задумалась. Примерно такой же вид у нее был за два дня до того, как она попросила принести ей мангу «Хеллсинг».
«Да, люди. Дело не в этом. Дело в том, что оно - живое»

Сегодняшний день. Перегон между «Бабушкинской» и «Свиблово»

Раздраженно плюхнулась на диванчик – я так и знала. «Вам не хватает справки вот с этим штампиком. Как раздобудете - приезжайте». Еще немного – и я подорву это здание…
«Опять не повезло?»
«Ага, задолбали…»
Осторожно заправляю наушник.
«Что слушаешь?»
«Опенинг к Бличу»
«Опять?.. А меня послушать не хочешь?»
«Да с удовольствием. А что?»
Убираю наушник за воротник куртки.
«А как обычно»
Тыдым-тыдым, тыдым, тыдым-тыдым-тыдым-тыдым-тыдыыыым, тыды-ды-ды-дыыым...
Усмехаюсь.
Кому-то это покажется бредом. Кто-то решит, что я сошла с ума. А может быть, это просто бушует богатое воображение среднестатистической москвички, перегревшейся на лекциях в вузе.
А я почему-то верю.
Сидя на потертом диванчике в сине-зеленом вагоне, верю…
Положив висок на серебристый поручень, верю…
Слушая с закрытыми глазами перестук колес, верю…
Вспоминая прошлое, верю…
Верю…
Что мы с ним друзья.
И что оно – живое.

Конец.