Авторский фик на тему: "Я никогда не скажу тебе об этом"
Название: "Катализатор" Автор: Melissa Бета: Levian Герои: Ганс/Зорин, Доктор, Шредингер Рейтинг: PG-13 Жанр: Drama, Romance Отказ: Все права на персонажей "Хеллсинга" принадлежат Коте Хирано. Саммари: "Катализатор — химическое вещество, ускоряющее реакцию, но не входящее в состав продуктов реакции".
Первым, что он заметил на базе, были не новые лица, а новые запахи. Чуть солоноватые, с легким ароматом гнили, как у всех фриков, с горьковатым привкусом несвежей крови, с нотками железа и с еле заметными вкраплениями страха, с каким на него смотрели они сейчас, когда он шел по коридору. Чуть напряженные позы, настороженные взгляды — он вторгался на их территорию. Хотя нет, он возвращался на свою.
Волк внутри заворочался, желая показать, кто здесь главный, кто здесь сильный, но тут же успокоился: «чужаки» не были чужаками. С каким бы подозрением ни наблюдали за ним постовые, пока главный запрашивал подтверждение лично у герра Майора, и он, и они подсознательно чувствовали, что принадлежат одной стае и служат одному начальнику. Никто другой не мог знать о том, где находится эта база, да и не хватило бы смелости у кого-нибудь, случайно забредшего в непролазные джунгли, что-то доказывать охране, глаза которой светились нечеловеческим алым цветом.
К тому же — и этому Ганс верил много больше, чем доводам человеческой части своего разума, — на всех них так и остался запах лабораторий и запах их создателя. Щенки.
Заведя машину во внутренний двор, Гюнше еле заметно нахмурился. Опять шел дождь, тяжелый, подавляющий всё своим шумом и ароматом. Хотелось поднять голову к едва видной за облаками растущей луне, впервые за долгое время перекинуться, повести плечами, встряхнуться, чтобы избавиться от всей этой влаги, что будто пронизала его насквозь, промочила тяжелую шинель, кисло пахнущей плесенью спряталась в швах и сгибах. Но задание. Задание должно быть доведено до конца.
Захлопнув дверцу, он принюхался, неосознанно и почти инстинктивно. Разум подсказал, что те, кто выйдут забирать груз, точно будут проинструктированы, в какую из лабораторий тот нести, но сейчас Ганс пошел на поводу у инстинкта. Северные лаборатории. Он был уверен, что герр Доктор именно там, пусть память и говорила, что чаще всего ученого можно застать в верхней, ближней к кабинету командующего. Но пришедшие помощники, что стали осторожно доставать длинный ящик из грузовика, подтвердили правильность его догадки. Его уже ждали.
Узкие коридоры, ведущие из центрального ангара, встретили его привычной полутьмой и гулким эхом. Здесь ходили редко, мало кто даже из первой партии фриков мог безмятежно относиться к поневоле всплывавшим воспоминаниям о болезненности преобразования. Разве что сам Ганс, для которого первая, спровоцированная ещё учеными метаморфоза была лишь одной из многих.
Но он привык.
Единственное, к чему он не мог привыкнуть — к чуждой и непонятной ему нервозности ученого, который сейчас быстрым шагом, едва ли не бегом, приближался к нему, нервно перебирая в пальцах скальпель, режущая кромка которого была испачкана чем-то темно-фиолетовым, почти черным. До этого Ганс никогда не видел, чтобы Док прервал эксперимент: видимо, всё-таки груз был важен не только для Майора.
— Почему так долго, капитан? Вы точно уверены, что это она?.. Ставьте сюда. Нет, лучше сюда. Да осторожнее! Вы, двое, можете идти. — Доктор перевел взгляд на замершего в стороне Гюнше. — А где остальные? Мне докладывали, что вы были не один, и я бы хотел получить рапорт об условиях её хранения от всех троих. Или герр Майор послал только вас? Я же просил!..
— Они мертвы, — веско вставил Ганс и коротко пояснил в ответ на изумленный взгляд: — Случайность.
Как он и ожидал, никаких дополнительных объяснений не потребовалось. Майор, конечно, захочет уточнить, как так вышло, что два фрика, рядовых, но всё-таки фрика, случайно застрелили друг друга, когда машину тряхануло на ухабе, но Доку это было неважно. Его интересовал лишь большой ящик из грубо обтесанных досок, на который было налеплено не одно предупреждение о хрупкости груза. Вот только стекла, о которых на трёх языках заявляли штампы, не было. Вместо него…
— О, она прекрасна! Это же… Вы когда-нибудь видели что-нибудь похожее? О, какая работа, кто бы мог подумать!.. Вы согласны со мной, что это настоящее чудо, капитан? Сеньора, я не думал, что когда-нибудь увижу вас в моей скромной… Ганс, помогите мне её вытащить, только аккуратнее. Аккуратнее!
Даже не поморщившись в ответ на визгливый вскрик ученого, капитан подхватил почти невесомую мумию и извлёк её из вороха тряпок. Неосторожно и слишком резко сдвинутый дрожащей рукой Доктора ящик опрокинулся. В ответ на резкий звук волк недовольно открыл один глаз, но, успокоенный привычной обстановкой лаборатории, снова «задремал».
Не обращая внимания на суетящегося ученого, который осматривал распростертое на цинковом столе тело невысокой женщины, Ганс замер в стороне, чтобы и не мешать, и в то же время быть готовым выполнить любое указание. Он устал, он чертовски устал за последние полгода, пока сначала собирал все слухи, все случайно произнесенные фразы, а потом проверял даже самые невероятные домыслы, каждый раз не успевая за перемещениями не «сидящей на месте» Сеньоры. В какой-то момент даже он устал от многонедельных странствий по раздираемой внутренними конфликтами Аргентине, которая будто не хотела отдавать свою народную святую и прятала её тело то в подвалах музеев, то на секретных военных складах, а то и в частных домах. Но задание было выполнено.
Очередной «хранитель», видимо, и сам не знал, что содержимое одного из десяти одинаковых на вид ящиков не соответствует тому, что прописано в накладных. Но если не знал человек, то нос оборотня не мог не заметить различия. Потому и послали именно Ганса — он мог выследить нестерпимо пахнущий химикатами груз и при этом суметь в одиночку расправиться со всей охраной. А уж с теми помощниками, что были к нему приставлены, всё прошло без сучка и задоринки. Нет, не прошло — на обратном пути случилось то, что сам капитан даже и не мог объяснить. Чтобы два сидящих в кузове фрика, обладающих нечеловеческой реакцией и ловкостью, расстреляли друг друга? Причем стреляли не в корпус, а точно в голову, будто специально целились. Ганс до сих пор думал, что бы было, веди машину не он, а кто-то из них — в магазинах, вопреки логике и инструкциям, каким-то образом оказались серебряные пули.
— Вы ещё здесь? Отдыхайте, капитан. И позовите сюда фройляйн Зорин.
Волк, уже почти уснувший, поднял голову и недобро заворчал.
***
Ганс отлично помнил, когда впервые его попросили помочь герру Доктору. Бегство из Германии было поспешным, часть результатов об исследованиях пропала тогда, часть сгорела позднее, при нападении «Хеллсинга», что-то просто не могло быть воспроизведено здесь, в Бразилии. Так или иначе, а первое время «Последний батальон» редел с ужасающей быстротой. Успешное преобразование проходило у двух из пяти, трое же несчастных, чье уже мертвое тело отвергало вживленный чип, сходили с ума от боли и от жажды, которую ничто не могло утолить. Их можно было добить, выполнив их последнюю просьбу, которую они повторяли раз за разом, едва шевеля распухшими посиневшими языками, но во имя других они существовали, раз за разом претерпевая новые инъекции, вливания немертвой крови тех, кто оказался способен принять подаренную не-жизнь. Именно тогда Ганс и оказался в лаборатории. Уже не как подопытный, а как ассистент: основной задачей его было удержать фрика, способного порвать цепи и наброситься на совсем слабого физически Доктора.
— Осторожнее, капитан, не надо ему ломать руки!..
— Откройте ему рот, вытащите язык. Да аккуратнее, вас первую помощь не учили оказывать?..
— Не мешайтесь, герр Гюнше!..
— Благодарю, Ганс, если бы не вы…
— Да что вы встали здесь как столб соляной, не видите, что ли, что...
— В следующий раз вы могли бы быть и побыстрее…
Волк ворчал, но почему-то желания огрызаться не было. Доктор нуждался в защите, а оборотень был самым сильным существом на этой территории. И было очевидно, что он будет защищать того, кто входил в его стаю.
Майор тоже входил в стаю и даже признавался альфой, но наибольшее внимание оборотня всё равно было приковано к Доку, которого он привык защищать, который настолько слепо ему доверял, что уже не косился испуганно, услышав за спиной звон натягиваемых цепей. А ведь раньше дергался, каждый раз резко разворачивался и мог продолжить работу, только удостоверившись, что ассистент сделал своё дело и сделал хорошо.
К тому же было что-то в запахе ученого, что заставляло Ганса терпеливо сносить все нервные придирки, которые с каждым неудачным экспериментом становились всё более резкими. И если человек в его душе хмурился, по-своему сочувствуя Доку, образцы которого гнили живьем или рассыпались пеплом один за другим, то волк, наоборот чего-то ждал. И с каждым днем, с каждой фазой луны, что он проводил здесь, в нём всё сильнее росло какое-то смутное, инстинктивное желание, которое он пока не понимал, да и не хотел понимать. А потом было это задание, слишком затянувшееся задание.
***
— Зорин?
Он не хотел задавать этот вопрос, но тот вырвался сам, слишком уж Ганса удивило присутствие здесь кого-то другого. Это… злило. Зверь считал, что никто не смеет посягать на его собственность, на его подопечного, поэтому готов был отстаивать своё право сильного, пошатнувшееся, пока он отсутствовал.
В последний момент сдержав желание перекинуться и рвануть, сметая всё на своём пути, по узким коридорам, чтобы найти старшего лейтенанта где-то в ангаре с оружием или в личной комнате, Гюнше заставил себя дослушать Дока, который лишь посетовал, что Зорин менее сильна физически, зато с помощью иллюзий способна удержать на месте и заставить любого подопытного сделать что угодно.
Значит, Зорин...
— Отдыхайте, герр Гюнше. Вы хорошо поработали, я доложу герру Майору…
Похвала, которая была ценной для большинства членов «Миллениума», для Ганса сейчас не стоила ничего. Он не настолько устал, чтобы не сдержать трансформацию, но совсем унять бурлящую внутри злость было сложно.
Зорин Блиц
— Капитан вернулся?
— Ага. Пойдешь его встречать? Ты же ждала, когда он вернется.
— Иди к черту… — буркнула Зорин и досадливо взглянула на сидевшего на одном из ящиков Шредингера.
Почему тот так любил бывать на оружейном складе, она не знала — всё равно так и оставшийся подростком оборотень не променял бы свой нож, которым, казалось, гордился, как и лет тринадцать назад, в сорок третьем, ни на что. А вот она сама жалела, что герр Доктор запретил ей использовать огнестрельное оружие. Как оно влияет на её способности, пояснять не захотел, а может, и сам точно не знал. Но свой первый и последний опыт стрельбы после преобразования Зорин запомнила навсегда.
В тот момент она связно успела подумать только о двух вещах: о том, что вместо бумажных целей видит себя, и о том, что Рип не так уж и слаба, если успевает следить за свинцовым шариком. Она же не успела.
Когда Док её штопал, грозя гауптвахтой за неповиновение прямому приказу, то всё приговаривал, что она должна чувствовать свою цель, ощущать смерть своего врага всем телом: руками, плечами, кожей, на которую попадает чужая кровь. А иначе? А иначе она потеряется в своих иллюзиях, в призраках своего прошлого и с той же легкостью, с какой управляется с ними, уничтожит и себя. От объяснения, почему в этот раз ранение иллюзии — хотя раньше никогда такого не было — задело и её, герр Доктор ушёл, велев вообще забыть о стрельбе.
Тогда ей впервые за долгое время службы герру Майору снились кошмары.
Но любить оружие она не перестала и часто приходила сюда, чтобы посмотреть на то, чего отныне была лишена. Остальные не замечали или старались не замечать этой странности, а вот Шредингер, наоборот, часто крутился неподалеку и с поистине кошачьим любопытством наблюдал, как она разбирает, смазывает, снова собирает автомат, выверенными движениями загоняет пули в обойму, но никогда не вставляет её. Зорин порой казалось, что её действия говорят Шредингеру много больше о ней, чем лаконичные строки досье, но заставить себя не приходить сюда она не могла. Разве что в последнее время, когда её помощь понадобилась в лаборатории, за что она была благодарна Доку.
Уставая от постоянного применения иллюзий, от выискивания в памяти подопытных подходящих ситуаций, чтобы заставить тех выполнять требования ученого, она сваливалась вечером без сил, замечая лишь, что с каждым разом она всё быстрее перебирает воспоминания цели с каждым днём всё меньше нуждается в отдыхе. Кто бы мог подумать, что лучшей тренировкой для нее станет работа в лаборатории, которую она ненавидела так сильно, что в какой-то момент готова была перебить всех ещё живых, но безнадежных уже-не-сослуживцев, чтобы не приходить сюда вновь.
Но теперь Ганс вернулся.
Вернулся.
— Так куда и зачем он ездил?
— Четверть часа! Ты продержалась намного дольше, чем я думал. Я ставил на…
— Так куда? — поморщилась Блиц, бросив хмурый взгляд на смеющегося подростка.
— «Миллениуму» нужны деньги…
— Кто бы сомневался, — хмыкнула она.
— Не перебивай. Так вот, нам нужны деньги, в первую очередь на новые исследования.
— А что старые?
— А старые провалились.
— Как это провалились? — Зорин опешила, но уже мгновенье спустя зло взглянула на, видимо, издевающегося над ней оборотня. — Иди отсюда, пока я…
Лежащая рядом обойма будто сама прыгнула в ладонь.
— Не сможешь!
— Голыми руками, — она смерила взглядом расстояние до Шредингера, — смогу.
— Слушать дальше хочешь или мне уйти?
— Валяй.
— Эксперимент удался только для тебя и Рип, у всех остальных нет четкой закономерности, почему происходит или не происходит преобразование. У одних начинают отмирать органы, другие не могут питаться кровью, а еда уже не воспринимается, третьи гниют заживо — ты сама это всё видела. А вот у вас с нашей оперной дивой всё прошло как по маслу. И знаешь, почему?
— Потому что мы не мужики? — расхохоталась вампирша, представив себе «Последний Батальон» сплошь состоящим из девушек и женщин.
— Угадала.
— Угадала? Постой-ка, ты серьезно? — Зорин опустила пистолет, привычная тяжесть которого в руке ей была просто приятна, и удивленно взглянула на спрыгнувшего на пол и, в пародии на лектора, расхаживающего перед ней оборотня. — Это Док так сказал или сам выдумал?
— Майор. Так сказал Майор, но тс-с-с, — он прижал палец к губам и шутливо поджал уши, будто боялся, что из воздуха появится кто-то и, вцепившись в одно из них, утащит его в небытие. — На данный момент, если ты заметила, ты и Волшебный Стрелок единственные полностью удачные образцы. И у вас почти нет побочных эффектов.
— Постой-ка, а вы с… Гансом? — Зорин чуть нахмурилась, надеясь, что Шредингер не заметил короткой заминки.
— А мы, — мохнатые уши пару раз показательно дернулись, — оборотни, у нас всё совсем иначе. Ну так вот, если ты на миг отложишь эту ненужную железку и подумаешь, то вспомнишь, скольких ты сама в лаборатории…
— Уже вспомнила. Так что с деньгами?
— Возвращаясь к теме. Наш капитан по поручению герра Майора искал в Аргентине… Я надеюсь, что ты болтать не будешь, иначе я тоже кое-что о тебе разболтаю…
— Не буду, — процедила она, — продолжай.
— Ну так вот. Ганс, — Блиц сделала вид, что не заметила, с какой нарочито мягкой, чуть мечтательной интонацией было произнесено имя капитана, — искал в Аргентине… — он прервался и повернулся в сторону двери, слегка наклонив набок голову. Уши, ловящие какой-то не слышный ещё иллюзионистке звук, встали торчком. — Извини, Зорин, пока что это военная тайна. И про Аргентину я тебе не говорил, — он подмигнул и отскочил в сторону, уворачиваясь от запущенной в голову обоймы. — Кстати, если хочешь встретиться с капитаном, то оставайся здесь, он сам идёт сюда. — Шредингер исчез, но почти сразу же неожиданно появился вновь. — И он чем-то очень разозлён. Ты точно не сделала что-нибудь Доку, пока нашего любителя полной луны не было?
— А при чем тут Док? — удивленно спросила Зорин, но Шредингер уже исчез.
Она и сама не знала, хочет ли прямо сейчас разговаривать с Гансом, если тот пребывает в столь редком для него дурном настроении, но тяжелые шаги в коридоре теперь слышала и она.
Дверь скрипнула.
— Привет, Кэп, — фамильярно кивнула она, делая вид, что полностью увлечена заталкиванием патронов в обойму. Вот только пальцы нет-нет, да подрагивали. — С возвращеньем.
— Ты работала с Доктором?
— Работала, пока тебя не было. Что-то не так?
Зорин подняла взгляд и неосознанно расправила плечи, сдерживая желание встать. Конечно, она и так уступала Гансу в росте — ему все уступали — но сейчас, когда она сидела, а тот нависал над ней и сверлил её напряженным взглядом, было очень неуютно. Словно его злость, если Шредингер не солгал, была направлена именно на неё, и она должна перед ним за что-то отчитываться. Было бы за что.
— Я вернулся. Ты больше можешь не работать там. Мне не сложно.
Зорин пожала плечами, чуть наклонив голову, чтобы не смотреть в лицо Ганса: она не хотела, чтобы тот увидел её улыбку. Сама Блиц и не знала, чем ей нравится его манера говорить односложно, будто длинные предложения его утомляли. Кто-то однажды посмеялся, что короткие, отрывистые фразы Гюнше напоминают лай, но больше так никто не шутил: капитана уважали и побаивались. Бьющегося в полную силу оборотня видели немногие, но сам факт, что он совсем иной, волей-неволей влиял на мнение большинства фриков. К тому же многие пережившие преобразование до сих пор помнили, кто именно с легкостью прижимал их к столу, заламывал руки или сковывал ноги — всё, что так или иначе относилось к лаборатории, оставляло неизгладимый отпечаток.
— А что?.. — Согнав с лица улыбку, Блиц подняла взгляд и нахмурилась, только сейчас обратив внимание на грязную, пахнувшую дождем шинель и на не тёмно-зелёную, а коричневую кепку, из-под козырька которой на глаза падали грязно-серые волосы. — Тебе бы отдохнуть с дороги… — она осеклась, тут же заставив себя криво ухмыльнуться. Она же Зорин Блиц, циничная, язвительная и презирающая слабость, чужую и свою. — А что сам Док сказал? — продолжила она мысль, делая вид, что непроизвольно вылетевшей фразы просто не было.
— Герр Доктор хочет видеть тебя.
Она искоса взглянула в лицо Гюнше, не понимая, правильно ли услышала легкий акцент на последнее слово, за которым ей послышалось едва заметное рычание. Значит, она была права и Ганса чем-то не устраивает её персона. Мысль о том, что он, видимо, как и многие мужчины, считает, что ей не хватит мозгов, силы, умений на то, чтобы выполнять мужскую работу, — вызвала досадливую гримасу. От капитана она такого не ожидала.
— Сейчас, только… — начала Зорин, не горя желанием тащиться в лабораторию. Да и бросать дело на середине она не любила.
— Иди!
Она вздрогнула, услышав глухое рычание над головой.
— Да какого черта! — взвилась она, вскакивая с места. Зная Дока, она была уверена, что от того, что она задержится на минуту, вряд ли что-то изменится. К тому же, будь что-то срочное, ей бы уже сообщили. Насколько она поняла, помогая Доку, ресурсы чипа не расходовались зря, поэтому передача изображения не велась, однако сигнал, подсказывающий, что нужно явиться, она получала регулярно.
— Иди, — уже более спокойно повторил капитан, но напряженность из его голоса так и не исчезла. — Доктор хочет тебя видеть.
— Тебе-то какая разница, что хочет Док?!
И вновь вопрос повис в воздухе. Но если за Шредингером она не могла угнаться, то потребовать ответа у капитана было в её силах. Однако она не захотела.
Быстро собирая промасленные тряпки в стоявшую неподалеку коробку, она предвкушающе усмехнулась. В лаборатории можно будет попробовать узнать и что не договорил Шредингер, и что скрывает капитан. Так всё-таки при чём здесь Док?
Доктор
— Старший лейтенант Зорин Блиц прибыла по вашему…
— Подойдите сюда, фройляйн Зорин, — Док слегка поморщился. Он не любил, когда время, которое может быть потрачено на подготовку эксперимента, терялось в пустых словах. — Я хочу, чтобы вы попытались прочитать прошлое, мысли, хоть что-то у этой женщины.
— У трупа?
— Да, у трупа! Пробуйте!
Док всплеснул руками и нервно прикусил губу. Ему порой казалось, что окружающие ставят целью ему досадить, помешать или вообще саботировать его работу. Переспрашивают, удивляются, просят поторопиться и что-то придумать, наоборот, не желают спешить и выполняют простейшее задание по полгода, не понимают... Они ничего не понимают!
Так и сейчас он заставил себя отвернуться от фройляйн Блиц и сконцентрироваться на образце, взятом из вены мумии. Совершенной мумии. Он не мог и представить, что когда-нибудь увидит такую красоту и получит её в полное свое распоряжение. Идеальное тело, гладкая кожа и не иначе как гением сохраненные органы, чего не были способны сделать даже жрецы Древнего Египта. Он не поверил бы, что подобное возможно, но тот, кто работал с ней — человек, обычный человек — был воистину мастером. Настолько, что Доктору захотелось узнать поближе эту личность и, возможно, заодно понять, что — какие реагенты, методики и средства — использовалось в процессе. Пока что внешний осмотр не дал ничего, анализ небольшого лоскута кожи с внутренней стороны щиколотки ещё не начинался.
Кровь же…
— Шлюха, что ли?
Подняв голову от окуляра микроскопа, Док резко развернулся и едва сдержал резкий оклик, стоило ему увидеть, как грубо пальцы иллюзионистки, прижавшейся лбом ко лбу мумии, впились в пушистые светлые пряди. Шлюха? Ему не послышалось?
— Вы что-то сказали, фройляйн?
— Я спрашиваю: она падшая женщина? Вроде бы какие-то мужчины видны, много мужчин, больше ничего.
— Вы видите?.. Вы точно их видите? А что-нибудь ещё? Может быть, здания, вещи, хоть что-то ещё?! Постарайтесь, старший лейтенант, постарайтесь!
В этот раз он не рискнул отвлекаться, жалея, неистово жалея, что слишком поздно герр Майор спросил его о возможности оживления Сеньоры. С мертвым телом, даже пролежавшим несколько дней в могиле, он справиться мог — с трудом, но смог бы, — а вот с забальзамированной мумией, по венам которой текла уже не кровь, а смесь формальдегида с парафином, всё было намного сложнее. Нервно прикусив костяшки пальцев, Доктор всё ждал, что же расскажет иллюзионистка. Если у тела осталась память, можно попробовать, можно попытаться, можно рискнуть!..
— Ну что? Что-то ещё? Вы видите лица мужчин? Может, одежду? Знаки отличия? Там есть темноволосый военный?..
Он едва заставил себя устоять на месте, когда фройляйн Блиц подняла голову и открыла глаза. В обычное время он бы похвалил её за старательность — он отлично видел, что старший лейтенант устала, — но сейчас мог лишь подосадовать, что она ещё не вошла в полную силу и, следовательно, была сейчас менее работоспособна.
— Голод, она помнит недавний и очень сильный голод, — Зорин кивнула на хрупкое тело, которое будто принадлежало не женщине, а подростку, тощенькой несформировавшейся девушке. — Неудивительно… — Дока передернуло от кривой ухмылки, с какой иллюзионистка окинула взглядом пожелтевшее и заляпанное чем-то маслянистым белое платье. — Она мертва давно, мне кажется…
— Попробуете завтра ещё! Нам нужны её воспоминания, вы поняли, фройляйн?! — Он и сам не знал, почему так разволновался. Возможно, слишком уж она напоминала ту, что осторожно называли Девой и о настоящей личности которой знали лишь он да герр Майор. Но если Дева, одарив вампирской кровью, дала ему власть над миром немертвых, то эта красавица, что с легкой улыбкой на ярко-алых губах смотрела куда-то вверх, могла дать власть над миром живых.
— Как скажете, герр Доктор. Что от меня ещё требуется?
— Отдохните пока. Вы сможете попробовать ещё раз сегодня?
— Попробовать-то можно. — Док едва не взвыл от той беспечности, с какой Зорин пожала плечами. — А кто она? Если вы расскажете хоть немного, мне может быть проще?
— Всё, что вам нужно знать — это то, что Сеньора…
— Сеньора?
— Не перебивайте меня! Сеньора выросла в нищете, была актрисой, стала женой президента, много помогала бедным. Ищите роскошь, похоть, деньги, ищите секс!.. Найдите мне личность в этой статуе! — сорвался он, быстрым шагом подходя к мумии, что казалась ещё более беззащитной на фоне холодного металла и свисающих с края стола цепей.
— Её привез капитан Гюнше?
— Вы знаете?! Вы уже и это знаете? — взвился он, испытывая неимоверное желание заставить иллюзионистку забыть обо всём, что уже рассказал. Ему нравилось работать с Гюнше — тот был молчалив. Однако с Зорин было легче: подопытные практически не кричали, лишь бормотали что-то ласковое оставленным женам, напевали колыбельные детям и улыбались, когда в их вены вкалывали экспериментальный препарат. — А что ещё вам известно?
— Ничего не известно, герр Доктор. Капитан Гюнше привёз некий груз. Вы сами показали мне её, — Зорин кивнула в сторону блондинки. — Если вы прикажете…
— Приказываю. Вы молчите обо всём происходящем здесь.
— Слушаюсь, герр Доктор. Можно спросить, герр Доктор?
— Нельзя, — нервно отрезал он. — Ступайте. Завтра я вас вызову, пока отдыхайте.
Нетерпеливо хрустнув пальцами, Док дождался, пока старший лейтенант уйдет, и только тогда подошел к стеллажу с бумагами. Жестом пианиста он провел пальцами по коричневым корешкам папок и вытащил одну, почти новую, на обложке которой не было ни фамилии, ни других данных, лишь имя: «Мария».
Открыв первую страницу, он внимательно посмотрел на фотографию и вернулся к столу, придирчиво сравнивая лицо мумии с лицом женщины на снимке. Сомнений не было — это именно она. Или невероятно искусная подделка, чего он до сих пор не мог с уверенностью отрицать. Уверенности ему придавало лишь одно — подделка такого уровня обошлась бы изготовителю дороже оригинала. Но проверить, всё нужно будет проверить.
— Сеньора… — с невольным восторгом прошептал он, приглаживая растрепанные рукой иллюзионистки волосы. — Прекрасная Сеньора... Моя и только моя…
Почти счастливо улыбнувшись, он в последний раз провел по мягким прядям и ласково огладил гладкую щеку. Легенды не врали — ни одного рубца, шрамика или оспины от угревой сыпи. А руки? Он склонился к самым кистям, потом внимательно осмотрел кожу от кончиков пальцев сначала до локтей, а потом и плеч. Ничего особенного, разве что светлее, чем у большинства аргентинок. Однако неудивительно — первая леди под палящим солнцем не работала с юности. Он не рискнул переворачивать тело, чтобы посмотреть на ладони, которые сказали бы ему намного больше.
— Завтра, мы поработаем с тобой завтра… Потерпи… — склонившись к самому её уху, прошептал он и, снова улыбнувшись своим мыслям, вернулся к микроскопу. Эксперимент начался.
Небольшое, с отколотым уголком зеркало отразило щёку и растрёпанные волосы прошедшей мимо Зорин.
Когда-то давно оно висело на левой стене — тогда в него не смотрелись практически никогда. Потом оно было перевешено на правую стену, и в него стали смотреться часто: порой с ненавистью, порой с гордостью, а порой и с равнодушием. Лишь пару раз холодное стекло поймало в разноцветных глазах Блиц легкую досаду и тревогу, когда той впервые показалось, что преобразование не замедлило старения тела. Но еле заметная морщинка, пересекавшая лоб и особенно заметная, если иллюзионистка хмурилась, так и осталась единственной.
Хлопнула дверь.
Зорин шла быстро: она ещё вчера поняла, что новый эксперимент чрезвычайно важен, поэтому мешкать, получив сигнал, и тем самым лишний раз злить и так нервного ученого ей не хотелось. К тому же успешное выполнение задания могло помочь ей разговорить Дока, который любил бубнить себе под нос, когда был особенно доволен. Возможно — она усмехнулась — это Гюнше, молчаливый и невозмутимый, слишком разбаловал их научное светило, отучив быть осторожным.
Гюнше.
Ганс.
Она нервно прикусила губу. Информация на базе ценилась очень высоко; Блиц была удивлена, что Шрёдингер добровольно и безвозмездно начал ей что-то рассказывать. Если бы не пришедший капитан, то, может быть… Или же мелкий оборотень просто дразнил её? Котёнок, вертящийся у кресла герра Майора, знал, возможно, даже побольше самого командующего, потому что помимо официальных сведений мог с легкостью собирать и слухи, и сплетни. Зорин не верила, что одна она периодически беседует с подростком. Хотя это и беседой было сложно назвать: она возилась с оружием, он просто наблюдал, периодически исчезая и появляясь вновь. Без предупреждения, без вопросов, останется ли она здесь, когда он вернётся — кот, гуляющий сам по себе. И она… Идиотка она.
Ведь могла всё отрицать, когда оборотень, широко улыбаясь, высказал ей догадку, почему именно рядом с капитаном она становится особенно циничной и жесткой. Могла, но… Большей глупости, чем задавать так долго терзавший её вопрос Шредингеру, она ещё не делала. Однако тот её тайны не выдал. Теперь же и у неё наконец-то появился небольшой компромат на Шрёдингера — всё-таки про Аргентину он ей разболтал, — но всё равно это ни шло ни в какое сравнение с тем, что знал о ней он.
Ганс, чтоб он был проклят. Невозмутимый и будто не интересующийся ничем, кроме службы. С большим успехом можно было попробовать привлечь внимание стола или табуретки.
— Старший лейтенант Зорин… — она успела лишь начать приветствие, но замолчала, повинуясь раздражённому жесту Дока. В этом не было ничего удивительного, однако сегодня в лаборатории её ожидала неожиданность. Почему-то рядом с Доком стоял Гюнше, который внимательно слушал, что ему говорит ученый. А тот — насколько понимала Зорин по-птичьи дерганные жесты тонких пальцев — был сегодня особенно взволнован. Похоже, зря она надеялась, что ничто не помешает ей сосредоточиться, чтобы попытаться вытащить у тела его память.
Аргентина. Жена президента. И судя по тому, сколько мужчин эта женщина познала за всю жизнь, та ещё потаскушка. Тоже мне, «Сеньора».
— …вы сможете отличить вот этот образец от этого? А от этого? — Зорин замерла на пороге, с легкой улыбкой глядя на капитана, который веско кивнул, понюхав пробирки. Обонянию вервольфа, насколько она знала, слегка завидовал даже Шредингер. Или делал вид, что завидовал — от своей способности быть везде и нигде он точно не страдал, и, вроде бы, этого ему более чем хватало. — Слушайте внимательно, герр Гюнше, вот что мне нужно…
Блиц еле заметно поморщилась. Зачем было её подгонять, если Док все равно собирался сначала провести инструктаж с капитаном? Она окинула лабораторию взглядом— ничего нового, разве только… На рабочем столе ученого лежала раскрытая папка, но о том, чтобы открыто подойти и заглянуть в неё, не могло быть и речи
Хотя зачем ей это? Ну жена президента, ну из Аргентины — Майор решил с помощью Дока пролезть в высшие эшелоны власти? Что там Шредингер говорил о том, что «Миллениуму» нужны деньги?
Вчера она слишком устала, чтобы думать, сегодня же кусочки головоломки, вмиг растерявшей таинственность, встали на свои места. Остался только один вопрос: сможет или не сможет Док оживить мало того, что мертвое, так ещё и давно мертвое тело? И как они собираются доказывать, что это не очередной двойник, каких история разных стран видела десятки?
Но это было уже не её дело. Если она «найдет личность», Док сам скажет ей, как поступить дальше.
— Вы ещё не начали?! Я же ещё вчера дал вам все указания…
Зорин выпрямилась и расправила плечи, когда ученый, закончив инструктировать Ганса, обратил внимание на неё. И, как обычно, начал со своего любимого упрёка в бездеятельности, хотя она отлично знала, что попробуй она просто войти в лабораторию без его ведома, её бы обвинили в том, что она мешается, что-то портит или просто отвлекает. Любая инициатива в святая святых науки была наказуема, а любые попытки предугадать следующий каприз гения заранее были обречены на провал.
— …попробуйте поискать этого мужчину в её воспоминаниях.
А это что-то новенькое.
Блиц с интересом всмотрелась в лицо коренастого брюнета на фотокарточке. Черный мундир, подпоясанный светлым кушаком, трехполосная церемониальная лента через грудь, погоны, широкие манжеты, знаки отличия на груди и — на что она обратила больше всего внимания — робко поджатые ладони, будто человек на портрете боялся или в чем-то сомневался. Значит, стоит попробовать искать в памяти тела чужую нерешительность и собственную власть над чьей-то слабостью. Догадка была смелой, но другой пока не было.
— И постарайтесь, фройляйн, я на вас очень надеюсь. Если вам удобнее, можете присесть на край стола.
Подняв взгляд на Доктора, Зорин собиралась уже сказать, что поняла задание и постарается не подвести, но слова замерли на губах. Из другого угла комнаты на неё исподлобья смотрел капитан, и совершенно звериный взгляд, в котором не читалось ничего человеческого, переливался оттенками алого. Такой ненависти со стороны Гюнше она не видела ни разу, и потому теперь Блиц хотелось как можно быстрее понять её причину, потому что быть растерзанной взбесившимся оборотнем в полнолуние, да ещё и ни за что, ей не хотелось.
Резкий дребезжащий звонок телефона прозвучал громче выстрела. Только тогда она сумела отвести взгляд от Гюнше, который, такое чувство, тоже пришел к себя и вернулся к заданию. Всего лишь несколько секунд длился контакт взглядов, а ей казалось, что она смотрела в глаза зверя минуту, не меньше.
— Да, герр Майор, сейчас буду… — Док положил трубку и с таким подозрением посмотрел на своих помощников, будто ожидал, что в его отсутствие они разгромят лабораторию. — Инструкции вы получили. Ничего лишнего не трогайте, пока я не вернусь! — Док метнулся к двери, но развернулся в шаге от порога. — Фройляйн, если вам понадобится, восстановите силы. — Дверца хранилища скрипнула, но не успел пакет крови упасть на стол рядом с иллюзионисткой, а Док уже быстро писал в журнале, отмечая, кому и когда был выдан «паёк». — Я скоро вернусь, проследите, чтобы никто сюда не входил. — В последний раз окинув взглядом лабораторию, ученый развернулся и, взяв со стола папку, вышел в коридор.
Зорин хмыкнула и уже как старой знакомой ухмыльнулась женщине на столе. Та всё так же смотрела вверх стеклянными кукольными глазами, разве что теперь на её лице Зорин виделась не спокойная улыбка, а чуть насмешливая, будто та издевалась над нею, глупой идиоткой, которая сумела-таки привлечь внимание, вот только вместо хотя бы приятельских отношений получила совершенно неожиданную и беспричинную ненависть.
— Что же ты расскажешь мне, Сеньора шлюха? — цинично протянула она, склонившись, и вновь прижала ладонь к пахнущему лавандой лицу, упираясь в тыльную сторону кисти лбом. Нет уж, сидеть на столе она не хотела, насиделась в своё время.
Туман, холод, пустота… Всё, как вчера.
Лица, широкоплечие мужские фигуры, шелест простыней… Снова пустота, не то.
Кто-то смеется, усы, борода, рыжие волосы… Нет, не то.
Голод, кто-то поёт, боль, руки горят, чье-то лицо. «Мы должны вас предупредить…» Девочка плачет… Вот оно! Чёрт, снова пропало.
Зорин распахнула глаза, запоминая это чувство. Паника, боль и боязнь уродства. Ничего похожего на того мужчину, что на портрете, но и так немало для начала. Но как же тяжело...
Отдыхая перед новой попыткой, она отвернулась от тела и оперлась бедрами о стол, осматриваясь. За полчаса, прошедших с момента её прихода, ничего не изменилось, разве что папка со стола исчезла, да ещё она только сейчас заметила, что капитан не только принюхивается к образцам, но и что-то записывает. Мысль о том, что теперь у Дока появился не просто ассистент, а помощник в исследованиях, вызвала улыбку. Менее подходящей кандидатурой на роль ученого она считала только себя.
Капитан обернулся, и Зорин едва не поежилась от того, каким недобрым был брошенный через плечо взгляд. Чутье оборотня ощутившего, что она его разглядывает, было поистине феноменальным. Нарочито сладко потянувшись, Блиц чуть отодвинула в сторону пакет с кровью и снова склонилась над телом.
Машина, чужие жадные руки, крики, удар о землю, пустая дорога… Пустая. Чернота… Дьявол.
Тяжелые занавеси, паркет, музыка. Приоткрытая дверь. Кто-то сидит... Нет, не то, дальше. Стоп. Черноволосый мужчина, удивление, тусклый мундир… «Спасибо вам, полков…»
Тяжесть на спине. Трудно дышать. Боль… Её, Зорин Блиц, боль!
Против своей воли вырванная из чужой памяти, она едва не завопила от боли в вывернутой назад руке. Осознать реальность было сложно, мешали всё ещё проходящие перед глазами обрывки чьей-то жизни. Но понимание ошеломило.
— Капитан, вы!.. Вы совсем с ума сошли?! Отпустите меня! — пропыхтела она, пытаясь одновременно сдвинуться в сторону, чтобы не смотреть в лицо скалящейся мумии, и столкнуть с себя навалившееся на нее и прижавшее к столу тело оборотня.
Не то угадав её менее важное желание, а может, тоже «побеспокоившись» о сохранности тела, Гюнше на мгновенье приподнялся, но не успела она что-то сделать, как её снова прижали, уже щекой к столу. Гладкий металл холодил кожу, но Зорин не чувствовала холода снаружи, её колотило от стылого ужаса внутри: она знала, что сил на то, чтобы вырваться, да ещё и из такого захвата, у нее просто нет. Она слаба даже для фрика, а уж против капитана, к тому же явно сошедшего с ума, и вовсе не боец. И потому, наплевав на то, что это строжайше запрещено внутренней инструкцией, она, едва не вывихнув заломленную за спину руку, прижала ладонь к животу капитана. В подобной ситуации — Блиц была уверена — использовать способности допустимо.
Ганс Гюнше
С момента, как Зорин вошла в лабораторию, Ганс непрерывно наблюдал неё и сдерживал желание зарычать, оскалиться, броситься на вторгшегося на его территорию «соперника». А это территория была его, он привык быть здесь самым сильным и привык оберегать Доктора, который сейчас, за время его отсутствия, будто совсем забыл об этом.
Как человек Гюнше понимал абсурдность своей ревности, но сделать ничего не мог. Запах. От Зорин пахло доминированием, и это не могло быть изменено даже постоянным напоминанием, что с точки зрения человеческого общества Блиц — самка. Для него она была чем-то средним между самкой и самцом, но чаще всего самцом, который всеми своими еле заметными жестами, позами, поворотом головы и запахом — запахом! — бросал ему вызов, громко заявляя, что тоже имеет право находиться здесь. Непривычно сильная злость, которая, как он думал, была лишь следствием вчерашней усталости, вернулась с новой силой, захлестывая и лишая последних связных мыслей.
Автоматически принюхавшись, чтобы сориентироваться в ситуации, он громко чихнул, стоило ему вдохнуть кислый запах реагентов, и только тогда опомнился. Герр Доктор велел ему по запаху вычленить из смеси отдельные реагенты и, если это возможно, написать примерные сочетания долей. Такого задания он ещё не получал, но то отчаянье с легкой примесью надежды, каким сегодня разило от Доктора, не дало ему сказать, что он может не справиться. Хотя от него ответа и не дождались — пришла она.
Он.
Соперник.
Ганс и сам не знал, как реагировать на иллюзионистку, но одно он знал точно: Доктор принадлежит ему и никому другому. И это не изменится от того, что его самого не было полгода. Он вернулся — и всё должно вернуться на свои места.
Когда ученый начал открывать хранилище, волк, и так недовольный ограничивающей его желания уздой человеческого разума, ревниво заворчал: до этого он никогда не удостаивался подобной заботы. Но и тогда Ганс сдержал рвущегося наружу зверя, желающего подтвердить своё первенство, не выдержал лишь, когда герр Доктор ушел, а Зорин склонилась над столом. Более удачного момента для нападения можно было ждать ещё долго. К тому же в присутствии ученого волк бы всё равно не решился заявлять свои права: человеческая часть слишком легко брала тело под контроль. О его бдительной опеке по отношению к Майору-альфе, и к Доктору-бете мог догадаться лишь Шредингер, но щенку он доверял, каким бы несмышленышем тот ни был.
Он напал, подминая и подчеркивая своё доминирование резкими движениями бедер.
Что-то почти до боли вжалось в его живот, и в следующий же момент Ганс внезапно оказался в лесу.
Ночной бесконечный лес, что, казалось, всей своей чернотой, запутавшейся в ветвях старых деревьев, готов был задавить фигуру юноши, озирающегося вокруг…
Иллюзионистка Зорин Блиц. Иллюзии…
Встряхнув головой, Гюнше заставил себя не думать о первом испытании, когда нужно было суметь добраться до базы живым. Он как сейчас помнил, что было новолуние, и он, на несколько минут растерявшись, не с первого раза сумел преобразоваться. Ведь только что был в лаборатории и подставлял вену на внутренней стороне локтя…
Не вспоминать. Не думать.
Бой с дворецким Хеллсингов, раздражающая и отвлекающая боль в порезанных пальцах…
Не вспоминать.
Светлая кухня, довольный отец, ставящий еле видную пометку на дверном косяке и шутливо треплющий переросшего его сына по голове.
Не думать.
Но, сама того не зная, иллюзионистка смогла угадать, что нужно сделать, чтобы унять волка. Тот, всё ещё жаждущий подмять даже не огрызающегося соперника и, показывая свою силу, прихватить клыками загривок, волей-неволей затих, утихомиренный человеческими воспоминаниями.
Ганс будто только сейчас осознал, что он делает с гневно рычащей и ругающейся сквозь зубы сослуживицей и, выпустив её руку, шагнул назад. При звуке приближающихся шагов, торопливых и чуть шаркающих, по которым он с легкостью узнавал герра Доктора, он отступил ещё, хмуро глядя в лицо растрепанной Блиц, которая шокировано смотрела на него в ответ.
Доктор
Доктор шел по коридору, с досадой покусывая губу, и всё думал о словах герра Майора. «Последний Батальон» на мели. Пока что сделки с поставщиками крови и расходных материалов были в силе, но с каждой неделей положение «Миллениума» в Бразилии было всё более шатким. Новая власть взяла под контроль всю страну, подавив разгоревшийся два года назад экономический кризис пятьдесят четвертого, во время которого дельцы готовы были не задавать вопросов о том, кому и зачем в глубине джунглей нужно оружие, кровь и центнеры медикаментов. Теперь же всё было сложнее — нужны были деньги, много денег и как можно скорее.
Странный шум за поворотом заставил его убыстрить шаг.
— Что здесь происходит? — Доктор замер на пороге, неспособный сообразить, почему Ганс, оставивший своё задание, почти вплотную стоит к фройляйн Блиц. Та же тяжело дышала и, будто боясь упасть, цеплялась пальцами за край стола. Взгляд иллюзионистки был совершенно бессмысленным, но тут же прояснился.
— Судороги… Герр Гюнше мне помог, — прохрипела старший лейтенант, заставив его запаниковать.
Никогда раньше он не замечал, чтобы у той были судороги от использования способностей. Может быть, всё дело в том, что она работает с мумией? Но судороги — это было плохо, это было очень плохо. Такие побочные эффекты наблюдались у неудачно прошедших преобразование, и это становилось первым признаком нарушения нервных реакций. А уж для иллюзионистки этот симптом не сулил ничего хорошего.
— Тогда закончим на сегодня, — с нервозностью проговорил он. Как бы он ни досадовал, что какие-то личные особенности фройляйн Блиц стали помехой эксперименту, рисковать её способностями он бы не решился. Но уж завтра он сам понаблюдает за её работой, чтобы уловить и причину, и особенности припадка. — Можете идти. К вечеру жду ваш рапорт о сегодняшних успехах.
Взмахом руки отпустив старшего лейтенанта, он присел за стол, снова начиная читать досье. Будто надеялся найти в тех крохах информации, что повествовала о бальзамировании, способ обратить процесс, но в то же время не допустить разрушения тела. Без крови способа не существовало. Пока не существовало.
Погладив кончиками пальцев фотографию на первой странице, он поморщился, поверх очков взглянув на капитана. Почему-то сегодня молчаливое присутствие того раздражало. У Дока было чувство, будто тот мешает ему остаться наедине с Сеньорой, и потому он отпустил и его, решив изучить заполненные Гансом бланки позже. Сейчас его больше интересовала Она.
Незаконнорожденная девочка из трущоб, четвертая дочь, бездарная актрисулька, жена президента, благодетельница нации, защитница нищих, со смертью которой полстраны ждало конца света... Сеньора, Кобыла, Первая Шлюха, Святая Эвита*…
Закрыв дверь, он подошел к операционному столу и склонился над телом.
Эмоциональные строчки новостных сводок вставали у него перед глазами. И он будто своими глазами видел и выносимые на улицу портреты, которые должны были помочь подышать умиравшей от рака женщине, и массовое ожидание конца света в час её смерти, и многомиллионные очереди к хрустальному гробу, в котором она лежала много месяцев, чтобы каждый мог посмотреть на нее. Он почти слышал, как сотни тысяч бедняков возносят молитву Марии, но не Богоматери, а другой — Марии Эве Дуарте де Перон, Эвите, которая должна будет воскреснуть, чтобы подарить верящим в неё беднякам рай на земле. И потому Доктор отлично понимал Майора, который захотел получить свою собственную святую. Красивую, смеющуюся, улыбающуюся, благословляющую свой народ святую, к ногам которой рядом с верой ляжет и золото.
— У нас с тобой ещё полгода, целых полгода, — прошептал он, легонько касаясь самыми кончиками пальцев ярких губ. — Мы успеем, мы обязательно успеем.
Деньги, вечно эти деньги! Ему захотелось что-нибудь кинуть, разбить, сломать, чтобы выместить свою злость на тех, кто мог в здравом уме предложить ему, в случае неудачных экспериментов, просто перепродать тело народной святой. А ещё он злился на себя, что выпросил у герра Майора всего лишь полгода и согласился на запасной вариант. Сейчас, когда он снова увидел свою «гостью», это согласие казалось ему предательством.
Прикусив костяшки пальцев, он взял себя в руки и направился было к рабочему столу, чтобы изучить записи, оставленные капитаном, но вдруг что-то привлекло его взгляд. Резко обернувшись, он почти с ужасом увидел, что тонкая ткань платья над небольшой грудью топорщится. Такого не было, когда он вчера вечером осматривал тело. Точно не было!
Расстегнув пуговицы, он оголил левую сторону груди и едва не взвыл разочарованно, увидев, как под кожей, в паре мест прорвав её, топорщатся сломанные ребра. И он даже без рентгена мог догадаться, что все внутренности в сдавленной грудной клетке повреждены. Он уже шагнул было к пульту, чтобы вызвать и отчитать фройляйн Блиц, столь неудачно упавшую, видимо, на мумию. Но не дошел и вернулся, чтобы аккуратно застегнуть платье и расправить пожелтевший воротничок. Однако, сделав это, он передумал вызывать старшего лейтенанта и остался у тела, которое, перестав быть совершенным, почему-то уже не вызывало в нём того восторга, как ещё буквально пять минут назад. Теперь он думал лишь о том, что и как могло сдавиться внутри или быть пробитым осколками ребер. Опустив голову, Док нахмурился, прикидывая, что без крови и сердца, если повреждено и оно, он работать не сможет.
Одно он мог точно: привести мумию аргентинской народной святой в товарный вид.
Зорин Блиц
У неё никогда так не дрожали руки, как сейчас.
До сих пор в произошедшее — или едва не произошедшее — в лаборатории верилось слабо. Ганс Гюнше, попытавшийся завалить её на стол?
Зорин расхохоталась, представив, как действия капитана смотрелись со стороны. Конечно, с какой-то стороны она была бы не прочь подобному развитию их отношений, но уж не в лаборатории же Дока, над ссохшимся телом какой-то потаскушки. Она рассмеялась громче, едва не икнув, когда перед ней, как всегда неожиданно, возник Шредингер.
— По какому поводу столь бурная радость?
— А то, — Блиц хохотнула, успокаиваясь, — не знаешь?
— Знаю, но, может, сама расскажешь?
Веселье прошло, и иллюзионистка смерила оборотня хмурым взглядом. Достав из стеллажа пистолет, она начала его разбирать, успокаиваясь от привычных действий. Говорить же со Шредингером не хотелось совершенно, а уж обсуждать безумное поведение Гюнше тем более.
— А хочешь, я тебе скажу, в чем твоя главная проблема? — Зорин лишь пожала плечами, снимая кожух-затвор и откладывая в сторону. — Ты трусиха, — он широко улыбнулся в ответ на разъяренный взгляд, — и скорее косой своей зарубишься, но не признаешь того, что ты его… — оборотень запнулся, стоило Зорин прищурится, — что он тебе интересен.
— А хочешь, я тебя своей косой зарублю, — зло покосилась она на совсем уж обнаглевшего подростка, который от намеков перешел к прямым советам. Не иначе как возомнил, что если знает всё происходящее на базе, то и души и мысли всего личного состава тоже сумел изучить, — и ты, после того, как воскреснешь, пойдешь надоедать своей болтовнёй кому-нибудь другому? Поди сходи к Кэпу, спроси у него, какого чёрта значили эти его подергивания бедрами! Брачный сезон у вас, что ли? — процедила она, сдерживая раздражение. — Или я опять получу некие туманные намеки о Доке?
— Док? А, герр Доктор — это так, тебе он не помешает. Уверяю, что если ты хотя бы намекнешь нашему суровому капитану… — Шредингер загадочно замолчал и соскочил на пол с ящика, на котором чаще всего любил сидеть.
Блиц раздраженно поморщилась. Сил злиться больше не было.
— А то ты не знаешь, — она пожала плечами и опустила взгляд на пистолет, взяв промасленную тряпку, — что я скорее удавлюсь, чем скажу ему об этом.
— О, как всё сложно! Бедная, бедная Зорин Блиц… — посетовал оборотень и отошел в сторону, будто испугавшись, что его задушат голыми руками. Хотя опасения его не были беспочвенны: Зорин хотела открутить ему голову за всё их племя оборотней, один представитель которого молчал как рыба, а другой болтал даже слишком много.
— Так подскажи «бедной, бедной Зорин Блиц», — процедила она, желая вырвать себе язык за такую беспомощную жалкую просьбу, — которая будет очень тебе благодарна, как ей себя вести.
— Соответствующе. Веди себя так, как мыслит он.
— Как? Написать завещание и попробовать изнасиловать его в ответ?
Зорин невольно хохотнула, представив, как пытается повалить куда-то оборотня и... и… Дальше снимания шинели фантазия работала слабо: процесс-то был понятнее некуда, а вот как она должна будет обездвиживать высоченного Гюнше, было неясно совершенно.
— Изнасиловать?! — Блиц мысленно похвалила себя: по-настоящему удивить Шрёдингера было сложно. — Зачем же сразу так? Просто веди себя как самка, — мохнатые ушки намекающе подергались.
— Как именно?
— Как самка, — терпеливо повторил оборотень. — Ты же взрослая, не мне тебя учить, — рассмеялся оборотень и, в очередной раз увернувшись от брошенного с досады пистолета, исчез.
***
Следующим утром Зорин проснулась раньше, чтобы успеть подкараулить капитана в коридоре, ведущем в лабораторию. Встряхнувшись от сигнала, требовавшего явиться к Доку, она напряглась, сначала слушая всё громче звучащие шаги, а потом и глядя на приближающегося Ганса. Как она и думала, тот был один.
Преградив ему путь, Зорин невольно вздохнула, собираясь с силами. Сделав шаг вперед, затем ещё один, она прикрыла глаза, запрокинула голову и, стараясь не дрожать, укусила капитана за шею. На слова её решимости так и не хватило.
The End.
____________________________
*Мария Эва Дуарте де Перон (исп. María Eva Duarte de Perón), также известна под именем Эвита (7.05.1919 — 26.07.1952) — первая леди Аргентины, вторая жена 29-го и 41-го президента Хуана Перона. Её короткая, но яркая жизнь и сегодня остается предметом полемики между приверженцами идей “перонизма” и их противниками. По мнению первых, жизнь и общественная деятельность Эвиты достойны восторгов и благоговейного почитания, по мнению вторых, заслуживают осуждения и уничтожающей критики. Так или иначе, а ее смерть стала поистине религиозным событием. После ее смерти от рака матки, доктор Педро Ара почти год занимался бальзамированием ее трупа, в котором в отличие от египетских мумий и тела Ленина были сохранены все органы, а сама Эвита выглядела совершенно живой, хоть и исхудавшей (на момент смерти она весила около 35 кг) Когда работы были завершены, тело было выставлено на обозрение, но после свержения Перрона в 1955 мумия сначала была спрятана в военном хранилище, а потом стала переходить из рук в руки. Власти прятали ее от народа, опасаясь народного бунта. Имя Эвиты стало обрастать новыми мифами. За многие годы мумия претерпела несколько перезахоронений, в том числе и в Италии (при посредничестве Ватикана) под именем Марии Маджи. Последнее захоронение было в 1974 в склепе семьи Дуарте, однако гроб был закрытым и до сих пор неизвестно, было ли в нём тело. Некоторые использованные в тексте мифы: 1) Когда Перон в 1973 вернулся в Аргентину, тело Эвы везли в аэропорт в огромной черной машине под охраной испанских карабинеров. По дороге они повздорили и начали стрелять друг в друга, едва успев отъехать от дома Перона, — автомобиль врезался в стену, шофер свернул себе шею. В кузове у гроба лежали два трупа с простреленными головами. В Буэнос-Айресе Эву ждал почетный караул: увитый лентами катафалк, солдаты с примкнутыми штыками. На повороте машину занесло, и двое пехотинцев качнулись навстречу друг другу. Штыки вошли точно в шеи: почетный караул перерезал друг другу яремные вены, смерть наступила мгновенно. 2) Двенадцатилетняя Эва, убираясь на кухне, опрокинула на себя кастрюлю с оливковым маслом, которое обварило ей лицо и руки, кожа с которых слезала лоскутами. Врач сказал, что на месте ожогов должна образоваться келоидная ткань, и личико Эвиты покроется шрамами и рубцами. Прошел месяц, хирург снял бинты — и ахнул: под ними сияла белоснежная, гладкая, девственно-чистая кожа. Она стала главным украшением сеньориты Дуарте. 3) Первая встреча Хуана Перона и Эвы произошла, когда в театральную ложу к смотревшему балет полковнику скользнула серенькая, неприметная девица, положила ему руку на обшлаг мундира и шепнула второму человеку страны давно приготовленную фразу: "Спасибо вам, полковник, за то, что вы есть". Тем же вечером они стали любовниками.
Отличный фик с ровным и приятным языком. Интересно выстроенные взаимоотношения, необычно и хорошо проработанная "внутренняя дилемма" Ганса. Его... не сказать чтобы "конфликт"... но именно "двойственная сущность" - и человека, и зверя. Остальные герои тоже хороши и вхарактерны: немного нервный гений Док, этакий пронырливый подросток Шредингер, довольно замкнутая Зорин. Очень интересная проработка тайм-лайна: соотнесение событий реального мира и канона (точнее пре-канона). Сильно порадовала последняя сцена с "укусом" - автор явно задумывался или наблюдал за реальными собаками или волками.
Хотя после прочтения меня действительно не покидало ощущение, что я вижу... ну если не пролог, то "завязку" сюжета гораздо более длинного произведения. Но очень хорошего и качественного. Спасибо команде!
Понравилось очень: автор заставил меня преодолеть предубеждение и полюбить героев и им посочувствовать - такими живыми и яркими они вышли. ) Очень понравился стиль: ярко, легко и эмоционально. Претезия, собственно, как у всех прочих: а что же дальше? А как же Эвита? Завязка по-настоящему интригующая, поэтому внезапный финал разочаровывает - этот фик хочется читать еще.
Тема, имхо, немного "уехала": если "Я никогда не скажу тебе об этом" - это о чувствах Зорин, то она в конце концов все-таки говорит, насколько я поняла, только "звериным" языком.
Nefer-Ra, спасибо за оценку. Автор понимает, что недотянул сюжет с Эвитой, и планирует в будущем продолжить эту историю.
Урсула, спасибо за мнение. Мы рады, что вы оценили выбранную пару.
Levian, спасибо, постараемся больше так не оплошать в будущем.
Annatary, нам очень приятно, что вы оценили именно двойственность натуры Ганса. Автор, помимо необходимой для сюжета исторической подоплеки, сознательно прорабатывал волчье-псовое поведение и очень рад, что у него получилось выписать именно звериную часть. Благодарим за оценку.
Dita, мы очень рады, что вам понравилось. Особенно если фик повествует об изначально нелюбимых вами героях. Автор думает, что продолжит эту историю и надеется, что не разочарует. Единственное, что хотелось бы поправить вас по поводу темы: автор трактовал ее прямо. Зорин никогда не признается вслух - слишком явно это покажет ее слабость, чего она не допустит. Потому она и идёт обходным путём, заявляя о своей симпатии - всего лишь симпатии - посредством укуса. Но всё равно спасибо за мнение.
Melissa, спасибо за оценку.
wolverrain, благодарим за оценку. Нам очень приятно, что вам понравились персонажи.
Отправлено: 17.05.10 19:53. Заголовок: Два «старых солдата,..
Два «старых солдата, не знающих слов любви» вызывают массу тёплых чувств. Но Док! Влюблённый Док великолепен! Простите, но с трудом верится, что он так просто сдался бы . Ведь наверняка существует столько разных методик! Всякие подробности житья-бытья организации расписаны вдумчиво. Спасибо за подробный, реалистичный и интригующий фик
Dafna536, благодарим за оценку. Нам приятно, что вас фик заинтересовал настолько, что вам хотелось бы чуть "отодвинуть" концовку, но по задумке автора смысл в Эвите именно как в катализаторе отношений, развитие которых она подстегивает своим появлением. К тому же даже укус не является завершением истории. В каком-то роде он становится лишь началом.
Rendomski, спасибо за высказанное мнение. Автору очень приятно, что вы оценили старательно выписываемую реалистичность и интригу. И он, автор, просто счастлив, что вам, как и другим читателям, понравился Док. Он действительно влюблен, по-своему, как ученый, но влюблен. С упреком, что в фике недостаточно подробно раскрыты отношения Док/Эвита, автор *вздох* полностью согласен.
Отправлено: 22.05.10 01:52. Заголовок: Раскрытие темы. Что ..
Раскрытие темы. Что же. Застенчивая Зорин (после просмотра миллениумовского мясо-кровяного клипа словосочетание "Застенчивая Зорин" убивает) боится поведать Гансу о своих чувствах, Ганс традиционно молчит и всё никак не может выразить словами от своей собачьей природы, Шредингер играет с информацией, чтобы управлять и получать лулзы, Доку же просто не приходит в голову делится инфой. Короче - все молчат и не говорят потому что ________. Тема раскрыта. :) Общее впечатление. С самого начала меня зацепило совершенно непроизносимое предложение «Первым, что он заметил на базе, были не новые лица, а новые запахи. Чуть солоноватые, с легким ароматом гнили, как у всех фриков, с горьковатым привкусом несвежей крови, с нотками железа и с еле заметными вкраплениями страха, с каким на него смотрели они сейчас, когда он шел по коридору». Не есть хорошо, когда вот так спотыкаешься на первой же фразе. Дальше всё выправилось, к счастью. Особенно обращает на себя внимание подача материала – через сознание оборотня, который воспринимает Миллениум как волчью стаю. По описаниям видно, что писал собачник или примкнувший. :) Внимание персонажей постоянно концентрируется на лаборатории. Гюнше работает там. Гюнше привязывает необходимость охранять Дока и он, по-собачьи, начинает воспринимать лабораторию, как свою территорию. Зорин – ненавидит лабораторию. Но там же черпает силы. Конфликт между Зорин и Гюнше возникает вокруг лаборатории и Дока. Через то прекрасно показаны характеры иценности каждого. Зорин представлена как «служака», солдат, каждый день приходящий в оружейку, чтобы разобрать-собрать автомат. Автор быстро начинает интриговать читателя через «случай с фриками в кузове», цепляет его на крючок заинтересованности. (Но, к сожалению, не развивает тему, а следовало бы - мало кто в нашем Отечестве в курсе: ху из миссис Перон.) Интересно показан Док. Нервный учёный, интересующийся результатом и не интересующийся людьми. Фанатик своего дела, беседующий на досуге с трупами. Отсутствие острого сюжета - недостаток, но присущий жанру. Такой упор на Эвиту неразумен. Всё же о ней действительно мало кто знает в России. В общем. 10 8
Kifa, спасибо-спасибо за оценку и подробный разбор фика Таких внимательные и задумывающиеся о тексте читатели - мечта автора. Лишь одна фраза вашего коммента меня удивила.
цитата:
Такой упор на Эвиту неразумен. Всё же о ней действительно мало кто знает в России.
Мне хотелось бы ответить на ваш упрёк в неразумности. Конечно, героев можно было заставить похитить тело Ленина ( ), которого уж точно знают, но мне показалось, что Эвита подойдёт идеально и по месту действия, и по ауре мистики, которая окружала ее в те годы и окружает до сих пор. Вы абсолютно правы, что первую леди Аргентины конца сороковых в России знают меньше, потому у фика и есть примечание, кратко рассказывающее о жизни Сеньоры. Я предполагала, что кто-то может знать о ней после довольно известного фильма с Мадонной в главной роли, кто-то просто слышал о ней, а кому-то хватит и краткого изложения ее жизненного пути с акцентом на те события и мифы, которые могут быть полезны для пояснения некоторых моментов фика.
Сообщение: 3
Должность: Искатель
Зарегистрирован: 21.05.10
Откуда: Россия
Репутация:
0
Отправлено: 24.05.10 00:54. Заголовок: 9 8 Автор, у вас пот..
9 8 Автор, у вас потрясающая Зорин! Раскрытие ее темы вам удалось в полной мере. Я не очень симпатизирую этому персонажу, но у вас она получилась яркой и "живой". Ганс молчит, и молчит, как всегда красиво. Шредингер, который успевает все, везде и всегда вполне канонный. А за Дока отдельное спасибо, поведение "сумасшедшего ученого", который лелеет, предполагаемый источник заработка и его пренебрежительное отношение к остальным, почему то вызывает у меня теплые чувства. Единственное, что покоробило (впрочем, как и многих) это не законченность истории Эвиты. Правда очень хотелось бы продолжения, но все равно работа на мой взгляд удалась.
Bony Rain, спасибо за ваше мнение и оценку. Мне очень приятно, что вам понравились персонажи и сюжет настолько, что вам бы хотелось продолжения
цитата:
Ганс молчит, и молчит, как всегда красиво.
У нас, наоборот, Ганс не молчит и не ведет себя как совершенно бесчувственный чурбан, которого к стенке можно прислонить Он спокоен и невозмутим внешне, но проявляет эмоции, подчас даже более бурные, чем другие люди или фрики. Он говорит мало и, как правило, только по делу, но говорит.
Отправлено: 27.05.10 04:22. Заголовок: 10 8 Про незакончен..
10 8
Про незаконченность тут уже говорили, и она действительно огорчает. Хотелось бы больше, т.к. завязка интересная)) Говорящего Ганса видеть непривычно, но сам образ это ничуть не портит, персонаж выписан хорошо. Правда вот такой привязанности к Доку я у Гюнше в манге не заметил. Сама же тема раскрыта хорошо, даже несмотря на некоторую скомканность повествования в конце.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 2
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
. Ведь наверняка существует столько разных методик! Всякие подробности житья-бытья организации расписаны вдумчиво. 
), которого уж точно знают, но мне показалось, что Эвита подойдёт идеально и по месту действия, и по ауре мистики, которая окружала ее в те годы и окружает до сих пор. 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума