HELLSING FANFICTION

...Но нет ответа. Тянется покой,
И кажется – следит за мной Другой,
Внимательно и строго ожиданье,
И я уже на грани естества,
И с губ моих срываются слова,
Равновеликие холодному молчанью...
С. Калугин «Венок сонетов»

А и Б сидели на трубе. А упало, Б пропало, что осталось на трубе?
Детская загадка.

Уолтера будит звук захлопнувшейся автомобильной двери.
Абсурд. Окна закрыты, снаружи – ни души. Какой ещё автомобиль? Звук ему приснился.
Можно ли проснуться от звука, который услышал во сне?
Уолтер пытается вспомнить, что ему снилось, но безрезультатно. Сон был неожиданен, но короток: экран не успел даже погаснуть и зарябить скринсейвером.
«Старею», – привычно констатирует Уолтер. Нужно уйти от дел, пока сон не стал смаривать посреди деловых встреч, пока не выскакивает из памяти жизненно важная информация. Пока своим нежеланием покидать организацию он не подведёт Интегру.
На экране – детальный план мер безопасности для завтрашнего собрания совета Круглого стола в штабе «Хеллсинга». План Каннингема. Разумеется, для подобных мероприятий существует протокол, но Уолтер поручил Каннингему разработать план самому, и молодой офицер не подвёл. У сэра Хеллсинг будет хороший новый помощник.
Уолтер открывает стоящий на столе ящик. Густая матовая чернота нового «Шакала» притягивает и пугает. Готовая коснуться оружия рука замирает. Что-то не так.
С оружием что-то не так, но Уолтер не может понять, почему, и, наконец, сдаётся. Утро вечера мудренее.

Снаружи раздаётся взрыв. Затем в кармане оживает рация, и мисс Виктория деловито просит проверить, заблокирована ли ещё мобильная связь. Связь восстановлена, сэр Пенвуд вызывает в «Хеллсинг» отряд САС.
Уолтер передаёт охрану членов совета Круглого стола возвратившейся Серас и отправляется на мерный звук одиночных выстрелов. Интегра уже не произносит ни слова, движется как заведённая: шагнуть, преклонить колено, приставить к голове полурастерзанного упыря пистолет, выстрелить. Встать, шагнуть снова. Время от времени сменить в пистолете обойму. Работа командира. Хозяева этого подонка Яна Валлентайна заплатят за каждого солдата «Хеллсинга» десятком. Сотней. Столькими, сколько у них найдётся. Заплатят за каждый шаг и выстрел леди.
Упыри – грубая сила, но атака была просчитана. Нападающим оказалось известно местонахождение штаба. Они знали все входы и выходы в поместье. У них был план, известный лишь двоим. Каннингем лежит поодаль, уже с серебряной пулей в голове. На какие обещания он повёлся? Мысль о том, что предатель получил заслуженный серебреник, не приносит утешения. Как и мысль о том, что он, Уолтер, ошибся с выбором.
– Миллениум.
Слово будоражит, расходится в уме рябью, но глубины по-прежнему непроглядны и темны.
Уолтер провожает членов совета, выслушивает последние указания от сэра Айлендза, отдает распоряжения временно предоставленным в распоряжение «Хеллсинга» САСовцам. Интегру он находит в полуразгромленном кабинете. Она стоит посреди комнаты, прямая и неподвижная, на костюме и волосах – следы крови, пистолет все ещё стиснут в опущенной левой руке. Стоит, будто каждый сустав в теле закоченел, и она может либо стоять, либо упасть ничком. Уолтер бережно выпутывает из судорожно сжатых пальцев пистолет. Тут статуя оживает: подавшись вперёд, Интегра лбом утыкается ему в плечо. Поколебавшись, Уолтер свободной рукой притягивает её к себе. Она не поддаётся на утешение, лишь упирается ему в грудь острым плечом. Отлично. Гордая, несломленная. Не сдающаяся. Даже в детстве Интегра позволила обнять себя лишь раз – когда Уолтер вернулся и узнал о покушении Ричарда. Она стояла тогда почти так же, быть может, чуть более расслабленная, ещё привычная к ласке, опустив голову ему на плечо.
Воспоминание такое яркое, будто прошёл день, а не десять лет. Правда, тогда Уолтеру пришлось опуститься на колено.

Десятки, сотни запросов, писем, документов, страниц Интернета. Террористы, оккультисты, сектанты, готовящиеся к встрече нового тысячелетия, псевдоспециалисты, провозглашающие обвал компьютерных систем и наступление мировой анархии. Уолтер одержим таинственным «Миллениумом». Сейчас сложно было бы дать более расплывчатый намёк. Но это – единственная нить.
– Что-нибудь нашлось? – Алукард с вальяжностью хищника разваливается на стуле напротив.
– Больше, чем достаточно, – и ничего. Ты видел леди Интегру?
– Спит.
Хорошо.
– Ты уверен, – спрашивает Алукард некоторое время спустя, – что ищешь там, где потерял?
– Нет.
Вместо следующего загадочного или провокационного вопроса Алукард протягивает руку и роняет поверх документов чип с торчащими во все стороны проводками, похожий на гигантского клеща, аккуратно извлечённого из места укуса. На Уолтера внезапно накатывает необъяснимый приступ дурноты и словно издалека доносится пояснение Алукарда: «...этого пижона… как там его… Люка Валлентайна».
– Уолтер?
– Всё в порядке.
Нет, не в порядке, но Уолтер никак не может понять, почему. Дурные предчувствия, когда это уже было?..
– Твой новый пистолет, ты уже пользовался им?
– Конечно. Он идеален, если ты опять напрашиваешься на комплимент.
– Возможно... Дай мне глянуть ещё раз. Мне просто неспокойно. Выйти на бой с непристрелянным оружием...
– Мне не нужно его пристреливать. Мне нужно просто прочувствовать оружие, проникнуться им, но не позволить ему проникнуть в себя.
Круглый глаз дула загадочно поблескивает и не даёт ответа. Или он просто не знает, какой задать вопрос?

– Наёмники? Этим людям можно доверять? Им нужны только деньги. И им плевать, кто платит.
Когда речь заходит о войне за деньги, сэр Интегра – воплощение снобизма и спеси аристократии. Воспитанная на абстракциях дворянской чести, она не слишком хорошо понимает, что деньги для этих людей означают благополучие престарелых родителей и маленьких детей, свободу от долгов, возможность начать новую жизнь. Что они сражаются за семью, свободу и будущее, как и солдаты других армий.
– Они не обычные наёмники, сэр. Они – военные эксперты, профессионалы.

Репутация Пипа Бернадотте ничего не преувеличила. За экстравагантной внешностью командира «Диких гусей» скрывался цепкий ум, опыт, дисциплинированность потомственного солдата и надёжность.
– Сражаться придётся не с людьми, – предупреждает Уолтер, – а с чудовищами.
– Чудовищами? – Бернадотте прищуривает единственный глаз, подкидывает и ловит блестящую монету. – А с ними можно справиться в принципе?
На несколько секунд отблески монеты выжигают перед глазами цветные пятна, будто Уолтер нечаянно глянул на солнце.
– «Хеллсинг» разрабатывает методы борьбы с нечистью уже почти сто лет. Мы проведём общий инструктаж и познакомим вас с конкретными техниками.
– Если это возможно, мы берёмся, – пожимает плечами Бернадотте.

Уолтера будит звук захлопнувшейся автомобильной двери.
Снова заснул за столом. И снова не может вспомнить сна. Впрочем, это не самое главное, чего он не может вспомнить. Нацисты. Он должен был вспомнить сразу после гениальной догадки сэра Хеллсинг про тысячелетний рейх. Как он мог забыть про операцию в Варшаве? Алукард был совершенно прав – сила, которая использует в бою нечисть.
Уолтер заваривает ещё кофе, покрепче и в кружку побольше, и возобновляет чтение. Уолтер К. Дорнез, не один и не два тома. Он обязан выяснить, что ещё он забывает. Сэру Хеллсинг нужен новый помощник, но прямо сейчас его взять неоткуда.
Кофеин ударяет в голову резким, не бодрящим, скорее раздражающим толчком. Никогда не помогал как следует, честно говоря. Может, достать баночку, которая на самый крайний случай?
Нет. Самый крайний случай, пожалуй, ещё не наступил.
Он помнит, помнит всё, по ходу всплывает масса подробностей, которые не вошли, да и не место им в отчётах.
30 марта 1989 г. «Совершенно секретно. Отчёт передан в архив МИ-6».
Стоп. При чём тут МИ-6? Он прекрасно помнит, он не может забыть задание – из-за него он пропустил смерть и похороны сэра Артура Хеллсинга. Бальбек, деликатная операция, которую надо было без шума провести на чужой территории...
Нет. Бальбек был в феврале 1986-го.
1989-й. Март. Смерть сэра Артура. Бальбек. Ночь, площадь, старинная церковь.
Кофеин оставляет после себя головную боль. Уолтер сдирает шнурок, распуская волосы, вцепляется пальцами в затылок. Вот оно. 22 февраля 1986 г. Бальбек.
Он не помнит, что было 30 марта 1989 года. И несколько дней до и после. И спросить больше не у кого: Алукарда тогда только разбудили, последние свидетели тех дней в «Хеллсинге» погибли. А в МИ-6, как догадывается Уолтер, в лучшем случае лежит документ с пометкой «Совершенно секретно. Отчёт передан в архив Ордена королевских протестантских рыцарей».
Он вернулся, он обнимал и утешал свою юную леди, и чувство вины, гнев, боль заслоняли собой ощущение, что с ним что-то не так. Сомнений быть не может: это не старость. Это не случайность.
И ему необходимо предупредить остальных.

Уолтер не успевает поговорить с Интегрой. Вначале требуется отправить Алукарда и мисс Викторию в Рио, позже личный звонок сэра Айлендза взрывает напряжённую вечернюю тишину.
– Они появились слишком быстро. Слишком оперативно, – Интегра не отрывает глаз от экрана.
– Да. Их, без сомнения, ждали.
– Опять утечка информации? Ты говорил, что предатель уничтожен.
– Да, сэр.
Интегра целую минуту буравит его взглядом, прежде чем угрожающе спросить:
– Твои наёмники?..
– Невозможно, сэр Интегра. Капитан Бернадотте получил указания о неразглашении миссии, и в нём я совершенно уверен. Утечка информации не у нас.
– Значит, кто-то из Круглого стола?
Трансляцию прерывают из-за начала операции.
«Они же люди».
«Он же чудовище».
Он чудовище, выполняющее приказ, а они – люди, сделавшие свой выбор. Даже если они выбрали подчиняться приказам начальства, которое выбрало скверных хозяев.
Они – люди. Люди делают выбор: в этом вся суть.
Найти и уничтожить. Леди тоже делает выбор: не отказывается от своих слов, и Алукард проливает обещанную кровь за кровь, забирает жизнь за жизнь. Уолтер не видит, что происходит в Рио, но он видел достаточно, чтобы представить себе это торжество справедливости.
Заваривая чай, он решает отложить разговор с Интегрой до возвращения Алукарда и остальных. Вызов был брошен – вызов принят, и Уолтер не может оставить леди в одиночестве.

– Фройляйн, прекрасная фройляйн, это глупый вопрос!
Уолтер узнаёт Майора с первого взгляда. Не потому, что видел его пару весьма напряжённых минут полвека назад. Теперь он уверен, что уже видел его позже, намного позже, таким же неизменившимся. И это плохо. Очень плохо.
– Цель? …У нас нет цели, говоря по-простому, фройляйн.
Уолтер слышал, слышал этот голос, только что этот голос ему говорил?
В уме неотвязно вертится детская считалка-загадка:
«А и Б сидели на трубе. А упало, Б пропало, что осталось на трубе?»
Стёкла очков майора сверкают, как монеты, вложенные в глазницы мертвеца.
Это не старость. Это безумие. Они что-то делают с ним, сводят с ума. Он не должен уступать, сдаваться. То, что делает нас людьми, так, Алукард?

Алукард его подводит. По возвращении с аудиенции он куда-то исчезает, срывая планы Уолтера: решающий разговор снова откладывается. Мисс Виктория и Бернадотте – хорошие исполнители, но не те люди... существа, которые нужны в данный момент Интегре рядом.
Провалы в памяти. Уолтер проверяет каждые полчаса, помнит ли он, что делал.
Привёз сэра Интегру, вампиров и Бернадотте в штаб. Ворчание Бернадотте. Звук захлопнувшнейся автомобильной двери.
Захлопнувшейся автомобильной двери. Звук.
Уолтер сбегает в гараж, открывает дверь, захлопывает. Не то, но близко. Открывает. Захлопывает. Открывает. Закрывает глаза и захлопывает.
Ночь, площадь, старинная церковь. Резкий звук захлопывающейся автомобильной двери. И острое, как боль, уже физически ощутимое осознание того, что он допустил ошибку.
Зато теперь он понял. Сон. Он проваливается в сон не просто так. Во сне они как-то проникают в его сознание. План охраны. Операция в Рио. Аудиенция у его величества.
Информатор. Предатель.
Изуродованное серебряной пулей лицо Каннингема.
Уолтера прошибает холодный пот.
Не может быть. Но это единственное объяснение.
Что ж, кое-что, по крайней мере, поправимо. Уолтер влетает в кабинет и разыскивает в ящике стола пластиковую баночку амфетамина. На самый крайний случай. Теперь он не заснёт столько, сколько потребуется.
С помощью Виктории Уолтер наконец разыскивает Алукарда. Чёртово своенравное животное завалилось спать в одной из гостевых спален. Уолтер знает этот крепкий сон Алукарда. Сон в предчувствии кровавой битвы.
Они расталкивают Алукарда за пять минут до того, как сэр Интегра приказывает выезжать в штаб-квартиру службы государственной безопасности.

– Палуба «Орла» в огне! Много дыма, из-за взрывов видимость почти нулевая!
– Итак, победа за нами. Разумеется.
– Что вы сделали? Что там происходит на палубе? Сэр Хеллсинг?
Уолтер не менее растерян, чем сэр Пенвуд. Только что они обсуждали сложившуюся на борту «Орла» ситуацию – и тут Интегра победно усмехается, а на «Орле»...
– ...резня, – спокойно заканчивает мрачное объяснение сэр Хеллсинг.
Уолтер тем временем понимает, что люди и обстановка в помещении за пять минут изменились. Пять часов назад, услужливо подсказывают стрелки.
Пять часов. Секунда, на секунду он, возможно, прикрыл глаза и...
Что он успел натворить?!
Уолтер незаметно покидает зал. Старый идиот. Почему он молчал? Во что он втянул Алукарда?
Алукард невредим, иначе Интегра почувствовала бы. Зачем понадобилось заманивать вампира на этот корабль? Какую роль сыграл он сам?
Более неподходящего времени, чтобы делиться подозрениями, не придумаешь. Значит, необходимо продержаться ещё. Очередная таблетка амфетамина прилипает где-то в горле, Уолтер разыскивает туалет и из горсти запивает её водой. О последствиях сейчас беспокоиться не приходится. Следующий его провал может обернуться катастрофой.
Алукард. Его необходимо вернуть.
«Ты уверен, что ищешь там, где потерял?»
Только не это. Господи, только не это!
Уолтер выскакивает в коридор, едва не хватается за первого встречного и спрашивает дорогу в медпункт. Рентгеновский аппарат находится у них, Уолтер дёргается и огрызается на медбрата, пока тот устраивает его в удобное для снимка положение, потом в ожидании результата нервно расхаживает по коридору. Медик, может, и не успевает заметить ничего подозрительного, но Уолтер знает, что искать.
Размытый на снимке, искусственно-правильный прямоугольник у самого основания черепа. Гигантский клещ, запустивший ножки-проводки ему прямо в мозг.
Информатор. Предатель. Марионетка?
Уолтер бессильно впивается ногтями в шею. Вонзить, разорвать, выдрать проклятую штуку и покончить со всем. Говорят, мозг не ощущает боли. Проверить?
Мозг, может, не ощущает, но возбуждённое сознание горит и корчится, обожженное воспоминаниями.
Ночь, площадь, старинная церковь. Резкий звук захлопывающейся автомобильной двери. Острый укол вонзившейся под лопатку иглы. Идеально неудачный момент: громкий щелчок замка заглушил выстрел. Уолтер выдёргивает шприц, разворачивается с нитями наготове, но противника не видно и не слышно. Запоздало дёргает дверную ручку, заскакивает в машину, и так, похоже, отключается.
...яркий свет в глаза. Тело надёжно зафиксировано ремнями, а шея совсем онемела.
– Вы как угадали проснуться к моему завтраку, мальчишка.
Невозможно. Только не этот человек.
Майор склоняется над ним.
– И как результаты исследования, Док?
– Поразительно, герр майор. Но сомнению не подлежат. Это не может быть врождённым.
– Вы слышали это, герр Дорнез? Неужто вам самому до сих пор не приходило в голову? Прекрасно выглядите на свои почти шестьдесят, для человека, разумеется. Тренировки и здоровый образ жизни, думаете?
Мерзкий смех Дока за пределами видимости.
– Вот и мне любопытно стало. Ан нет, похоже, не только мы, но и ваши благочестивые Хеллсинги в весёлые тридцатые баловались экспериментами над людьми. Вы – экспериментальный образец, очень удачный экспериментальный образец!
Уолтера на миг захлёстывает ужас, отвращение, неверие; затем ненависть к неожиданно воскресшим наци берёт своё.
– Ложь!
Но звонкое «Есть!» Дока заглушает его. Теперь они с Майором смеются вместе, от души.
– Есть! Я выделил нужную волну!
Нет, Хеллсинги не могли. А если и могли, то какая теперь разница? Он – не вампир, он сам выбирает, каким хозяевам служить.
– Вы не верите нам, герр Дорнез? Вижу, что не верите. Но поздно, мы теперь знаем, как настроить ваш мозг, чтобы вы верили. Ужасались. Желали отомстить. Предали. Уолтер-Це Дорнез, у нас есть теперь свой Уолтер. Уолтер-Дэ, назовём его так, а, Док? От dunkel*?
Блестящая, сияющая, как новенькая, рейхсмарка в руке майора пускает в глаза слепящие блики.
– Сомнения, герр Дорнез. Одна-единственная секунда сомнения – вот они, ваши тридцать серебреников.
Майор склоняется ещё ниже и почти шепчет:
– А всё же любопытно, что сталось с Уолтером-А и Уолтером-Бэ?..
«А и Б сидели на трубе...»

Одна-единственная секунда. Что за расценки, что за расплата за одну-единственную секунду сомнения?!
Почему «Миллениум» не напал тогда, десять лет назад? По каким-то внутренним причинам или потому что сорвались их планы в Англии? Сэр Артур умер, во главе «Хеллсинга» встала наследница... которая могла и не выжить. Не должна была выжить. Но выжила. Спаслась. Подчинила себе чудовище и заявила права на наследие Хеллсингов. И, возможно, отложила кровопролитие на десять лет.
Уолтер знает, что необходимо сделать. Пистолет достать не проблема, если не хватит духа перерезать горло прямо сейчас собственными нитями. Он – ходячая опасность, глаза и уши «Миллениума» и в любую секунду может превратиться в его смертоносное оружие.
Врывающиеся фрики спутывают его планы. Покончив с вампирами, Уолтер приказывает медикам сидеть тихо и спешит в зал. Он успевает всего на полминуты раньше, чем приходится вмешаться. Интегра невозмутима – ни на секунду не сомневается, что он ждёт где-то за спиной. Ледяное спокойствие в эпицентре кровавого торнадо. С каждым раскромсанным выродком становится легче. Он ещё может сражаться против них. Он знает, в чём дело, и знание даёт ему силы. Его хватит, его должно хватить, пока не вернётся Алукард. Нельзя оставлять Интегру одну.
Связь обрывается, военные базы одна за другой переходят в руки перебежчиков. «Предатели!» – рычание Интегры посылает мурашки по спине Уолтера. Она не простит, но это не главное.
«Хеллсинг». Они должны возвратиться в «Хеллсинг», послать свой вертолёт на выручку Алукарду.
Нет. Она должна возвратиться. В особняке остались Виктория и «Дикие гуси». А он не станет подвергать опасности ещё и «Хеллсинг».
– Возвращаемся домой, дворецкий. Немедленно.
Он должен отказать, но все силы уходят на внутреннюю борьбу. Где-то в ожидании момента слабости ворочается Уолтер-Д. Другой.
– Нужно прорваться через город.
– Как прикажете.
Пересечь город. Он не может отправить её одну через кишаший вампирами город, так?
Они садятся в машину. Уолтер стискивает зубы, когда захлопываются двери. Он рискует, но другого выхода нет. Он должен продержаться еще немного. Уолтер сосредотачивается на самоконтроле и на дороге; Интегре приходится дважды повторить, чтобы он затормозил у группы слишком разрезвившейся нечисти. От звука выстрела Уолтер едва не подскакивает: он даже не слышал, как она заряжала ружьё.
Интегра методично расстреливает в фриков обойму, бормочет прощальные слова погибшим и приказывает ехать дальше. Уолтер включает радио – тишина пугает его возможностью задремать за рулём – и находит единственную активную волну. Под репортаж сэра Пенвуда не заснёшь.
Он должен предупредить Интегру. Должен сказать, что при малейшем подозрении ей придётся всадить ему в затылок серебряную пулю, выкинуть труп и ехать дальше. Сможет ли она? Наверняка. Но с неё хватит выстрелов милосердия по собственным людям. Он справится.
Радио передаёт звук взрыва и последующие шумы.
– Уолтер? Быстрее!
Они летят, сбивая фриков и упырей. Чип. «Миллениум» отслеживает их передвижения, но это несущественно. И без того понятно, куда поспешит глава «Хеллсинга».
Пламя и тени впереди. Уолтер жмёт на тормоза, чувствуя торжество Другого. Ловушка.
И долго ты собирался себя обманывать? Ты должен был признаться сразу. Сомнения – вот они, ваши тридцать серебреников.
Слово – серебро, и ты придержал все нужные слова для себя.
– Уолтер, что случилось?
Я предал вас, леди.
Она справится. Ей придётся – за них обоих.
– Леди Интегра, садитесь за руль и разворачивайте машину. Найдите другой путь. Пожалуйста, делайте, как я говорю.
Пожалуйста.
– Уолтер!
– Ни в коем случае не возвращайтесь! Бегите как можно скорее!
Боль и ярость. Она теряла своих людей – но только не так. Не его. Не бросала сама.
– Быстрее! Я не знаю, сколько времени я смогу для вас выиграть!
Продержаться. Против них. Против Другого.
Ты – это я, и я – это ты. Помоги мне. «Миллениум» предаст тебя так же, как, по-твоему, предали и остальные. Стань же моим оружием против них. Сражайся за того человека, который точно не предаст; не предаст, уезжая. Предательство – это остаться и погибнуть.
Нужно просто прочувствовать оружие, проникнуться им, но не позволить ему проникнуть в себя. Стань моим оружием.
– Дворецкий!
– Да, сэр...
– Останься в живых и возвращайся обязательно. Это приказ.
Уолтер машинально отзывается «Как прикажете», не ведая, что говорит сейчас чистую правду.
Не задумываясь о том, что именно он обещает.
И захлопывает дверь машины.