HELLSING FANFICTION

Сколько людей в этом мире почитали за трусость отступление с поля боя? Какое-то время это было частью представлений о мужественности: коль ты показал спину врагу, то не стоишь звания мужчины, ты трус. А ведь встречались и те, кто полагал, что сражаться «умом» — значит сражаться «грязно». Возможно, поэтому жизнь этих людей редко была долгой: безрассудно бросаясь в атаку, они неизменно проигрывали, кладя свои жизни на алтарь мужественности.

Дракула же всегда рассматривал отступление как тактический ход, а вовсе не как признак страха. Он никогда не считал себя трусом, хотя враги часто осыпали его оскорблениями вслед, когда он приказывал своим войскам отступить, полагая, что это даст ему преимущество в сражении. Ни разу, тем не менее, не встречал он врага, знакомого с подобными приемами и столь искусного в их использовании, как этот человек, Абрахам ван Хелсинг. Попытка носферату бежать из Англии к своему горному замку, где он надеялся восстановиться, а затем вернуться уже готовым к встрече с охотниками, оказалась неудачной. Абрахам последовал за ним и сюда, не давая ему передышки и возможности собраться с силами.

В надежде заманить охотника и его немногочисленную группу на свою территорию, а затем уничтожить, Дракула вынужден был изменить планы. Но Абрахам оказался неглуп. Остановив преследование, он обосновался в ближайшей деревне и обратил ее жителей, этих жалких людишек, что служили немертвому пищей, против него. Не то чтобы раньше они были союзниками, но деревня и вампир всегда существовали в гармонии. Между ними имелось некое подобие соглашения: Дракула обязывался защищать их, а они предлагали ему в качестве еды неугодных общине: нежеланных детей, калек и преступников. К тому же всегда хватало дураков, что забредали в лес после захода солнца, и тех, кто осмеливался выступить против него.

Теперь они объединились на стороне Абрахама, сплотив силы против вампира, и территория вокруг замка стала чрезвычайно опасной. По всему лесу горели костры: охотники уничтожали волков, отстреливая их и сжигая тела. Дракула стоял внутри своей крепости, наблюдая сквозь узкие бойницы, как его дети воют от боли и страха. Стаи бежали через горы. Он позволил им уйти. Эта земля была потеряна — настало время отступать снова и в очередной раз собирать силы.

Он предал огню всё в замке. Медленно продвигаясь с горящим факелом по залам холодного жилища, что некогда служило ему домом, он поджигал занавески, мебель и всё, что так или иначе могло гореть. Чертовы охотники выследили его, загнали в угол, и вампир полагал, что этой ночью либо на рассвете они проникнут в замок. Дракула хотел быть уверен, что, когда они придут, найдут здесь лишь пепел. Двигаясь с нижних этажей вверх, он постарался сделать так, чтобы охотникам не представилось возможности приобрести трофей или осквернить что-то из его вещей. Лишь прах останется от его прошлой жизни да чернеющий остов самого замка: крепкие каменные стены стерпят любой огонь.

Как только все было закончено, вампир отвернулся от огня и выпрыгнул в окно. В самом деле, Абрахам был прав, он — не более чем реликвия древнего зла, пережиток прошлого. Стиснув зубы в попытке отогнать крамольные мысли, Дракула плыл по воздуху, словно бесплотный дух, глядя на пламя, пожирающее его замок.

Не останется ничего, что связывало бы его с этим местом, все равно он хотел оставить эту жизнь позади. Слишком уж утомительным было существование в глухой горной провинции, где жизнью людей правили традиции и суеверия. Местные умели сражаться с ним: вешали чеснок над дверями и окнами, сажали волчью ягоду вокруг своих домов и всегда носили с собой кресты. Но представители так называемой «цивилизации» не слышали о подобных вещах, а если и слышали, относились к ним с пренебрежением. Они полагали, что предания о вампирах, оборотнях и призраках — сказки для маленьких детей и деревенщин, что живут вдали от их городов. А потому Дракула хотел привести свое племя в самый центр цивилизации за легкой добычей, чтобы научить людей снова бояться темноты. В городах, не беспокоясь ни о чем, он мог питаться хоть каждую ночь.

Обжигающий ветер трепал полы его плаща, отблески пламени становились ослепляющими. Дракула бросил прощальный взгляд на горящий замок, развернулся, отталкиваясь от воздуха, словно от воды, и вдруг увидел всадников, несущихся галопом сквозь деревья. Всего четырёх: Абрахам, конечно, не смог убедить жителей деревни атаковать вампира в открытую посреди ночи, те были не настолько глупы. Носферату скользнул во тьму и, надежно укрытый клубами дыма, полетел дальше, злорадствуя, что сбил со следа Абрахама и его псов. Он ускользнул, оставив человека рвать волосы от досады.

Наконец-то он ощущал себя свободным. Дракула еще сам не знал, куда направится теперь: на свете было множество городов, помимо Лондона. Везде, где люди собирались тысячами, старые традиции были давно забыты.

Вампир медленно спланировал к земле, зная, что деревья и тени прикроют его бегство там, где не будет дыма, поднимающегося в небо. Но рев пламени и крики людей, что охотились за волками, оглушили его, и он не заметил приближающихся охотников, так же как не услышал щелчка взведенного арбалета и свиста стрелы, прорезавшей воздух, а затем и его плоть.

Он взревел от боли в унисон с волками, хоть его вопль и был гораздо менее человеческим, чем вой животных. Вампир чувствовал, как наконечник стрелы разрывает его внутренности, раскрываясь внутри груди и цепляясь за ребра, словно рыболовный крючок. Дракула резко развернулся — рубиновые глаза зажглись яростным пламенем, когда он встретился взглядом со своим заклятым врагом, Абрахамом ван Хелсингом, чьи внутренности он хотел бы развесить по деревьям вместо новогодних украшений. Стрела снова рванула спину, когда вампир попытался сдвинуться с места, но теперь он заметил тонкий прочный трос, соединяющий его с человеком.

Умно ли держать поводок дикого зверя? Ведь ничто не помешает тому укусить руку смельчака, веревка способна предотвратить бегство, но не нападение.

Гнев во взгляде вампира сменился ликованием: взяв в руки связывающий их трос, Абрахам сам выбрал себе смерть. Припав к земле, Дракула бросился на охотника, но в этот момент из темноты вылетела еще одна стрела. Удар вонзившейся ему в бок стрелы был так силён, что носферату отбросило от цели в сторону, а Абрахам оказался достаточно ловок, чтобы увернуться.

Дракула зарычал, когда вторая стрела раскрылась, цепляясь за ребра. Ослепленный ненавистью к Абрахаму, горя желанием уничтожить его, Дракула упустил из виду его спутников. Восстановив равновесие, он увидел, как остальные трое охотников выходят на поляну. Стоя в центре кольца в развевающемся черном плаще, он переводил полный ненависти взгляд с одного своего преследователя на другого.

Крепко взявшись за второй трос, Куинси медленно переступал, следя за движениями вампира и стараясь держаться на одной линии с Абрахамом, чтобы не дать немертвому возможности дотянуться до одного из них.

— Ты попался, Повелитель нежити, — голос Абрахама с явно заметным голландским акцентом разнесся в ночи. — Ложись на землю и веди себя тихо. Мы быстро окончим твое существование, демон.

— Какие высокомерные речи из уст человека, едва научившегося управляться с новой игрушкой! — зарычал Дракула, хватая один из тросов.

Глаза Абрахама сузились, когда он почувствовал, как вампир дернул его к себе. Он вскинул руку с зажатым в ней револьвером.

— На этот раз тебе не удастся сбежать, Граф, — услышал вампир шипение Хелсинга перед тем, как звук выстрела прогремел в воздухе.

Дракулу отбросило назад. Куинси, державший трос, быстро отступил к деревьям, чтобы обернуть тот вокруг одного из них, Абрахам сделал то же самое. Передав конец привязи одному из товарищей, Хелсинг приблизился к содрогающемуся монстру. Вампир стиснул зубы, кожей ощущая ауру силы и несокрушимой воли, что окружала человека.

— Серебро, — прохрипел он, сжимая рану на груди, и поднял взгляд на смертного.

— И где же легендарная сила короля нежити, чудовища, даже среди ему подобных? Ты умрешь на этом холодном снегу, и даже твоя родная земля откажется принять тебя. Завтра ты уже не проснешься, чтобы забрать чью-то жизнь — твое тело превратится в прах, его навсегда смешают с грязью и пылью этой земли. Да, эти леса станут проклятыми, но это ничтожная плата за твою смерть.

Абрахам вытянул из ножен сверкающий серебряный меч. Лунный свет, отраженный от лезвия, бросал блики на лицо вампира.

Дракула зарычал, хрипло, со свистом, пытаясь выпрямиться, но серебряная пуля в груди отняла остатки его воли.

С натужным смехом вампир в последний раз попробовал встать, но повалился на колени перед Абрахамом.

— Думаешь, ты победил? Я воскресну и приду за тобой. Можешь праздновать этой ночью, — прошипел он, — но остаток жизни ты проведешь, оглядываясь через плечо в ожидании моего возвращения, гадая, не я ли причина смертей вокруг. Своим предсмертным дыханием я прокляну твою жизнь, ван Хелсинг, и обреку тебя на существование в страхе.

Абрахам медленно опустил меч. Кончик лезвия уперся в грудь вампира.

— Я так не думаю, демон. Да, я вижу теперь, что тебя непросто уничтожить. Но я найду способ. Придет время, и ты ответишь за все свои преступления, — коротким взмахом меча он рассек глотку вампира, окрасив снег под ногами темной кровью.

Зажав рукой рану, Дракула тяжело повалился на грязный снег.

— Джонатан, мне нужен гроб! — крикнул Абрахам. — Он вернется с нами, и я сделаю так, что он никогда уже не сможет вернуться к прежней жизни.