HELLSING FANFICTION

Автор: Фьоре Валентинэ
Рейтинг: G
Жанр: наверное, юмор
Статус: почти заморожен
Описание: и русские люди обчитались манги
Предупреждение: есть намёки на ругательства и оные

Мечтать не вредно (с)
Не было денег. Почти не было. Но были права категории Б. Я пошла в автошколу за углом и сдала на права категории Е. Быстро нашла в Интернете объявление какого-то «богатенького Буратино» о том, что ему требуется водитель и завалилась к нему в фирму. Это был человек высокий, с сединой в чёрных волосах и длинным носом (вот уж насчёт Буратино я не ошиблась). Так я стала личным водителем. Через месяц работы – настолько короток был испытательный срок – ко мне появилось доверие, на фирме возникли друзья, да и зарплата была выше, чем по специальности – дизайнер (плюс неоконченное образование режиссёра). Компания эта процветала, и сам Виссарион Васильевич метил в олигархи, но, в отличие от их большинства, не был вором.
Жена у него умерла, не оставив наследников. Но вот мы поехали на какую-то корпоративную вечеринку, и он рассказал, что знает, что у него где-то на Кубани есть ребёнок, и он собирается ехать туда его искать, ведь это единственный наследник. А потом, когда ехали обратно, спросил:
– А вы о чём-нибудь мечтаете?
Я и ляпнула свою «одуванчиковую» мечту:
– Фильмы снимать хочу.
Виссарион Васильевич улыбнулся:
– А образование-то есть?
– Да, незаконченное.
Собственно, мне надо было лишь снять дипломный фильм, а я, неопытная, не смогла даже набрать съёмочную группу. Так и провалилась. Шеф улыбался всю дорогу до своего дома и что-то выдумывал, а потом даже разрешил мне отправиться домой на этом самом «Volvo».
На следующее утро, когда мы ехали в офис, он объявил:
– Будешь снимать фильм, а я поработаю спонсором.
Я чуть на встречную полосу не вылетела!
– А вы, правда, не шутите?
Виссарион Васильевич улыбнулся:
– Нет. Так какой фильм?
Вот тут-то во мне и проснулись все мои «одуванчиковые» мечты:
– Хеллсинг, - с гордостью сказала я.
– Хм, никогда не слышал. Ну, что ж, расскажете.
В конце рабочего дня он вызвал меня к себе в кабинет и начал расспрашивать о предмете моего обожания. Я, как истинная фанатка Хеллсинга, начала с чувством, с толком, с расстановкой рассказывать. И добавила, уже более грустно, что все права принадлежат японцу Коуте Хирано. Виссарион Васильевич сказал, что с правами разберётся, а я пока должна заниматься своими прямыми обязанностями. А именно – отвести его домой и начать собирать актёров и съёмочную группу.
Прибыв домой, я рассудила, что мне нужен помощник. Тут и вспомнилась подруга, которую я Хеллсингом замучила – Соня по кликухе Шухер, работающая, что самое смешное, гримёром. Существо она тихое, милое, большеглазое, с длинными ресничками и чёлочкой. А кликуху получила из-за учебника по ОБЖ за шестой класс – есть там тестик про отважную Соню Шухер, вышедшую на медведя с половником. Мы созвонились – Соня тоже сидела без работы – и я рассказала ей о своём везении. Она сказала, чтобы завтра я её встречала на Белорусском где-то после обеда. Потом разместила в Интернете объявления о кинопробах, на которые может прийти любой в определённые день и время. И завалилась спать, потому как было уже двенадцать ночи.
Со следующего дня мы с Соней жили уже вдвоём и собирали съёмочную группу в свободное от работы время – она устроилась официанткой в ресторан за тем же углом, что и автошкола.
В съёмочной группе оказались такие же талантливые, но бедные, как мы с Соней. Потом на её красоту польстился дизайнер-программист Комп, то есть Денис, а на мою – начальник юных мосфильмовских декораторов Алекс. Остались только актёры. О встрече с определёнными личностями, думаю, стоит рассказать.

Утро Владислава Порукова начиналось, как обычно, с избиения будильника, коим оказался несчастный мобильник главного бухгалтера.
– И после того, как самая противная мелодия ставится на будильник, мы хотим, чтобы у нас было доброе утро, - пробормотал Владислав и пополз в ванную.
В ванной из зеркала на него посмотрела улучшенная копия портрета Дракулы без усов и зевнула.
В «Волге» не оказалось бензина. Крепко выругавшись, Владислав, подхватив дипломат, направился к ближайшему метро – благо за два года не забыл, как им пользоваться. В вагон он вошёл только с третьей попытки – понедельник – день тяжёлый – но и там было не протолкнуться. Из толпы почти двухметровый, широкоплечий Владислав выделялся весьма колоритно, так что взгляды девушек были вполне привычны, но эта… Девушка, с лохматой медно-рыжей шевелюрой, пышным бюстом и крепкой стройной фигурой, разглядывала его как потенциального партнёра, а потом, проталкиваясь и извиняясь, подошла к нему.
– Простите, вот, возьмите, - она протянула ему бумажку. – Почитайте, я не из секты.
На бумажке было написано: «Приглашаются на кинопробы…». Владислав положил её в карман и благополучно забыл о бумажке до обеда. Тогда он прочитал её полностью:
«Приглашаются на кинопробы юноши и девушки любых профессий, дабы, возможно, сняться в мистическо-приключенческом фильме. Мосфильм, павильон 13, 15 апреля, к 8:00 часам».
– Ой, мой Самиель меня не отпустит. Что? Сказать, что иду на косплей? Да ты чего? Он же не пустит. Не, вы кого-нибудь вместо меня в Рип переоденьте. Я, может, в следующий раз, - зам главного бухгалтера опять трепалась по телефону на весь офис. И да, за глаза она постоянно звала Владислава Самиелем.

– Батман! Захват 6! Дима, что ты делаешь, это же захват 4!? Батман! Захват 6! – раздавалось в фехтовальном зале звенигородского Дворца спорта. – А теперь всё вместе. Батман! Захват 6! Выпад, бросок! Теперь то же, только быстрей.
Тренировку подрастающего поколения проводил шпажист, выбывший из сборной России из-за травмы. Алексей Михайлович Подворотин – нехилый светловолосый дядечка, которому до двух метров не хватало всего десяти см. А его травма была банальна – испортилось зрение. После тренировки юные надежды России отправились в тренажёрный зал, где уже были две посетительницы. Одна пышногрудая и лохматая, вторая с чёлочкой и очаровательным личиком. Первая подошла к тренеру.
– Простите, вот возьмите. Это не новое чтение Библии, я не иеговистка, просто прочитайте.
Посетительницы ушли, и Алексей, а попросту Лёха, удивлённо прочёл…

Звенигородский «бескультурный» центр имени Любови Орловой. А перед ним фонтан и вокруг него лавочки. На одной из лавочек целуются старшеклассники – Катюня Крылова и Коля Майков. Катюня почти блондинка, не особо высокая, но размер её груди…4,5, не меньше. Коля – типичный образ «души компании» с длинным хвостом, за наличие которого его гоняет из класса директор-историк Шипулин. Парочка оторвалась друг от друга и принялась мило ворковать, как вдруг со стороны «бескультурья» прилетел обмотанный бумажкой камень. Парочка слегка ошалела. Катюня подняла камень, развернула бумажку и прочитала…

– Блохе – кафтан.
Ха-ха-ха-ха.
Блохе – кафтан…
Вместо Шаляпина на сцене театра заливался Максим Милявский. «Колобок в очках» - так его прозвали в новом коллективе. В паре с круглым и невысоким Милявским обычно выходила длинная и худющая, как жердь, Алёна. Тоже в очках, темноволосая и веснушчатая. Но пела она как! Её голосу завидовали примы-пышки. Муж её – Гена – был здесь же дирижёром. Вместо очков предпочитал пенсне, в стиле причёски подражал актёру Вацлаву Нежинскому, только вот не было у него лысины. Гена чересчур быстро и активно жестикулировал. Наконец, рояль замолчал. За ним и все остальные.
– Что такое, Полина? – осведомился вспотевший Гена у роялистки.
Полина Кама, девушка высокая, голубоглазая, длиннющие волосы свои красящая в блондинистый, встала.
– Геннадий, я за вами не поспеваю.
– Да, можно помедленней. Вы слишком убыстряете темп. Я же не первый раз пою, - поддержал её Макс.
Геннадий вздохнул.
– Ну…
– Простите, - у края оркестровой ямы, со стороны зрительского зала, стояла лохматая девушка в чёрном пальто и белых перчатках. Она протянула дирижёру несколько листов. Гена взял. – Спасибо, - сказала девушка и удалилась.
– А как она попала на репетицию? – осведомилась Алёна.
Листки попали к Полине.
– Слушайте, народ, а что если нам на кинопробы сходить?
– Зачем?
– Счастья попытать.
– А вдруг оно не выдержит и умрёт? – спросил Макс.
– Ты прям как Алукард, - сказала Полина.
– Как кто? – почти хором удивился оркестр.
Полина набрала в грудь воздуха…

30 апреля все набранные актёры снова пришли в павильон 13. Снимать мерки на костюмы et cetera. Многие из них к тому времени успели прочитать мангу. Вот так выглядела встреча.
– Ой, смотри, там ди-джей Лола! – Катюня-Виктория повисла на Коле-Пипе.
Дама, названная Лолой, стояла и курила. И если бы не отсутствие татуировок, была бы вылитой Зорин Блиц. Рядом с ней стоял чересчур болтливый Капитан, явно пытавшийся её закадрить. Звали его Марк, и работал он в цирке акробатом – как я туда попала, даже не спрашивайте.
Тут в павильон по очереди вошли Интегра, Майор, Рип Ван Винкель, Док. Полина, она же Интегра, встала рядом с Лолой и Марком.
– А, здрасте. Вы играете Зорин, а вы – Капитана?
– Ага.
– А вы? – обратилась она к незаметному и тихому иллюзионисту из того же цирка.
Валька, а звали его так, вытянулся по струночке, вытащил руку аки официант и с непроницаемым лицом произнёс:
– Овсянка, сэр.
– Понятно, Уолтер. Причём, Тёмный.
– А я и тот, и тот. Просто начала гримировать будут.
Затем «на сцене» тихо появился Игорь.
– О, Максвелл! А где Андерсон?
– Кто? – удивился Игорь.
Все только набрали в грудь воздуха, чтобы начать пересказывать мангу, как появились двое чуть ли не самых главных героев, а конкретно, Владислав и Алексей.
– Владислав.
– Лёха.
Они пожали друг другу руки и направились к остальной компании. Слегка обалдевшая от зрелища Полина поинтересовалась у Владислава:
– А тебя как зовут?
– Учитывая, насколько тут все двинутые, я лучше не скажу.
– Неужто Влад? – и начала ржать.
– Нет, блин, Алукард. По крайней мере, так меня звали твои предки.
Полина зашлась ещё больше.
– А вы падре? – к весьма крупному Лёхе на «ты» обратиться было страшно.
– Ага, - ответил Лёха, протирая очки. Потом сел в фехтовальную стойку и спросил: - А что, незаметно?
На сей раз, отреагировала Катюня-Виктория:
– Кошмар, что может быть страшнее Андерсона-фехтовальщика?
– Меткий Алукард, - ответила Полина и продолжила ржать.
– Заткнись, пожалуйста, - вежливо попросил её Владислав.
Но Полина уже сама начала успокаиваться. Уже явились остальные. Пирсингованный таджик Рашид, совмещающий роль Яна и оператора, блёклый аристократ Лёня Романов, такой же оператор и Люк, узбекообразный Ахмед, оператор и Тубалкаин по совместительству. Мы с Соней оглядывали подчинённых. Сходство-то, сходство, и таланты имеются, но дисциплины никакой. Наконец, понаблюдав за нами, решил вставить своё слово Виссарион Васильевич:
– Если ты снимешь этот фильм, я отдам тебе это «Volvo», - сказал он, будучи тоже не в восторге.
– А если нет?
– То будешь работать моим личным шофёром, пока не помру.
Судя по лицу Сони, улыбнулась я очень недобро:
– Спорим?
– Спорим.
Вот так начался этот кошмар. Или не кошмар?

Для начала всех кровопийц отправили к дантисту. Пока они, «фыпелявя» и «пришвистывая», привыкали к лишним зубам во рту, я бегала и выправляла визы, а Соня вымаливала грим у коллег. Костюмы померить не успели, просто разложили их по сумкам и отправились в аэропорт. И опять в самый последний момент заявились именно Леха и Владислав. Последний нагло ржал в стиле своего персонажа.
– Владислав, не пугай народ, - попросила я и поймала его удивлённый взгляд. – Рот закрой.
Владислав понимающе кивнул головой – видимо вспомнил, какая у него теперь «ангельская» улыбка – и прекратил улыбаться. Алёна стояла и теребила свою кучеряшку, с которой теперь не хотела расставаться.
– А нас в Англии не посадят? – робко спросила она.
– За что?
– За убийство Литвиненко.
Ответом был дружный гогот.
– И захват авианосца «Орёл», - заключил Рашид.
– Нет, ну серьёзно. Англичане нас, русских, не любят.
На этот раз отреагировала я:
– Если посадят русских, останутся два оператора, Владислав и Полина.
– Почему?
– Потому что Коута Хирано не должен обижаться на то, что у нас Алукард – лицо кавказской национальности, Интегра – белоруска, Ян – таджик, а Тубалкаин Альгамбра – узбек.
– Ура нашей интернациональной съёмочной группе! – выдал Игорь.
– И святой Инквизиции, – закончил за него Лёха. – А чего мы ждём?
– Малявок, - ответила я.
Наличие в фильме малявок, а именно тринадцатилетней Интегры, Влада Дракулы того же возраста, и Шредингера, испугало бы любого опытного режиссёра – они снимать фильмы с детьми не любят. Но мы всех ужасов не знали. Всех детишек взяли из группы «Непоседы». На свою голову.
Двое мальчишек общались на весь салон, и нас с Соней приветливая стюардесса уже пообещала выбросить без парашютов над Эстонией. Владислав под что-то, игравшее у него в наушниках, тихо и мирно спал. Когда я решила узнать, что за relax он слушает, мне по мозгам так вдарила группа «Lordi», что я приходила в себя до самого Хитроу. В общем-то, Ханкель-Шура и Юми-Таня поставили на уши весь салон уже на подходе к нему.
– Огонь! – крикнула Таня. Видимо, она пересказывала Шуре «Перекрёстный огонь».
Стюардессы вбежали в салон с пистолетами – ни фига, как их сейчас готовят к встрече с террористами! – второй пилот влетел с автоматом на перевес. И все они нехорошими взглядами мерили съёмочную группу, летевшую в самолёте. Мне осталось только глупо захихикать, что я и сделала. Но последнюю каплю в эту чашу негодования добавил Владислав своей жутко обаятельной улыбкой. Видимо, экипаж нам попался суеверный, потому как в Хитроу из самолёта нас буквально вытолкали, а багаж чуть ли не покидали.
– Слушай, Влад, можно я тебя убью? – поинтересовался Лёха, которому под зад дали по-настоящему.
– Нет, - ответил также пострадавший Владислав.
– Влад, я тебя тоже могу треснуть, - Полина на российские авиалинии тоже была обижена.
– Не надо, Хозяйка.
– Это тебя от вида Лондона в образ кидает?
В гостинице возник вопрос распределения. Все уселись на сумки и принялись решать, кто с кем будет жить. Тогда Владислав выудил откуда-то алукардову шляпу, отдал её Мишке-Шредингеру, и тот пошёл собирать бумажки с именами у актёров – сначала у дам, потом у мужчин. Доставать по две бумажки выпало мелкой Интегре, Алёна с Геной в жребии не участвовали. Одарённейшие умом и сообразительностью актёры написали на бумажках свои роли. И зачитывала результат жребия я:
– Итак, Бернадотте и Ян. Максвелл и Майор. Уолтер и Капитан. Тубалкаин и Люк. Док, понятное дело, и Рип Ван Винкель, но это к слову. Интегра и Зорин. Целас и Ханкель, к ним можно Юмико/Юмие подселить. Ну и осталась мечта яойщика – Алукард и Андерсон.
– Бу-га-га-га! – отреагировала Полина.
– Мелкая Интегра к большинству девушек, мальчишки пусть только попробуют что-то сделать с номером – оставлю в Англии в сценических костюмах.
Актёры разошлись. Предстоял первый съёмочный день.
А снимать нам разрешили на авианосце. Народ, даже тот, что в съёмках не участвовал, учил тексты.
– Вся дичь в лесах и теснинах,
Орлы на горных вершинах,
Всё наше, виват,
Всё наше, виват…, - пела Алёна.
За стенкой пытался выучить свои слова Лёха. Наконец, закончив свои бесплодные попытки, он начал стучать в стенку:
– Слышь, Птичий Грипп, прекрати выть! Текст учить не даёшь ни мне, ни Владу.
– А я тоже слова свои учу, - послышалось из-за стенки. - …Пусть звуки рогов раздаются…
– Ссстраах дууушу мнеее гнетёоот! – завыл под ухом Владислав.
– О нет, ещё один, - окончательно закручинился Лёха.
– Самиель, Самиель, Самиель, - испуганно-заплаканным голосом вторила за стенкой Алёна.
– Заткнитесь! – влетела в комнату Полина в интегриных очках.
– Ja, Хозяйка, - расплылся в улыбке Владислав и заржал. – Ну и видок у тебя! Марс атакует!
Полина красилась. На ней была шапочка для душа, капюшон от куртки сверху неё и, как было сказано выше, очки леди Интегры. Владислав умирал от смеха.
– Слышь, Атипичная пневмония, помолчи, - взмолился Лёха. – Пожалуйста.
– Что у вас там случилось? Почему Самиель так ржёт?
– Ой, не могу, - проговорил сквозь смех Владислав. – Зайди да посмотри.
В конце концов, мы распугали своим ржачем всю гостиницу. Актёры долго успокаивались, а я, посмотрев на часы, показывавшие 6 часов до начала съёмок, всерьёз подумывала о скрипт-супервайзере – в общем-то, о суфлёре.
В начале съёмок оказалось, что на Владиславе не сходится пиджак.
– Как ты за полтора месяца умудрился так отъесться? – я пыталась застёгнуть на нём этот несчастный пиджак. – Вдохни и не выдыхай.
Предмет одежды затянул Владислава, как корсет.
– А как я дышать буду?
– Так ты ж бессмертный, тебе дышать не обязательно.
Владислав сделал несчастное лицо. Я уже думала, что отмучилась, как он спросил:
– А как этот гордиев узел завязывать?
Я уже была счастлива придушить Владислава этим двухметровым платочком на шею.
– Я же объясняла.
– Я запутался.
Размотав «констриктор», возникший у него на шее, я завязала эту несчастную красную тряпку.
– Сонь, иди, гримируй. В сантиметровый слой, не меньше, чтоб на жмурика был похож.
– Мм, Фьоре, ты ему так сильно галстук затянула, что гримировать уже не придётся.
Владислав по цвету лица слился с шинелью Капитана.
– Я знаю, Фьоре, что ты меня убьёшь, но я тоже не запомнила, как завязывать галстук, - подошла ко мне Полина.
Владислав, посмотрев на неё, несмотря на своё состояние, опять начал ржать.
– Так, вроде все готовы. Где Алёна? Куда делась Рип Ван Винкель?
– Слышь, Коровье бешенство, тебя ждут, - крикнул в сторону занавески, названной гримёрной, Лёха.
– Лёха, прекрати меня обзывать, а то я тебя мушкетом…
– Мушкет не тронь. Это казённое имущество Мосфильма.
– Штыки тоже?
– Нет. Вертолёт готов?
– Да.
Дальнейшее происходило без происшествий. Пока на площадке не появился Владислав.
Авианосец горел и пылал, из него торчал остов самолёта «Чёрный дрозд». Мы уже третий раз с катера, плавающего рядом с авианосцем, снимали эпизод под рабочим названием «Падай и умри!». После команды «Мотор» Владислав начал изображать, что типа в него пуля бьёт, оступился и рухнул в ледяную воду. Знамо дело, вытащили.
– Мокрый Алукард – это зрелище, - сказала я, взяла фотоаппарат и только потом увидела Владислава. – Не для слабонервных.
Создалось впечатление, как будто он подражал Елизавете Батори и купался в крови.
– Что с тобой? – не дошло до меня.
Владислав увидел себя в зеркало и впал в ступор.
– А, это грим такой, - объяснила Соня. – Такого даже в Голливуде не делают. Специально для вампирских фильмов придуман. Когда на него попадает вода, он её окрашивает в кровавый цвет.
– А чем же его смывать? – ужаснулся Владислав. – Бензином, что ли?
– Скипидаром, Влад, скипидаром, - захихикал Рашид.
– Я тебе сейчас пятую точку скипидаром намажу. Недели две стоять будешь.
– Всё, чувак, молчу.
Полина наблюдала, наблюдала за дальнейшими съёмками и, когда Рип Ван Винкель плавно пропала в пасти Алукарда, спросила:
– А чего вы без BDSM-костюмчика снимаете?
– Хлопотное это дело, переодевать Владислава после каждого дубля.
Сцены на авианосце мы сняли ровно за сутки.
– Так, сегодня отсыпной, завтра опять съёмки, - объявила я в гостинице и отправилась к себе в номер.

Народу дали время и возможность выучить свои слова. Съёмочная группа отправилась снимать Лондон со всех ракурсов. На вертолёте. Причём, на том же, что участвовал в съёмках. Денис по прозвищу Комп обещал «раздолбать» Лондон после нашего приезда домой. Затем последовали пешие прогулки для поиска мест сражений. Заодно мы договорились о том, что для нас несколько раз оцепят определённые улицы. После обеда мы поехали искать «поместье Ван Хельсингов», «Чедар» и «Патрик». Вернулись в гостиницу вечером уставшими и голодными, оттого ещё и злыми.
– Так, завтра, точнее, сегодня, едем снимать поместье Ван Хельсингов, - сказала я, когда все собрались у нас с Соней. – Мелкие эпизоды типа встречи с Алукардом, захват Валентайнами потом дня на два, а то и больше.
Владислав начал возмущаться:
– Как встреча с Алукардом?! У меня язык после вылизывания палубы авианосца до сих пор болит!
– Зато команде не пришлось ничего мыть, ведь мы этот эпизод пять раз снимали! – засмеялась Полина.
– Тебе-то ха-ха, а Владиславу подвал вылизывать! – попытался сделать серьёзное лицо Лёха.
– Ура! Валентайны форева! – подскочили Лёня и Рашид.
– Ну что вы как дети?! – шикнула на них Лола.
– А ты любишь детей? – спросил её Марк.
– Ещё слово, Капитан, и я возьму в руки косу раньше, чем положено.

Поместье мы нашли в двадцати км от Лондона. Сняли спереди, сзади, отвоевали у хозяев особняка – добропорядочных англичан – кабинет Интегры, подвал, коридоры и оборудовали бывшую бальную залу под кабинет Круглого Стола. А Рашид ещё поинтересовался у них, водятся ли в особняке привидения. Те с гордостью ответили, что да, и Полина отказалась сниматься.
– НЕЕЕЕТ! НЕ ЗАСТАВИТЕ! – вопила она.
Тогда Владислав чинно вошёл в номер, повесил Полину себе на плечо и с истинно алукардовским выражением лица понёс «леди» из комнаты. Но не тут-то было. Полина ухватилась руками о косяк двери.
– ПУСТИИИ! Фу, Влад! ПУСССИ!
– Рашид, ну вот кто тебя за язык тянул?! – рявкнул Лёха, вытащил из кармана яблоко и запихнул его Полине в рот. Та, как ни странно, замолчала.
Оторвать Полину от косяка оказалось сложнее. Тогда я её пощекотала. Она начала ржать, откусила половину яблока и отпустила косяк. Владислав донёс её до машины и запер там. Лёха поднял яблоко, грустными-грустными глазами посмотрел на него и убрал обратно в карман.
– Ну и пасть у тебя, Полина.
В общем, в поместье наша Интегра шарахалась от каждой тени. И, как истинный знаток Хеллсинга, продолжала нудить про костюм мазохиста.
– Ну, Алукард, всё равно что маленький, то всякую пакость в рот тащит, то полы вылизывает – также глистов подцепить можно, - продолжал возмущаться Владислав.
– Влад, не вертись, а то я тебе язык загримирую, будешь как чау-чау. С синим языком, - наказала Соня, когда ей надоело метить кисточкой во владову щёку.
Если честно, то я не знала, насколько страшной сделают одежку Алукарда. Я сказала костюмерам, что он сорок лет сидел в подвале. Ой, мама, они поняли меня слишком прямо. Я, когда увидела это чудо в лохмотьях и с длинными белыми волосами, была готова кататься по полу. То ли со смеху, то ли от истерики.
– Ну у тебя и видок. Алукард на паперти перед церковью просит милостыню: «Подайте несчастному голодному вампиру со ста печатями, которого избила Хозяйка».
– А в церкви Андерсон читает проповедь.
– Бедные прихожане, - прошептала Соня. – Так, мелкая Интегра на грим! – более громко сказала она.
Итак, эпизод в подвале. Там, естественно, мокро, сыро, темно и страшно, и техника капризничает. Хорошо только макету трупа. Когда Лёня заканчивает возню со своей камерой, кричу:
– Камера! Мотор!
Алукард слизывает с пола кровь, медленно встаёт…
– Стоп! Владислав, у тебя такая рожа, как будто ты не крови хозяйской, а дихлофосу с сжиженным серебром выпил. Ты же счастлив, что мочишь всех подряд, у тебя физия должна быть безумная и счастливая донельзя.
– Как… А! – звук падающего с высоты двух метров тела. – Твою, - «Мать, мать, мать», - привычно отозвалось эхо.
Владислав распластался на полу перед Ричардом.
– Ты чего?
– Я на волосах подскользнулся.
Владислав поднялся.
– Камера! Мотор!
…И с безумной рожей начинает мочить свиту дяди Ричарда. Красивые полёты крови Комп тоже обещал устроить.
– Алукард. По крайней мере, так меня звали ваши предки.
– Стоп! Снято.
Владислав тяжело поднялся – на коленях перед мелкой Инной ему пришлось стоять полчаса, пока мы не добились требуемого эффекта – и пошёл смывать грим. Лёня, которому было поручено переустановить камеру, спросил:
– А почему у Алукарда волосы после отсидки в подвале белые?
– А какие они должны быть, по-твоему?
– Зелёные, конечно. От плесени.
На сей ноте мы переместились в 7 главу, а точнее, в соседний каземат.

– Валька, ну и рожа у тебя!
– У меня не рожа, у меня благородные морщины мудрости, - откомментировал иллюзионист.
С ним было много работы. Чтобы превратить молодого человека в лицо преклонного возраста, у Сони ушло полчаса. Слой грима был сантиметра в три, не меньше.
– Фокусник, ты вспотеешь, - констатировала Катя.
– А ты с таким имуществом не потеешь? – поинтересовался Валька, косясь на самую выдающуюся на женском теле часть.
– Пошляк трёхглазый!
– Ребята, ну где моя камера, а? Я ж её, родимую, в соседнем каземате разобрал, - нудил Ахмед.
– Слушай, ты своей камерой всех уже достал. Иди лучше к Вальке, пусть он тебя карточным фокусам учит, - не выдержала Ольга, наш звукооператор.
– Картина маслом: Уолтер учит Тубалкаина обращаться с картами, - покачал головой Лёня.
Тут в коридоре раздался невообразимый грохот. Мы, было, метнулись к выходу, как в двери показалась лохматая голова Владислава.
– Мы гроб уронили. И чего он такой тяжёлый? У меня и то легче.
– У тебя? – поинтересовалась Катюня.
– Тьфу, у Алукарда. Совсем меня заболтали своим Хеллсингом, - и скрылся за дверью, которую в этот же момент открыли (явно пинком) нараспашку.
Владислав, Марк и Рашид втащили ящик и положили его на пол.
– Такое ощущение, как будто его вместе с Катюней тащили, - Владислав от души пнул гроб.
И крышка его упала.
– Ура! Нашлась, моя родимая! – воскликнул Ахмед и метнулся к гробу.
– Так, кто запихнул камеру в ящик? – поинтересовалась я.
У всех присутствующих глаза были честные-пречестные.
– Ну, я, - залыбился Рашид.
– Зачем?
– Да так, прикольнуться.
– Ты, перед тем, как прикалываться, тогда лучше спрашивай у меня разрешения.
– Мужики – большие дети, что с них взять? – с достоинством проговорила Катя. - А если верить дяде Стокеру, то Дракула в особенности, - и покосилась на Владислава.
– А Дракула тут при чём?
– А ты имя «Алукард» наоборот читал?
– Мне что, заняться больше нечем?
– Да ты чего?! – вмешалась Полина, только что явившаяся на место съёмки с обеда. – Алукард же потом в Дракулу превратится!
– Интегра правильно прочтёт его имя?
– Влад, ты такой тупой или прикидываешься?
– Естественно прикидываюсь.
– Влад, ты чего разоблачился? Линзы в глаза и на грим!
Владислав сделал бровки домиком.
– А Алукард и тут что ли?
– Тут.
Владислав чинно вышел из каземата, пробормотав что-то типа: «Ууу, вампирюга, в каждой бочке затычка!».
Итак, съёмка в подвале. У Катюни лицо кирпичом – конечно, какое бы было у нормального человека лицо, если б его заставили спать в гробу! Это только я не откажусь, как сказала Соня. Валька держится молодцом – истинный «овсянка, сэр», но видно, что его порывает сказать что-то от себя. Прозвучала реплика «С ней так трудно», сказанная Валькой вполголоса. И тишина.
– СТОООП! Владислав, твою мать, ты где?
Хихиканье за закрытой дверью.
– Владислав, ты хочешь закончить как твой тёзка?
В дверь просунулся Владислав при полном параде.
– А что случилось с моим тёзкой? – спросил он, продолжая улыбаться и стаскивая очки.
– Его проткнули тремя копьями, а голову подарили султану Мехмеду.
Владислав кашлянул, затем скрылся за дверью, из-за которой уже ответил:
– А голову вы мою кому подарите?
– На память оставлю, как охотничий трофей. Камера! Приготовились. Мотор!
Речь Алукарда при всех «стараниях» Алёны была выучена, хоть мне и пришлось подсказывать Владиславу каждое третье слово, а за три дубля я сама умудрилась её выучить. А потом пошло «явление Шакала вампирам». И как Валька только не извращался, не в силах запомнить столько цифр и слов сразу.
• «Ваш новый 13-сантиметровый пистолет»
• «39 зарядов, 6 сантиметров в длину»
• «Вес 39 килограммов» (это ж даже Алукард в одну руку не возьмёт)
• «Заряжается 13-метровыми бронебойными пулями…»
• «Нах компании Македониум»
• «С начинкой из Альгамбры» (Ахмед свалился)
Влад нацелился в камеру:
– Обнаружено новое устройство, начинаю поиск драйверов.
– Стоп! Владислав, ты можешь помолчать в кадре? Я понимаю, что ты вылитый Алукард, у него это тоже плохо получается. Ты в курсе, что портишь плёнку?
Он лучезарно улыбнулся, заложив руки за спину.
Потом были «30-метровое орудие против упырей» (таран, чтоб их давить, как тараканов), «обеденный уран» (не хочется мне это пробовать, особенно, в Англии). Затем Катюня выдала: «Что это ещё за х***я?» и бедного Вальку, искренне считавшего её воплощением невинности, пришлось успокаивать. Причём делал это Рашид, перевоплотившийся в Яна, так что дворецкого семьи Ван Хельсингов мы на время потеряли.
Итак, после съёмок оставшихся эпизодов мы вышли в коридор подвала. Лёню, умело игравшего самовлюблённость (только пилочки для ногтей не хватало), отправили на лестницу с парой декораторов (или как там называются те, кто устраивают туманы, дым et cetera?). Владислав чинно развалился на стуле.
– Эх, Темза, кровушка, собачки восьмиглазые… Романтика, блин.
– Влад, ты уже проникся духом хеллсинговской готики? – поинтересовалась Катюня.
– Неправда. Романтики тут нет, - заключила Полина. – Романтика там, где пэйринги, а в «Хеллсинге» этого нет, только намёк на Целас+Бернадотте, который заканчивается относительной смертью последнего.
– Что значит «относительной»? – спросила Катя.
– В общем, Полице…, тьфу, Катя, они жили долго и счастливо в глюках Целас.
Полина насупилась.
Итак, страницы 3-7 главы 9 отсняты. Камера два раза с грохотом проносится по коридорам, где должен бежать Люк. Страница 8 – много «крови», Соня поглядывает на её запасы с опаской, потом на часы.
– Фьоре, по-моему, уже должно было стемнеть.
– Ага. Камера! Приготовились. Мотор!
Пыль оседает, открывая прелестную картину двух ржущих относительно трупов – никогда не видела такой безумной рожи у Владислава! Фирменный приём Люка – «Очень эротично», - оценила много позже Алёна. У Влада волосы дыбом, все в «крови», на лице улыбка, глаза удивлённые. Свистнул он так, что у нас заложило уши – надо было рассчитывать господину Хирано, что в замкнутом помещении это чревато. Затем на одной ноте отчеканил «снятие печати». Опять Полина заныла про этот кожаный ужас! Лёня делает вид, что очень боится воздуха – псины у нас компьютерные. Ну и так далее уже без особых происшествий.
Вот такими темпами мы поднялись наверх, отсняв «Мёртвую зону» и чуть не поджегши особняк в последних дублях.
– Остальное будем снимать завтра. На ночь меня не хватит, - пробормотала я, прежде уснуть в машине.