Отправлено: 17.02.10 18:22. Заголовок: "Между сердцем и полночью" (PG-13, crossover, drama, romance, Hellsing и ГП) + глава 10, закончен)
Название: Между сердцем и полночью Автор: Dita von Teese E-mail автора: veradem79@mail.ru Бета: Alasar Рейтинг: PG-13 Размер: миди Жанр: гет, джен, crossover, drama, romance, POV, pre-канон Персонажи/Пары: Интегра/Северус Снейп, Алукард/Интегра, Альбус Дамблдор и др. Отказ: Все права на персонажей "Гарри Поттера" принадлежат Дж. Роулинг. Все права на персонажей Hellsing принадлежат К. Хирано. Не извлекаю и не претендую. Предупреждение: АУ, ООС Аннотация: За войной магического мира с Волдемортом наблюдает третья сила. Примечание автора: 1. Герои - последние романтики. Поэтому ставлю ООС. Хотя я их вижу такими. 2. На всякий случай - АУ для "Хеллсинга". Я придерживаюсь версии, что события "Хеллсинга" начинаются 15 июня 1998 года. 3. Трактовка "Хеллсинга" - еретическая. 4. Название является цитатой из песни Б. Гребенщикова "Как нам вернуться домой" И не было грани между сердцем и полночью, И не было сил отделять огонь от воды. И мы знали, что для нас поет свет, Но мы искали след Полынной Звезды.
Отправлено: 17.02.10 18:26. Заголовок: Между сердцем и полн..
Между сердцем и полночью
Скучно в доме, если в доме ни креста, ни ножа. Хотел уйти, но в доме спит моя госпожа. У нее крутой нрав. Рамзес IV был прав. То ли ангелы поют, то ли мои сторожа. БГ «Царь сна»
Вороника на крыльце. В доме спит зверь, В доме ждет ангел, в доме далеко до утра. Она по ту сторону стекла, и я бы открыл ей, Если бы я знал, где здесь дверь. БГ «Северный цвет»
1. Я все-таки не умер тогда, глядя в глаза Поттеру и пытаясь найти в них Лили.
Не знаю, сколько времени я пролежал в Хижине без сознания. И как сумел прийти в себя. Тишина. Почти темно – или что-то с глазами. Потолок – доски и балки – высоко наверху. Ни пошевелиться, ни повернуться. Любое движение – самоубийство. Хотя в моем состоянии это слово практически теряет смысл. Я и так умираю – от яда и потери крови.
Шорох, шаги.
– Вот это да! Конечно, я мог бы отделать тебя не хуже, если б захотел. Но впечатляет! – тихий смех. Я узнаю этот мягкий голос, тягучую, издевательскую интонацию. Не сказал бы, что рад его слышать. В такую минуту – особенно. Но ответить ему не могу – да и не надо. Он все равно слышит мысли.
Склоняется надо мной – все та же мерзкая бледная рожа, вечная кривая улыбка и дурацкая красная шляпа. Шут гороховый.
– Ты мне не рад, Северус? Я почти расстроен, – взгляд нечеловеческих красных глаз ввинчивается мне в голову, еще немного – и я потеряю сознание. Теперь уже – уверен – навсегда. Но я держусь, балансирую на краю пропасти, потому что мне нужно, нужно знать только одно, самое главное: что у них там происходит, Лорд… жив?
– Умер. Ваш мальчишка его убил, – Алукард вздыхает, изображая глубокомысленную скорбь, – Великий маг, бессмертный – и все как всегда. Одно бахвальство.
А Поттер?
– Жив. И даже успел восстановить твою репутацию.
Репутация меня мало волнует. Я выдыхаю с облегчением, со сладким чувством, что для меня все закончилось. Свобода. Навсегда. Прикрываю глаза, но голос выкручивает нервы, тянет обратно.
– И что прикажешь с тобой делать? Я бы обратил тебя – для хорошего человека мне ничего не жалко. Но, боюсь, ты уже не девственник. Хотя… – он снова смеется.
Да пошел ты!
– Ну вот, никакого почтения и благодарности! А ведь моя доброта не безгранична – ты же не хочешь стать упырем?
Я не слишком цеплялся за жизнь. Я был готов умереть и почти умер. Но мысль о том, что это чудовище может отнять у меня посмертие, каким бы оно ни было, заставляет содрогнуться от отвращения. Я наблюдал инфери достаточно близко, чтобы испугаться сейчас. У меня нет ничего, кроме смерти. И я ее не отдам.
Нужно сделать что-нибудь, одно движение, чтобы успеть раньше… Пожалуй, я все-таки попробую ответить.
– Ну-ну, Северус, тише! Ты никогда не понимал шуток, – от этих слов я почему-то сразу успокаиваюсь, – но я правда не знаю, как помочь тебе. Могу только пристрелить. Я, при всем моем бесценном опыте, не врач, а трогать тебя нельзя. Думай, – он улыбается мне всеми своими белоснежными и бесчисленными зубами. Он, кажется, всегда улыбается.
Думать очень больно, но я стараюсь изо всех сил, чтобы он меня понял. В мантии – в правом кармане противоядие, кровоостанавливающее и кроветворное зелья, в левом – порт-ключ в дом в Тупике Прядильщиков. Сначала зелья.
Руки шарят по мантии, расстегивают пуговицы. Нашел. Звон склянок.
Алукард подносит их к моему лицу. Сначала вот это, в непрозрачном флаконе. Десять капель.
Я с трудом размыкаю губы, а вампир отсчитывает капли. Распухшим языком размазываю горечь по небу – проглотить вряд ли получится. Следующее – прозрачное – половину на рану, половину – внутрь. Это будет сложнее. На всякий случай – если я отключусь – последнее, красное. Треть флакона внутрь. Пока хватит. Порт-ключ – через полчаса, если не сдохну.
Алукард расстегивает мне сюртук, рвет ворот рубашки, открывая рану, склоняется еще ниже, вглядывается в лицо. Смотреть в глаза Поттеру было куда приятнее. А под этим взглядом я не хочу умирать. На мгновение снова накатывает страх – что если вампир не сумеет удержаться и укусит? Все вокруг залито кровью, даже я чувствую ее густой и тяжелый запах. Он чувствует в сто раз сильнее, а я – просто еда. Но нет, он капает зельем на рану, потом проводит пальцами, собирая и втирая скатившиеся капли, и я опять проваливаюсь в темноту – так это больно.
* * * И опять не умираю, как это ни странно. Хотя быть может, мой ад – гостиная дома в Тупике Прядильщиков и фамильный вампир рода Хеллсингов. Наверное, в наказание за грехи. Алукард в кресле напротив – первое, что я вижу, и я снова не рад. Хотя в этот раз вроде должен бы. Он все-таки меня спас – или, по крайней мере, попытался. А это значит, что я снова влез в долги, и расплатиться на этот раз вряд ли получится. Мне всегда не везло с кредиторами: сначала проклятый Поттер-старший, а теперь я должен жизнь практически бессмертному вампиру. Но, в конце концов, еще ничего неясно: чувствую я себя отвратительно.
С ним что-то не так – он без вечной шляпы и очков, неровные черные пряди падают на белое лицо, состоящее, кажется, из одних острых углов, сидит и смотрит неподвижным взглядом в стену напротив, куда-то надо мной, а скорее просто в свою вечность. И не улыбается. Наверное, впервые. Сейчас он почти похож на человека. На меня – десять, сто, тысячу лет назад…
Странно думать именно о нем в такой момент, но Лили из-за Поттера в моей голове теперь осталось куда меньше. С самим Поттером все в порядке. С ним всегда все в порядке, как ни удивительно. Лорда нет. А вампир – вот он, тут. И Интегра…
Алукард резко подается вперед и растягивает рот в улыбке почти до ушей.
– Северус, твоя способность к рефлексии меня изумляет! Неужели все люди думают так же много? Я никогда не прислушивался, и, наверное, зря – это очень интересно!
Скотина. Раздражение почти привычное. Но в этот раз он почему-то не цепляется.
– Ну, как ты? Насколько живой? Я все еще могу помочь, – он кивает на огромный пистолет на столике и скалит зубы.
Я тоже не ведусь. Прислушиваюсь к холоду и боли, к своему изувеченному телу. Нужно еще противоядие. Еще кроветворного. Потом укрепляющего. Зелья в подвале, в лаборатории, шкаф справа у двери, верхняя полка. И врача – хоть какого-нибудь, но не нашего, потому что приведет авроров, я не готов, а рану надо обработать.
И палочка. Сломалась, наверное, или потерялась. Как же я теперь?..
– И что вы, глупцы, за них цепляетесь? Бесполезный кусок дерева. Держи, – палочка, замотанная в какую-то черную тряпку падает на одеяло. Толку действительно немного – я даже пальцы сжать не могу. Но спасибо.
Голова кружится. Может быть, Алукард прав, и я правда слишком много думаю? Он берет пистолет и уходит сквозь стену, а я опять проваливаюсь в беспамятство или просто в тяжелый, свинцовый сон.
* * * Когда я прихожу в себя в следующий раз, шея уже чем-то перемотана, в руку воткнута какая-то иголка, а у дивана стоит маггловская капельница. Значит, врач все-таки был. Алукард сидит и читает старый номер «Ежедневного пророка». Кажется, мне уже лучше.
Вампир сворачивает газету, и я снова имею сомнительное удовольствие любоваться его глумливой рожей.
– Ты все еще жив? Я в восхищении! Признаться, те маги, с которыми я имел дело, не впечатлили меня. Быстро умирали.
Неужели он?.. Там были студенты, преподаватели… Мне сразу становится нечем дышать. Я же видел его на охоте…
Мои ужас и гнев забавляют вампира – как всегда, и он довольно смеется.
– Ну что ты, Северус! Я не трогал детишек. И учителей. Мне хватило ваших Упивающихся. Я надеялся, что они меня развлекут, по крайней мере. Все-таки темные маги. Воины. Но я разочарован. Одна сплошная Avada и прискорбное пренебрежение огнестрельным оружием. Еще были вампиры и упыри – но ничего интересного, такой же мусор, как и всегда. Жаль, что я с Лордом не встретился.
А мне совсем не жаль. Это тебе не Кэрроу какие-нибудь.
– Вот поэтому и жаль. Но все равно это была хорошая охота, – теперь понятно, откуда это сытое веселье.
Что он вообще там делал? Соскучился совсем, что ли, в своем подвале?
Вампир хмурится, кривит губы и, помедлив, отвечает.
– Хозяйка приказала найти тебя.
Интеграл Файрбрук Уингейтс Хеллсинг. Ах да, конечно – она же обещала. А ведь почти опоздала.
Я закрываю глаза.
* * * На следующий день (хотя тут нельзя быть уверенным) Интегра пришла сама. Я проснулся, а она – все в том же кресле. Ей я рад. Наверное. Просто для разнообразия.
На столике уже горка переломанных раскрошенных сигарилл. Вот Интегра берет еще одну, достает зажигалку, уже почти прикуривает, но потом, видимо, вспоминает о моем разорванном горле и мнет сигариллу пальцами. Наверное, и правда переживает. А я лежу и любуюсь – она очень красивая все-таки, и ей идет быть нормальным человеком. Хотя кто бы говорил…
А потом она замечает, что я очнулся.
– Как себя чувствуешь? – она сплетает пальцы в светлых перчатках, стискивает что есть силы, но я успеваю заметить, что руки дрожат.
Лучше, чем должно бы быть, леди. Но я еще не могу говорить, а читать мысли она не умеет. Поэтому я пробую улыбнуться – после Алукарда ей это уже не страшно. Хотя у него все равно получается лучше.
– Я пригласила нашего врача, он много чего лечил – и то испугался сначала. Не верил, что это змея, советовал упокоить. На всякий случай, – она старается говорить уверенно и твердо, но выходит не очень – голос дрожит, срывается, и беспомощно кривится рот.
Я смотрю.
Похоже, выгляжу я еще хуже, чем обычно. И уж точно – совершенно жалко, против обыкновения. Потому что она стягивает свои перчатки, подходит к кровати, опускается на пол рядом с изголовьем и гладит меня по волосам и лицу. А потом начинает плакать.
Я уверен, что никто и никогда не видел, как плачет Интегра Хеллсинг.
Но плачет Интегра совершенно обыкновенно – краснеют глаза, распухают губы и нос, а еще у нее очки мокрые и съезжают набок. Больше всего мне хочется сказать: «Извольте немедленно прекратить это представление, мисс Хеллсинг! Ваши глупые страхи меня не интересуют», – как будто это студентка, рыдающая над «троллем» за эссе или испорченным зельем. Тогда она точно перестанет и, наверное, даже разозлится. Я уже видел ее в ярости. Многие, наверное, видели. Но, кажется, от этого получает удовольствие только Алукард.
Но я не могу ей сказать ничего такого. Поэтому просто накрываю ее ладонь своей – чуть ли не первое мое самостоятельное движение после прощания с Поттером. Воспоминание мечется в пустоте, и мне впервые совсем не больно. Но я рад, так рад, что он победил!
А леди Хеллсинг стискивают мою ладонь и ревет все сильнее. Устроила настоящий потоп. И я никак не могу все это прекратить.
Словно в ответ на мои мысли из стены бесшумно выходит Алукард, поднимает Интегру с пола, бережно поддерживает за плечи, шепчет в висок:
– Не надо, Хозяйка, не плачьте. Вы же видите – он жив и поправляется. Этот смертный оказался крепче, чем я думал. Все-таки люди полны сюрпризов.
– Ты… Ты что тут делаешь? – она немного задыхается и заикается от слез. – Разве я тебя звала? Я тебя просила?! Что ты вообще о себе возомнил?! – ну вот, она уже и не плачет. Стоит – прямая, как палка, вся белая от ярости. – Убирайся! Вон! Пошел вон немедленно!!!
Улыбка вампира становится только шире. Он не спеша разворачивается и выходит – все так же, сквозь стену.
Хорошо, что у нее нет палочки. Хотя есть пистолет. Даже и не знаю, что хуже.
Интегра снова подходит ко мне, опускается на пол, прижимается щекой к моей руке.
– Я еще приду, Северус. Может быть, завтра.
Потом она переворачивает мою ладонь, прижимается губами к венам на запястье, вскакивает; не глядя на меня, хватает перчатки, зажигалку и быстро выходит, оставляя после себя запах слез и душистого табака.
– Алукард! – несется откуда-то от дверей хрипло и властно. – Где ты? Я ухожу.
Мне нечем дышать, я судорожно хватаю губами воздух и пытаюсь улыбнуться ей вслед. А щеки у меня мокрые.
Отправлено: 17.02.10 18:27. Заголовок: 2. Альбус вызвал мен..
2. Альбус вызвал меня в Хогвартс за две недели до начала нового учебного года. Я даже обрадовался. Хоть какое-то разнообразие в череде собраний у Лорда, который, будучи расстроен равнодушием верных слуг к его судьбе, с размахом демонстрировал нам свое недовольство. И с не меньшим энтузиазмом готовился к новой войне.
Смиренно опускаясь перед Лордом на колени, я так и не вспомнил, почему пришел к нему когда-то. Зато осознал, как же сильно его ненавижу.
* * * – Северус, ты слышал что-нибудь о Королевском ордене протестантских рыцарей или организации «Хеллсинг»?
Я с трудом сдержал смех. Конечно, слышал. Мы, слизеринцы, немало поиздевались в свое время над нелепыми попытками магглов хоть как-то контролировать наш мир и нашу магию. Магглы, убивающие вампиров и оборотней, что может быть нелепее? Смеяться было тем более легко, что ничего точно об этом Ордене мы не знали и с удовольствием представляли себе обвешанных амулетами идиотов, бегающих по кладбищам с кольями и ведрами святой воды.
– Кое-что слышал. Магглы убивают темных тварей. Мне казалось, что это просто слизеринский анекдот.
– Однако «Хеллсинг» действительно существует. И истребляет нежить. В основном вампиров, – директор делает паузу и внимательно глядит на меня поверх очков. Ничего хорошего от этого разговора мне ждать не приходится, я уже понял. И заранее возненавидел этот самый «Хеллсинг» с его магглами и вампирами. – Мы, маги, очень равнодушны и несправедливы к людям, лишенным Дара. Отгородились от их мира, не пускаем их к себе, но почти не задумываемся, кто и с какими целями приходит от нас к ним.
– Альбус, вы говорите так, как будто Статута о секретности не существует! Колдовать на глазах у магглов запрещено, за убийство маггла волшебник окончит свои дни в Азкабане! Этим занимается аврорат. Министерство в последние годы приняло достаточно промаггловских законов, спасибо Уизли. Чем еще мы можем им помочь? – попытки позаботиться обо всем мире сразу всегда вызывали у меня глухое раздражение.
– Да, это вполне справедливо, – соглашается директор, – в мирное время. Тогда, когда речь идет об отдельных случаях. И именно о магах. А кто знает, сколько инфери, оборотней и вампиров выходит на охоту за пределы Магического мира? Согласись, Северус, им не так уж хорошо живется с нами. Хотя бы потому, что мы знаем об их существовании, у нас есть магия и мы учим защите от Темных искусств…
– Альбус, еще один Локхарт, преподающий Защиту, и это будет совсем плохой аргумент, – я не могу удержаться и не напомнить. – Кстати, кто на этот раз? Мне вы опять отказали.
– На этот раз о нас решило позаботиться Министерство, – смеется Дамблдор.
– Вот как? Не сказал бы, что это хорошие новости. Так кто это будет?
– Долорес Амбридж.
– Никогда не слышал.
– Ничего, потерпи, уже недолго осталось.
Я достаточно знаю Альбуса, чтобы понять, что ничего хорошего пребывание Долорес Амбридж на этой должности школе не сулит. Надеюсь, что она хотя бы не глупее Локхарта и не опаснее Люпина в полнолуние.
– Итак, на чем мы остановились? Кажется, жалели магглов?
– Не старайся казаться хуже, чем ты есть, Северус, – мягко говорит директор, и мне почти что стыдно. – Немагический мир – прекрасные охотничьи угодья для нашей нечисти: люди не знают о ней, не верят в нее и у них нет оружия против нее, и нас, увы, это мало волнует. А во время войн и вовсе перестает волновать. Но те, кого мы презрительно зовем «магглами», научились защищать себя сами. Прежде всего, основав «Хеллсинг» сто лет назад. Оказалось, что не обязательно быть магом, чтобы бороться с Темными искусствами.
– Вы хотите сказать, что они справлялись? – я достаточно занимался и Защитой, и Искусствами, чтобы в этом усомниться.
– Они и сейчас справляются.
– Каким образом, позвольте узнать? – в конце концов, я родился и рос в маггловском рабочем квартале. Сомневаюсь, что кто-нибудь из наших соседей смог бы сопротивляться вампирам.
– У магов нет монополии на силу духа и храбрость, Северус. Эти люди заметили опасность и начали с ней бороться куда раньше нас. Если тебе так надо кого-нибудь презирать за бездействие и слабость, презирай лучше магов. Что бы ни говорили про «Хеллсинг», они не играют в волшебников, но о Защите и Темных искусствах знают достаточно, а иногда и побольше, чем некоторые выпускники Хогвартса. Пусть у них нет магии, но есть оружие и знания.
– Вы хотите сказать, что из пистолета можно застрелить инфери?
– Простыми пулями – по всей видимости, нет. Но вот посеребренными уже можно.
– Интересно, почему тогда у аврората нет ничего подобного до сих пор?
– Потому что мы слишком высокомерны и полагаемся на магию. Большинство волшебников, увы, считает ниже своего достоинства интересоваться магглами и перенимать у них знания.
Тогда нам остается только порадоваться, что Темный Лорд думает так же. Будь он поклонником маггловской техники, мы были бы обречены.
– Как я уже говорил, «Хеллсинг» хорошо справляется со своей задачей, – продолжил Альбус, – но Волдеморт вернулся, и теперь все может измениться.
Да уж, ту нечисть, которую он собирает под свои знамена, будет непросто прокормить. И если кормить ее магами, Лорду некем будет помыкать, когда он дорвется до власти. Думаю, он и сам это прекрасно понимает.
– Вы хотите сказать, что нам придется помочь этой… организации, когда Темный лорд натравит на магглов своих слуг?
– Можно сказать и так. Хотя пока сведения о планах Лорда им нужнее, чем волшебники в строю.
Кажется, это намек, что мне теперь предстоит шпионить и для магглов тоже.
– Я понял. Если у Лорда возникнут идеи на этот счет, я сообщу вам.
– К сожалению, это не все, Северус. Дело не только в нападениях вампиров и инфери на людей. У «Хеллсинга» есть нечто, что может понадобиться Волдеморту.
– Вы думаете, его все-таки заинтересует маггловское оружие? Маловероятно. Лорд слишком брезглив.
– Ты прав, насчет бомб и пистолетов мы можем быть спокойны. Но у них есть и другое оружие. Оно выручает Орден в самых сложных случаях.
Я изображаю на лице вежливую заинтересованность. Кажется, мы, наконец, добрались до главного.
– Его называют Алукард. Если верить семейным легендам, сто лет назад основатель организации Абрахам Хеллсинг победил древнее чудовище и заставил служить себе и своим потомкам. Он убивает ту нежить, с которой люди справиться не могут.
– Что за чудовище? – вот тут мне стало по-настоящему интересно.
– Высший вампир. Неуязвимый, бессмертный и безжалостный, как говорят.
– Бессмертный? Вампира трудно убить, но можно. Особенно в лабораторных условиях.
– Его пытались убить сотни раз самыми разными способами. Как новейшими, так и классическими. Ни обычному магу, ни человеку это не под силу.
– Откуда все эти подробности, Альбус? Вы состоите еще и в маггловском ордене?
– Нет, – смеется директор, – Хогвартса и Ордена Феникса мне вполне хватает. Я был знаком с Абрахамом и до сих пор захожу на чай к его потомкам. Чай у них просто превосходный, Северус! Нигде не встречал ничего подобного.
Уже сто лет пьете чай и наблюдаете за этим занятным семейством? Ну-ну.
– Превосходно. У нас свой бессмертный Лорд, у магглов – свой. Надеюсь, Избранного к нему не прилагается? Как такое превосходное во всех смыслах существо умудрилось попасть в плен к магглам?
– Никто не знает. Кроме, может быть, самого Алукарда. Я не думаю, что кто-то из потомков сэра Абрахама пытался разобраться в магии, которая подчиняет вампира. Но, по всей видимости, это очень крепкие узы.
– Допустим, у семьи Хеллсинг есть всесильный и бессмертный фамильный вампир. Но я не понимаю, какое нам дело до этого? Надеюсь, вы не собираетесь просить его взаймы, чтобы убить Темного лорда, Альбус? Хотя идея интересная. Может быть, Поттер наконец займется учебой, как и все остальные студенты…
– Брось, Северус, Гарри и так неплохо успевает. Даже если «Хеллсинг» даст согласие, исход этой битвы невозможно предсказать. Волдеморт – не обычный маг. Алукард – не просто вампир. Том не станет нападать открыто, но он слишком тщеславен, чтобы оставить все как есть. Я боюсь, что он сам захочет получить власть над Алукардом. Тогда…
Можете не договаривать, директор. Ему будут не страшны никакие враги и не нужны никакие союзники.
– Он уже знает? И почему ничего не предпринял в прошлую войну?
– Полагаю, что знает или узнает со дня на день, и нам надо быть готовыми к этому. Что же до прошлой войны… Все-таки раньше Том был куда больше человеком и, кажется, больше полагался на людей. Как и «Хеллсинг». Предыдущий глава организации прибегал к своему главному оружию только в самых крайних случаях. Тогда Волдеморт мог просто не знать. Теперь он узнает непременно.
– Но для того чтобы «привязать» вампира магией, Лорду нужно разрушить существующую связь с этой семьей.
– Речь идет всего лишь об одном человеке – последней из рода – Интегре Хеллсинг. С ее смертью связь распадется, Алукард получит свободу, и никто уже не сможет помешать Тому подчинить его себе. Конечно, вампир защитит ее, даже если дом придет штурмовать вся армия Волдеморта. Но он не сможет уберечь ее от яда, подброшенного порт-ключа, не перекроет аппарацию… Интегра Хеллсинг – достойная наследница своего рода, глава «Хеллсинга», но она бессильна против магии.
Судя по нашему проклятому Турниру, мы тоже временами бессильны. Но все же зря вы защищали магглов, Альбус! Какими же самоуверенными идиотами надо быть, чтобы выпустить в мир бессмертное чудовище на одном только поводке из своей жалкой жизни!
– Иными словами, если уж мы вспомнили о маггловском оружии, эти рыцари Веры и Англии создали бомбу с часовым механизмом и потеряли к ней все инструкции. Теперь никто не знает, где и когда ждать взрыва. Так чем мы можем им помочь? Только оповестить их, когда Лорд соберется отобрать у них их игрушку?
– И это тоже, конечно. Тут я очень надеюсь на твою помощь, Северус. Но прежде всего – нам нужно защитить Интегру.
– Вы хотите приставить к ней телохранителя-мага?
– Так мы слишком явно укажем на свои интересы. Алукард сопровождает ее повсюду, этого достаточно. А нам для начала нужно защитить ее дом, превратить его в магическую крепость. И тут опять не обойтись без твоей помощи – никто лучше тебя не знает, на что способен Волдеморт и какие силы в его распоряжении. Мне сейчас никак нельзя ошибиться с выбором… – голубые глаза смотрят пронзительно и строго, а мне что-то стискивает холодом сердце, и я пытаюсь снова научиться дышать. Альбус, Альбус! Сколько раз я думал о том, какие еще чары и ловушки надо было установить в Годриковой лощине, что должны были быть порт-ключи под рукой, а доверять выбор хранителя Поттеру – глупость или преступление, что... А по ночам, почти в бреду, делал бесполезные уже расчеты, чертил планы, схемы, вспоминал охранные руны… Как будто это могло меня оправдать. Как будто этим можно было что-то исправить.
Наверное, вы поступаете жестоко и со мной, и с самим собой, директор, но я вынужден признать, что это и правда самый лучший выбор.
– Так я могу на тебя рассчитывать, Северус?
– Да. Думаю, сначала мне нужно посмотреть на этот дом.
Дамблдор смеется неожиданно весело.
– А я думаю, сначала тебе стоит познакомиться с самой Интегрой Хеллсинг. Она навестит нас завтра вечером. Я тебя позову.
Отправлено: 17.02.10 18:28. Заголовок: 3. Когда я вошел, Да..
3. Когда я вошел, Дамблдор уже вовсю поил мисс Хеллсинг чаем.
У меня было всего мгновение, чтобы удивиться и прийти в себя. После нашего разговора я полночи пытался представить, на что может быть похожа маггла-охотница на вампиров и глава Королевского ордена протестантских рыцарей, но не сумел. Не получилось. Так же невозможно, как вообразить помесь тестрала с гиппогрифом.
На деле все оказалось еще хуже. Тощая длинная блондинка в мужском костюме с сигаретой в зубах. Смуглое, надменное, как у чистокровной наследницы самого Мерлина, лицо. Сколько ей лет?! Восемнадцать? Двадцать? Да Альбус просто издевается!
Судя по тому, что гостья не вертит головой, не таращится на портреты и Фоукса, беседа началась задолго до моего прихода. А может, мисс Хеллсинг просто считает, что удивляться – ниже ее достоинства.
– Интегра, позвольте вам представить декана Слизерина и профессора зельеварения Северуса Снейпа.
Бесцеремонный, взвешивающий, оценивающий и недовольный увиденным взгляд. Не беспокойтесь, вы мне тоже не нравитесь. Особенно ваши очки. Неприятные ассоциации, знаете ли.
– Интеграл Файрбрук Уингейтс Хеллсинг.
До полного имени Дамблдора конечно далеко, но впечатление произвести может.
Да, в этот раз у нее получилось намного лучше. Произвести впечатление.
С кресла в углу кабинета как будто сдернули тень. Я возненавидел его с первого взгляда. Не за то, что он чудовище, нет – в конце концов, что я знал о нем? И даже не за старинный красный плащ, вычурный галстук-бант на шее, круглые очки (кажется, они все сговорились!) с оранжевыми стеклами и белоснежные перчатки с пентаклями – неужели печати Кромвеля? Это кое-что объясняет. Хорошо, что Люциус его не видит – он бы удавился. Не знаю только: от отвращения или от зависти.
Вампир встретил мой взгляд широкой безмятежной улыбкой, выглядевшей неуместно и дико на мертвенно-белом, каком-то угловатом лице, наполовину занавешенном черными космами. Сдернул очки и уставился на меня совершенно безумными красными глазами. Мысленный блок я поставил почти инстинктивно.
– Рад знакомству.
Смеется, мерзавец. Сам я так и не научился смеяться, особенно над собой. Достаточный повод его ненавидеть.
– Ну вот теперь, когда все в сборе, можно обсудить детали. Как я уже говорил, профессор Снейп любезно согласился помочь защитить ваш дом, Интегра, – поплыл по кабинету спокойный и доброжелательный голос Альбуса Дамблдора. – Что представляется мне наилучшим выходом, если принять во внимание особый статус Северуса…
Интегра Хеллсинг поджимает губы, сигарета перемещается из одного угла рта в другой.
– Я ценю ваше мнение, Альбус, но не кажется ли вам, что это слишком опасно? Если информация о нас попадет к Волдеморту… – на проклятом имени она чуть запинается.
Вы мне не доверяете? Я рад. Значит, я очень хорошо выполняю свою работу.
– Знакомство с вами и ваша защита – не единственное, что мне придется скрывать, мисс Хеллсинг. Есть и другие сведения, никак не связанные с организацией, но занимающие Темного лорда не меньше. Вы и правда рискуете, доверяясь мне. Но я могу узнать о его планах и могу закрыть от него разум. Остальные не смогут и этого, поэтому в любом другом случае вы рискуете еще больше.
В синих глазах за стеклами очков – ледяное презрение и капля любопытства. Ей никогда не нужны были шпионы, это видно. Наблюдение, ожидание, интриги… слабость и низость. Подозреваю, что Интегра Хеллсинг всегда начинает с атаки.
– Все правильно, – она выпускает дым изо рта, – но слуга двух господ не может не вызывать подозрений. Единожды предатель… Или даже дважды?
И Альбус хочет, чтобы я их защищал?!
– Вы не любите компромиссов, мисс Хеллсинг?
– Я предпочитаю разделять черное и белое, а не смешивать.
– В самом деле? Тогда объясните, почему Ордену, призванному защищать Англию и Веру, служит проклятая церковью и людьми нежить? – нечестно, но приятно. Думаю, с тем же успехом можно спросить у первокурсника рецепт «веритасерума».
Теперь наступает черед Интегры Хеллсинг краснеть от злости и сжимать кулаки.
– Что вы хотите этим сказать, мистер Снейп? Что я еретичка? – шипит девушка.
А ей идет бешенство: глаза сверкают, щеки покраснели. Даже сигарету бросила. Красавица просто. Гриффиндорка. Так и слышу вопль Шляпы.
Вампир смеется, сверкая белоснежными клыками: надо мной, а может, и над хозяйкой тоже, но от расслабленности и скуки нет и следа. Он ждет. Одно только слово – и… Я не знаю, что будет потом, но вряд ли эта тварь уступает в жестокости нашему Лорду. Плохо. Очень плохо. Надо было держать себя в руках.
– Думаю, Северус просто хотел сказать, что нам часто приходится принимать сложные решения, непонятные другим, – примиряющее говорит Дамблдор. Высокопарная банальность, но сейчас я ему очень благодарен. Ссориться с союзниками нельзя. А я никогда не умел разговаривать с гриффиндорцами. – Я доверяю Северусу Снейпу. Моего слова вам достаточно, Интегра?
Минутное раздумье, в которое помещается извлечение новой сигареты (или что там она курит) из портсигара, щелчок зажигалки, вдох и выдох.
– Да, – вместе с ароматным дымом.
Ну вот и хорошо. Вы мне не нравитесь, мисс Хеллсинг, но я вам помогу. Не ради вас и даже не ради мира – ради себя самого. Чтобы поставить придуманную за эти годы защиту, опробовать заклинания, и поверить, наконец, что я сделал уже достаточно.
– Когда я могу приступить? Мне потребуется время, чтобы осмотреть дом и составить схему.
– Сколько?
– Сначала мне нужно посмотреть на дом, – упрямо повторяю я, упираясь в бликующие очки взглядом. Но Интегра не отводит глаз, только щурится презрительно и изгибает тонкие губы в подобии улыбки.
– Хорошо. Можете начать уже завтра.
* * * – И что ты обо всем этом думаешь, Северус?
Ничего хорошего. И догадываюсь, что это видно по моему лицу.
– Ваша Интегра Хеллсинг, Альбус, – я делаю паузу, чтобы растянуть удовольствие, – самонадеянная и дурно воспитанная девчонка. То, что ей доверили такой ответственный пост, – безумие. Неужели не нашлось никого более подходящего?
– «Самонадеянную девчонку», как ты выразился, после смерти ее отца пытался убить родной дядя. Тогда ей было всего тринадцать лет. Как видишь, она выжила. И Алукард признал ее власть. Она вполне подходит, тебе не кажется?
– Альбус, признайте, вы их коллекционируете – этих выживших детей?
Второго Поттера мне только не хватало. Со своим собственным пророчеством.
– Нет, к сожалению, в судьбе Интегры я принял очень небольшое участие, – совершенно серьезно и даже с грустью отвечает директор.
– Почему «к сожалению»?
– Возможно, если бы люди больше заботились о ней, она не сделала бы единственной своей опорой и привязанностью нежить. Ей непросто разговаривать с людьми.
Да уж, это я заметил. Но я заметил и еще кое-что.
– Он не похож на вампира, вам не кажется? Я их видел. Жалкие твари, вечно голодные, довольно трусливые. Они сильны, но кроме охоты и крови их ничего не интересует. Едва ли кто-то кроме Темного лорда может заставить их подчиняться приказам и воевать.
– Как я и говорил, Алукард – исключение. И это наша самая большая беда. Хотя, может быть, и самая большая удача. Посмотрим.
Удача…Те, кто придумывает себе звучные прозвища и носят имена-анаграммы, никогда не приносят удачи, пора бы вам запомнить, директор. Даже себе самим, что говорить про остальных! Ко мне это, кстати, тоже относится.
– Вы думаете, Темный Лорд способен поработить эту тварь?
В выборе имени он точно был изобретательнее, если уж их сравнивать. Зато вот с внешностью незадача вышла.
– Мы ни в чем не можем быть уверены. Том знает о Темных искусствах все, что может знать маг. Но никому не известно точно, что такое Алукард на самом деле и как он поведет себя после смерти хозяйки.
Лично мне хватает того, кем он себя считает, чтобы не ждать от него ничего хорошего. Мания величия плюс бессмертие, пусть даже относительное – что тут обнадеживающего для нас? Только если…
– Альбус, почему бы нам все-таки не попросить Орден и «Хеллсинг» о помощи в обмен на наши услуги? Пока Интегра Хеллсинг еще в добром здравии?
Альбус задумчиво трет пальцем переносицу и качает головой.
– Я уже размышлял об этом, Северус. Но… Том, как ты знаешь, слишком поверил в то пророчество и вряд ли теперь передумает. Его главный враг – Гарри, а не Алукард.
– Вы тоже верите? – воспоминание всплывает привычной тупой болью где-то у сердца и шепчет: «Это твоя вина».
– Достаточно, что в него верит Волдеморт. Он сам кует свою судьбу: выбрал себе противника, а другие ему не страшны.
Интересно, Алукард так же суеверен?
И последнее, что мне нужно знать. Я могу спорить до хрипоты с Интегрой Хеллсинг, доказывая, что никто не справится лучше меня. Я сам уверен, что никто не справится лучше, потому что никто не думал об этом так долго. Но…
– Альбус, скажите, почему вы все-таки выбрали меня? Мисс Хеллсинг против.
Только потому, что нет никого, кто был бы виноват больше? Директор смотрит на меня с омерзительным сочувствием.
– А кого бы ты предложил?
Люпина? Нет. Хотя он знает и умеет достаточно. Но он оборотень. Слишком опасно и ненадежно, не говоря уже о том, что оборотни и вампиры ненавидят друг друга. Алукард его просто сожрет.
Кингсли? Нет. Артур? Нет. Тонкс? Нет. Хмури? Флетчер? Кто там, черт возьми, еще остался?
– Почему не Блэк? – выплевываю я ненавистное имя. – Он уже совсем одурел от безделья и пьянства, запертый в своем родовом гнезде.
А я даже рад.
– Сириус… Да, он бы подошел. Но, боюсь, он еще не оправился после Азкабана…
Иными словами, директор, вы признаете, что Блэк сумасшедший? Отлично. А еще – что нет никого, кто виноват больше меня.
– Я понимаю.
Теперь точно все. Альбус призывает заклинанием небольшую шкатулку и подает мне.
– Это порт-ключи на первое время. Возьми. Желаю удачи, мой мальчик.
Штаб-квартира организации, особняк Интегры Хеллсинг, тут же напомнила мне о Малфой-мэноре. Картины на стенах, бронза и много света, массивная мебель, огромные окна в сад. Красивый и богатый дом. Три этажа, подвал, два крыла. Работы будет много.
* * * Радушной хозяйкой Интегру Хеллсинг назвать было трудно.
– А, вы пришли, – она не поднимает головы от каких-то бумаг и не выпускает сигареты изо рта. – Добро пожаловать в «Хеллсинг». Вы уже познакомились с Уолтером?
Тощий старик с моноклем, который встретил меня у входа. Дворецкий.
– Да, мисс Хеллсинг.
– Он покажет вам вашу комнату и проведет по дому. Если что-то понадобится – обращайтесь к нему.
Еще вчера она подозревала меня в предательстве, а сегодня встречает так, как будто я пришел чинить им трубы!
– Мисс Хеллсинг, разве вам не интересно, что именно я собираюсь сделать с вашим домом? – надеюсь, что по моей интонации она догадается: я способен сделать с ее роскошным особняком очень неприятные вещи.
Наконец-то она отрывает глаза от бумаг и смотрит на меня.
– Ах, да… Простите.
Тушит сигарету, трет виски. Бессонные ночи. Усталость, впечатавшаяся темными кругами под глазами, складками между бровей и у губ в лицо, запахом табака – в воздух, кругами от кофейных чашек – в бумаги и столешницу.
– С вами все в порядке, мисс Хеллсинг? – обычная учтивость, вполне безобидная и не дающая мне забыть о моей неприязни.
Упрямо сжимает губы, хмурится, поправляет очки и стискивает замком пальцы в запачканных чернилами перчатках. Внимательная, строгая и немного оскорбленная добродетель. Видимо, я задал неприличный вопрос.
– Сейчас я немного занята, мистер Снейп. Предлагаю вам пока осмотреть дом. Приходите сюда в пять часов – мы все обсудим.
Хотите спрятать свою слабость, мисс Хеллсинг? Жалкая попытка.
* * * Экскурсия по дому и правда получилась долгой. Составить план, отметить комнаты, лестницы, окна, входы, выходы. Важное и не слишком. Проверить, нет ли чужой магии, ловушек и следящих чар.
Уже через час я понял, что напрасно сравнил особняк Хеллсингов с поместьем Малфоев. Я – нищий полукровка – мало разбирался в уюте, комфорте, интерьерах и ценах. Мое собственное «родовое гнездо» испугало бы даже случайно забредшего бродягу. Но мне хватило магического, сродни звериному, чутья, чтобы почувствовать тревогу, страх, боль, одиночество, кровь и смерть здесь. Красивый, но несчастливый дом. Казарма, библиотека, музей, склеп. Совершенно не подходящее место для молодой женщины, если, конечно, у нее есть какие-нибудь человеческие желания, и она не собирается проводить дни и ночи в прокуренном кабинете.
Нетрудно догадаться, откуда этот могильный холод. Сколько, Альбус сказал, вампир служит этой семье? Уже сто лет? А еще интереснее, сколько солдат и слуг пропало без вести за это время. Впрочем, к моей миссии это все не имеет отношения.
* * * – Прежде всего, я собираюсь перекрыть аппарацию в дом, чтобы вы могли не опасаться нежданных гостей. Потом поставлю защиту. Представьте себе огромную живую сеть, которая накроет дом и будет ловить любую чужеродную магию. Самое незначительное и невинное заклинание в этих стенах тут же пробудит ловушки. Среди ваших подчиненных ведь нет магов, мисс Хеллсинг?
– Нет, насколько мне известно. Если же кто-то скрыл от меня это, нет причин доверять ему, не так ли?
– Вы абсолютно правы, мисс Хеллсинг.
– А что случится с колдуном, который попытается войти сюда? – в ее голосе лишь любопытство и ни капли сострадания.
– Скорее всего, он погибнет. Или магия сильно покалечит его, – я не могу скрыть удовлетворения и гордости. – Защита будет переносить только мое колдовство и магию директора Дамблдора.
Таким образом, учтивый пожилой джентльмен по-прежнему будет заглядывать к вам на чай. Будь моя воля, сюда никто из магов не зашел бы, но Альбус и так считает, что я перегибаю палку.
Но вот того, что в защиту я вплавлю свою кровь, вам знать не нужно, Интегра Хеллсинг. Как и того, что ключ от нее будет храниться только у меня.
– А как же Алукард? Он ходит через стены и…
– У вампиров совсем другая магия, она не похожа на человеческую. Я ничем не помешаю ему. Как и другим вампирам, впрочем. Но с этой проблемой, вы кажется, способны справиться куда лучше меня.
– Несомненно, – Интегра улыбается жестокой мечтательной улыбкой. – А что будет, если, – тут она снова слегка запинается на имени, – Волдеморт узнает?
– Он убьет меня, мисс Хеллсинг.
* * * Все это очень просто на словах. На деле же я просидел еще два дня, запершись в своей комнате, за нумерологическими расчетами и руническими формулами. На вторую ночь меня вызвал Лорд, а поскольку легилименция в его исполнении оказалась не намного гуманнее Cruciatus`а, в особняк я вернулся с ужасной головной болью – и лишь под утро. Когда все было готово, я начал проверку расчетов, комната за комнатой, с чердака до подвала.
* * * По каменным ступеням вниз, в самое сердце тьмы. Кажется, даже Lumos стал тусклее. Мне всегда нравились хогвартские подземелья, мои комнаты, лаборатория, кабинет… Но там я не испытывал ничего похожего на этот ледяной липкий ужас, не чувствовал тяжести камней, земли и целого мира. Сколько людей должно было здесь погибнуть?! Или он просто так развлекается со мной?
Словно в ответ на мою догадку качаются стены, вздыбливается пол под ногами, все приходит в движение, вращается, как будто я оказался в нутре у огромного зверя. Взбесившееся пространство вокруг не имеет ничего общего ни с планом, ни со здравым смыслом. Сотни красных глаз раскрываются в темноте и ищут меня. Ах ты, дрянь!
Закрыть, запереть разум, тогда, может быть…
Я тяну черные створки дверей на себя, упираюсь изо всех сил, обдираю в кровь руки, пока тяжесть не поддается, не начинает ползти со скрежетом и скрипом; непроглядная мгла катится мне навстречу, прямо в лицо, но я все-таки успеваю раньше и захлопываю дверь, щелкая замками и засовами.
Мир вокруг прекращает кружение, останавливается.
– Как интересно, Северус Снейп, очень интересно…
Небольшая комната, голые каменные стены, о которые бьется смех. Ничего особенного. Ничего страшного. Я стою в дверях. Вампир сидит напротив, крутит в пальцах пустой бокал и смеется.
– Ты и здесь собираешься колдовать?
– Да.
– Думаешь, от этого будет прок? Я могу свести с ума любого гостя, хотя убить, конечно, проще, – белоснежная улыбка становится шире.
– Не боишься, что может прийти тот, кто сведет с ума тебя?
Поднимает в притворном изумлении брови. Глупый вопрос. Он и так безумен.
* * * В целом все оказалось куда лучше, чем я ожидал. Обитатели особняка не мешали мне, не задавали лишних вопросов и не давали советов. Никто не вламывался в комнату, не копался в бумагах и вещах в поисках доказательств моей темной, нечеловеческой и, несомненно, злодейской сущности, не воровал перечное зелье в тщетной надежде получить «Амортенцию». Словом, ничего из того, что было моими повседневными неприятностями в Хогвартсе. Как ни удивительно, Интегра предоставила мне полную свободу действий, и это на время примирило меня с ее подозрениями, самомнением, молодостью, красотой, богатством, сигаретами, круглыми очками, бранью, доносящейся из кабинета днем и ночью, и белоснежными перчатками. Всего-то видимость доверия – как мало мне, оказывается, нужно.
* * * Интегра Хеллсинг стоит в дверях комнаты, скрестив руки на груди, с вечной сигаретой в зубах, и наблюдает за мной. Она видит далеко не все, но ей вполне достаточно льющейся в тишине латыни и дрожащей золотой сети на стенах. Я вижу больше: кроваво-красные руны у окон и дверей и сигнальные чары, которые дадут мне знать, если кто-нибудь попытается войти в дом.
Магия завораживает Интегру, дразнит и тревожит своей недоступностью. Она поджимает губы, щурит глаза, неотрывно и жадно следя за движениями палочки, – запоминает. Если бы это было возможно, она выучила бы все, что нужно. Или купила. Или просто отвоевала. Но ей можно только наблюдать. Мне нравится ее беспомощное раздражение. Мне нравится, как она смотрит.
Когда я заканчиваю заклинание, она просит неожиданно робко:
– Можно мне?
Ей захотелось подержать в руках волшебную палочку. Смешно.
Конечно же, ничего у нее не получается, но некоторые движения она воспроизводит довольно точно.
* * * Алукард досаждает мне куда больше: ходит сквозь стены и портит свежую и пока еще хрупкую защиту, подолгу следит за моей работой, умудряясь никогда не попадаться в такие моменты на глаза своей хозяйке. Рядом с ним волшебство слабеет и вянет, тяжело дышать и думать, и я уверен, что он делает все это специально. За это я ненавижу его еще больше.
Но когда я снова спускаюсь в подвал, вампир обходится без демонстраций способностей – просто сидит в своем кресле, сцепив пальцы в замок.
Я наношу руны, обхожу комнату, произнося заклинания, затягивая стены сетью.
Стоп. Здесь есть что-то еще, кроме кресла-трона, маленького столика и самого вампира. Какой-то тусклый свет из дальнего угла комнаты. Почему я сразу не заметил?
Гроб. Огромный черный гроб. Ничего удивительного, вообще-то: вампиры спят в гробах, чтобы сохранить свою силу – об этом написано даже в той жалкой книжонке, изданной Министерством, которая по недоразумению считается учебником защиты от Темных искусств.
На крышке надпись:
The bird of Hermes is my name, eating my wings to make me tame
Очень интересно. Это ведь свиток Рипли. Ни разу не встречал цитат из алхимических трактатов на гробах. Птица Гермеса, значит.
– Лучше тебе не прикасаться к нему, Северус, – свистящий шепот прямо над ухом.
Неужели боишься?
– У меня и в мыслях не было, – улыбаюсь я гробу, – вредить твоему последнему пристанищу, Алукард.
* * * Работа закончена, и я снова сижу в кабинете напротив Интегры Хеллсинг.
– Это все, – она неопределенно машет рукой потолку и стенам, – навсегда тут теперь?
Слишком многого хотите, леди. С таким даже весь аврорат не справится.
– К сожалению, нет, мисс Хеллсинг. Через три-четыре месяца нужно будет обновить заклинания.
– Значит, мы еще увидимся? – она вынимает сигариллу изо рта (теперь я знаю, как называется то, что она курит целыми днями) и почти улыбается.
– Безусловно. Я буду навещать вас время от времени, где-то раз в две недели, проверять, все ли в порядке, – странно, но я думаю об этом почти без раздражения. – И на всякий случай возьмите вот это, – ставлю перед ней небольшую шкатулку, – это порт-ключи в Хогвартс. Вы же не станете все свое время проводить здесь. Если случится что-то непредвиденное, вы сможете…
Интегра открывает крышку и тут же захлопывает.
– Мне это не нужно. Я не убегаю и не прячусь, Северус, – вызов сверкает в колючих глазах.
Гордая соплячка. Думаешь, тебе служит самый темный ужас в этом мире?
Отправлено: 19.02.10 16:21. Заголовок: 5. Несколько коротк..
5.
Несколько коротких проверок в течение семестра убедили меня, что заклинания работают нормально. Обновлять защиту я собирался уже после Рождества.
Почти все мои студенты разъехались на каникулы, и у меня осталась единственная обязанность – появляться в Большом зале за завтраком или ужином: в конце концов, за мной тоже, наверное, следят. Возвращаться к себе, в Тупик Прядильщиков, не имело смысла: Лорд развлекся за мой счет самым изуверским образом – поселил ко мне в дом Питера Петтигрю. То ли хотел испытать мое терпение и преданность на прочность, то ли просто пытался «приглядеть» за мной. Конечно, я старался найти как можно больше важных дел в Хогвартсе. Хотя там тоже теперь царила Амбридж, так что меньшее из зол стало выбрать совсем трудно.
* * * В «Хеллсинге» нет праздника. Ни украшений, ни елок, ни гирлянд, может, только меньше людей – кое-кому из подчиненных Интегра дала отпуск. И липкое, стылое отчаянье, ползущее из подвала, никуда не делось.
На этот раз леди Хеллсинг немного приветливее. Может быть, потому что ловушка уже сработала – ничего особенного, какой-то воришка из Лютного переулка, даже без метки – пока только простое любопытство Лорда, занятого, на счастье организации, пророчеством и Отделом тайн. Но на хозяйку дома эта демонстрация произвела впечатление, а значит, можно попросить ее об одолжении: я хочу посмотреть на охоту.
* * * – Зачем вам? – морщится Интегра. – Это довольно опасно.
Всего лишь любопытство на самом деле, причем праздное. Прихоть. Хочу посмотреть, как магглы сражаются с вампирами, что у них за оружие, что вы за командир, наконец, Интегра Хеллсинг. Я никогда не видел вампира в бою: наверное, занятное зрелище. И поучительное. Ходили же по Хогвартсу слухи, что Квиррел начал заикаться после встречи с вампиром? (Хотя подозреваю, что он начал заикаться после встречи с нашим Лордом.) Так что в будущем мне может пригодиться это все. Кто знает, от чего будет зависеть моя жизнь?
Ей я, конечно, скажу меньше. Я и себе признался далеко не во всем.
– Вы знаете, что Темный лорд собирает армию нежити. И нам, и вам придется сражаться и с вампирами, и с инфери – вы называете их упырями. Мне надо понимать, с чем мы столкнемся. И я хочу знать, с чем сталкиваетесь вы.
Мы ваши союзники, а не просто охранники, если вы не забыли, леди.
Она крутит сигариллу в пальцах, раздумывая.
– Если будет задание, я сообщу.
Интересно, это отказ?
* * * Нет, оказывается, это все-таки было согласие.
Уже на следующий день пришла информация о сатанистах–наркоманах–бандитах, облюбовавших подвал заброшенного дома в пригороде. Оживший труп, от которого еле убежал свидетель. Грабители с красными глазами. Пустой «проклятый» дом, где пропала какая-то девица легкого поведения и пара бродяг. Путаница, бред, вранье и чертовщина. Да еще и трехнедельной давности.
– В таком виде к нам приходят сведения из полиции, – усмехается Интегра. – Они до последнего отказываются верить.
– Думаете, это вампиры, а не просто будни «мертвого» квартала?
– В трущобных историях обычно нет ходячих мертвецов, а вот в наших – предостаточно. Ну и другие мелочи… Почитайте отчетов с мое – все будет понятно с первых строк, – она, кажется, и правда любит свою работу. Гордится – уж точно. – Там двое или трое вампиров, может быть, еще несколько упырей. Скорее всего, они довольно слабы, но осторожны: на полицию не нападают, тщательно выбирают жертв – убивают только тех, кого не будут искать. Если бы не этот разбой… Мои люди сейчас проверяют, что там. Если все подтвердится, отправитесь с Алукардом туда сегодня ночью.
Отлично. Так значит, люди не очень справляются?
* * * Все подтвердилось. Поздним вечером – короткий инструктаж: не вмешиваться и не лезть вперед, только наблюдать. Но на всякий случай выдают тяжелый маггловский пистолет с серебряными пулями и дополнительную обойму. Кажется, забыли, что я довольно смутно представляю, что с таким оружием делать. Мне же достаточно палочки.
* * * Улица сразу же напоминает мне о Тупике Прядильщиков. Заколоченные дома, разбитые фонари, грязь и запустение. Ледяной ветер гонит мусор, в темноте скрипит, трещит и хлопает.
Алукард выплывает из мрака при полном параде – в шляпе, очках, плаще, застегнулся на все пуговицы и поднял воротник – холодно ему, что ли, мертвецу? – нелепый и похожий на длинное тощее пугало. Настроение у меня сразу же портится.
– Решил развлечься? – усмехается. – Профессиональное любопытство. Ты же наблюдаешь, как я колдую.
Вампир смотрит на меня своими слепыми очками с презрительным любопытством. Разве можно нас сравнивать? Думаю, в глубине души, которой у него нет, он считает всю мою защиту пустой блажью хозяйки. Впрочем, тут мы квиты. Я считаю его такой же блажью Хеллсингов, только намного более опасной.
– Почему не люди? – вот он, нужный дом, глядит на нас черными глазницами окон. Действительно, похож на проклятый. Я вынимаю палочку.
– Их там двое. И упыри. Слишком опасно в замкнутом пространстве, покусают еще кого-нибудь. Хозяйка не любит, когда на заданиях гибнут солдаты. Ты этим собрался драться?
А чем же? Хочешь услышать, что я не умею стрелять? Пистолет, бесполезным грузом оттягивающий мантию, кажется сейчас изощренным издевательством. О том, что Интегра запретила вмешиваться, я не хочу думать. Иногда я дурак не хуже Поттера – вот он бы удивился, наверное.
– Упырей убивать легко, это всего лишь марионетки. Медленно двигаются, медленно соображают. Но если у них будет оружие – убирайся сразу же. Ты это сможешь?
– Да, – и накладываю дезиллюминирующее заклятье.
– Забавный эффект, – хмыкает Алукард.
Интересно, старые пни, пишущие учебники по Защите, и розовая жаба Амбридж об этом знают? Что на вампиров такие чары не действуют?
* * * Инфери и правда убивать легко. Алукарду легко уж точно. Тронутые тленом изломанные тела в лохмотьях, с горящими уже нечеловеческой ненавистью мертвыми глазами выползают нам навстречу. Огромные пули крушат кости, разрывают плоть, превращают лица в кровавое месиво: вампир стреляет, снова и снова, и идет вперед, спокойно переступая через тела – неумолимая и уже окончательная смерть. Я слежу, чтобы никто не напал со спины и медленно двигаюсь следом. Скользко, пол залит кровью, ее тяжелый густой запах висит в воздухе вместе с вонью разложения, и тошнота подкатывает к горлу. Идиот. Какой же ты глупец, Северус! Неужели Лорд мало тебя развлекал? Хотел испытать силу воли? Ну так испытывай, стискивай зубы, что есть силы, чтобы не выблевать свою слабость прямо под ноги вампиру, не дать ему лишнего повода посмеяться.
Они разевают пасти, скалят острые, как иглы, зубы и тянут к Алукарду посиневшие руки, хватают и рвут пальцами воздух в неутолимой жажде живой крови и жизни. Ужас. Отвращение. Ненависть. Каждый раз я выдыхаю с облегчением, когда грохает выстрел и пуля взрывает череп очередного инфери. Но перешагиваю уже через обычное человеческое тело. Через еще одного мертвого человека, который мгновение спустя станет всего лишь горстью пепла. С чего ты взял, Северус, что это будет забавно?
Мы кружим по лестницам, коридорам, на первый взгляд, безо всякого смысла, и слишком быстро, чтобы понимать, куда вообще пытаемся попасть. Хотя это только я не понимаю – Алукард же идет на хорошо слышный ему зов или запах. Наверное, будь он один – давно бы прошел сквозь стены и добрался до цели.
* * * Мне надо было оглядываться чаще. Правда, не знаю, помогло бы это или нет, если они все ходят сквозь стены.
Пули прошивают воздух в дюйме от моей головы, каким-то чудом не задевая, я оборачиваюсь, ставлю щит, может быть, совершенно бесполезный – в меня никогда прежде не стреляли из маггловского оружия. Некуда прятаться, некуда бежать – пустой узкий коридор, только далеко за спиной выход. И Алукард. Где он?!
– Expelliarmus! – успеть, успеть, пока противник снова не начал стрелять. Звон металла о бетонный пол – значит, получилось – Accio!
Эту штуку поймать у меня, конечно, не выходит – она больно ударяет в плечо и отлетает куда-то в сторону. Пистолет, кажется.
– Lumos Maxima! – я привык к темноте, но мне со светом будет удобнее. А вот ему – нет.
На этот раз не инфери. Мальчишка лет восемнадцати, рыжий, как Уизли. Слишком тощее тело, резкие дерганные движения. Вампир, если я хоть что-то в этом понимаю. Но теперь – практически картинка из учебника. Никакого веселья, неторопливой плавности. Просто темная тварь.
У него – нечеловеческие сила и скорость. У меня – магия, с которой он, на мою удачу, никогда не сталкивался. Поэтому и не нападает снова. Боится.
Я осторожно делаю шаг назад, к выходу. Потом еще один. Но вампир по-прежнему не нападает. Просто протягивает руку, ладонью вперед, и я слышу, как выбитый пистолет все быстрее ползет к нему.
Если он… то… Думай! Ну!!
Я бросаюсь навстречу, вскидываю палочку: – Incendio!!!
Вырвавшееся пламя поджигает одежду и волосы. Крик. Вой.
Шаг назад – и снова: – Incendio!
Вампир бьется о стены, пытаясь сбить огонь. Это хуже чем Cruciatus, чем зеленая вспышка Avad`ы. От крика темнеет в глазах. Обезумевшее тело корчится в огне. Невыносимо, невозможно… Так хочется закрыть глаза, заткнуть уши, а потом провалиться во тьму! Только бы не смотреть, не слышать! Нас же тоже сжигали за колдовство, ты помнишь?.. Что-то, натянутое во мне до предела, трещит, рвется и уже вот-вот рухнет, погребая под собой остатки рассудка.
– Incendio… Incendio… – я шепчу как заведенный и продолжаю отступать.
Выстрел. Еще один.
Тишина.
– Вот уж не думал, что ты способен на такую жестокость, Северус, – раздается насмешливый голос у меня за спиной. – Впрочем, вынужден признать, что ты хорошо справился. Довольно… эффективно. Хотя и шумно.
Самодовольная сволочь. Стоит и смеется, как ни в чем не бывало – ни пыли на сапогах, ни единой капли крови на плаще, даже очки так и не снял.
– Где тебя носило? – спокойно, спокойно, без выражения, хотя в груди все замирает, стынет от белой ледяной злобы так, что кружится голова.
Бессмысленный вопрос. Я и сам знаю – он просто бросил меня, оставил вампиру. Я – последнее развлечение приговоренного к смерти. Чего еще можно ожидать от бесчувственной и коварной твари? Хеллсинги и в самом деле безумцы, если верят ему! Ничего удивительного, Северус. Ничего удивительного… Только тошно мне уже не от пережитого страха и не от смрадной гари, прилипшей к горлу.
– Разбирался со вторым – он был совсем рядом. Еще немного – они напали бы вдвоем, – Алукард пожимает плечами, не глядя на меня. – Почему же ты остался? Неужели понравилось? Кровь, крики, смерть – ведь за этим ты пришел к Темному лорду, а, Северус?
– Заткнись, – сквозь стиснутые зубы.
– Тебе нравится сила, нравится убивать, и никто не осмелится назвать тебя трусом, не заподозрит в слабости… поэтому ты стал его слугой. Глупость и гордость – все как всегда. Куда интереснее, почему ты служишь Дамблдору.
– Ты думаешь, я буду говорить об этом с тобой? – чего, черт возьми, он добивается? Просто издевается?
Вампир смотрит на меня поверх очков и ухмыляется: – А ты думаешь, мне нужен твой ответ? Догадаться не так уж и трудно, – глумливая улыбка кривит лицо. – Все из-за вины. И из-за женщины.
Гнев снова вспыхивает – и тут же гаснет. А ведь и правда – нетрудно. Даже немного досадно: все так просто, что даже чудовище, давно растерявшее человеческие чувства, может догадаться о моих самых горьких тайнах. Или незаметно влезть мне в голову. Что намного хуже, если вдуматься.
Словно в ответ на эти мысли оживает метка на предплечье. Как будто мало мне инфери, паленого вампира и слишком проницательного Алукарда. Сегодня Лорд не церемонится – руку как кипятком окатили. Как же не вовремя!
Вампир, очевидно рассчитывавший на дальнейший обмен любезностями, вопросительно выгибает бровь. Не сегодня, друг мой, не сегодня. Времени у меня хватит только на то, чтобы привести одежду в порядок. В том, что, по общему мнению, я всегда выгляжу отвратительно, есть свои плюсы.
Чуть не забыл: пистолет и обойма. Вряд ли Лорд одобрит мое увлечение маггловским оружием.
– Меня вызывают. Отдай это мисс Хеллсинг, – я протягиваю пистолет Алукарду.
– У тебя было нормальное оружие все это время? Почему ты просто не застрелил эту падаль?!
– Я не умею стрелять, – еще час назад я не хотел ему говорить, но сейчас мне почему-то нетрудно признаться. Выражение недоверчивого изумления всего на мгновение сменяет вечную усмешку – кажется, я могу собой гордиться: умудрился все-таки удивить его.
Расстегиваю рукав сюртука, потом манжет рубашки. Почерневшая метка извивается, обжигая кожу и вены. Надо поспешить.
– Так вот, значит, какое у тебя украшение. Клеймо, как у скотины.
– Да, не такое красивое, как у тебя, и всего одно, – киваю на перчатки.
– Не смей сравнивать! – шипит вампир.
Меня вдруг осеняет, и веселая злость, как волна, накрывает с головой. Любишь чужие тайны, чудовище?
– Почему же? Сдается мне, Лорд Алукард тоже стал тем, кем стал, из-за глупости и гордости. И свои печати получил из-за женщины. Вот только насчет чувства вины я сомневаюсь…
У меня есть всего пара секунд, чтобы насладиться горячей яростью, превратившей ухмылку в страшный оскал, а потом раскаленная метка обжигает пальцы, и я аппарирую на зов.
Отправлено: 19.02.10 16:22. Заголовок: 6. После Поттера, А..
6.
После Поттера, Амбридж, взбешенного поражением Лорда, гибели Блэка, ареста Люциуса, шпионящего за мной Петтигрю и министерской истерии особняк кажется уже почти уютным и спокойным местом. Впрочем, и у его обитателей есть чем меня удивить.
* * * – Северус, мне хотелось бы видеть вас в рядах «Хеллсинга», – говорит мне Интегра. Ни тени улыбки на лице: только предельная серьезность и гордость. Смех рвется наружу, но даже мне уже известно, что над Орденом, Англией, церковью и королевой в присутствии мисс Хеллсинг смеяться нельзя.
– Вы считаете свою защиту недостаточной? Я скажу Дамблдору, и кто-нибудь из Ордена Феникса будет сопровождать вас… – неужели ее так напугало нападение на Министерство? Хотя сейчас, не получив пророчества, Лорд может начать проявлять к «Хеллсингу» не столь безобидный интерес, так что...
Она хмурится, нетерпеливо машет рукой.
– Нет, меня все устраивает. Об остальном позаботится Алукард, – с досадой. – Так было бы удобнее. Неужели вам нравится эта школа? – она брезгливо морщится. – Не верю, – и добавляет, вздергивая подбородок. – Это большая честь.
Честь? Честь?! Мне внезапно становится нечем дышать. Воротник слишком тугой… как… я… не заметил… раньше…
Ладно, она же не знает, не может знать. В конце концов, это самое дорогое, это вся ее жизнь, больше у нее ничего нет, она и вправду щедра, Северус. Она не знает, что больше никаких меток, даже если они не выжжены на коже, даже если это всего лишь узор на перчатках или алый галстук-бант. Никогда больше. Никогда.
– Как вам известно, мисс Хеллсинг, у меня есть обязательства перед двумя… организациями. И именно работа в Хогвартсе делает выполнение моей миссии возможным. Поэтому я никак не могу оставить преподавание. И не забывайте: я уже служу двум господам.
И почти год назад вы сами обвиняли меня в предательстве.
– Да, наверное, вы правы, – Интегра прикусывает губу в задумчивости. – Но все равно, я хотела попросить вас об одной услуге.
Теперь я понимаю: если бы я согласился, она могла просто приказать. Довольно неуклюжая манипуляция. Мне, поверьте, есть с чем сравнивать. Но значит, боится, что я откажу.
– Я вас слушаю, мисс Хеллсинг.
– Мне нужно узнать, как магия может влиять на вампиров. На Алукарда, – глядит на меня с упрямым, детским вызовом.
Почему она так волнуется? Неужели считает свою просьбу немного неприличной?
– Вы предлагаете мне ставить опыты на вашем вампире? – я демонстрирую вежливое удивление.
– Да. То есть, нет, – ей досадно, что я не желаю понимать ее правильно, – у вас, у магов, ведь есть какая-то магия, которой вы сражаетесь, так? Я хочу знать, что произойдет, если Алукард встретится с магом.
Довольно предусмотрительно, особенно учитывая наше с ним совместное «задание». И очень интересно. Интересно не только вам, мисс Хеллсинг.
Наконец-то можно будет вглядеться в эту тьму, притронуться к ней магией и, быть может, что-то понять. Мне хотелось еще большего: разобрать его на атомы, измерить и посчитать его силу и бессмертие, чтобы потом собрать заново или уничтожить, – то есть, невозможного. Но я согласен и просто на дуэль.
Да, я ненавижу Алукарда всей той ненавистью, которую еще не успел растратить на Темного лорда и самого себя, но впервые за долгие годы волшебство, давно ставшее оружием и инструментом, распавшееся на ингредиенты, взмахи палочкой и латинские слова, обрело плоть, кровь и подобие жизни. Я не могу не попробовать.
Ну и о своих подопечных стоит подумать: в следующем году Защиту наконец-то буду вести я.
– Я помогу вам, мисс Хеллсинг. Только обойдемся без огня, – при воспоминании о предсмертном вое вампира, полном нечеловеческой муки, у меня темнеет в глазах. Все-таки моя любовь к экспериментам не заходит настолько далеко.
Интегра усмехается – уверен, она в курсе моих подвигов, слуга должен был рассказать. О том, что я не умею стрелять, – уж точно.
– Да, без огня. Не хватало еще, чтобы вы подожгли мне дом.
* * * Я даже не замечаю, в какой момент перестаю бояться и ненавидеть. Может быть, когда вампир неуловимым движением уклоняется от зеленой вспышки Avad`ы, всего за несколько секунд стряхивает с себя Stupefy, и Sectumsempra разукрашивает белое лицо кровью. Он продолжает смеяться, пока Cruciatus ломает ему позвоночник и рвет мышцы. Двигается, двигается, не останавливаясь, скользя между вспышками заклинаний в неумолимом безумном танце, залечивая на ходу раны, сращивая раздробленные кости, стирая с пола кровавые пятна; поднимается после смертельного проклятья, разрывает веревки и цепи, как нити. Моя магия бессильна.
Интегра стоит в дверях и наблюдает за нами – с неизменной сигариллой в руке. Я не вижу – нет времени смотреть, но знаю: она там. Любуется своим слугой – стремительностью, мощью и сумасшедшим весельем в красных глазах. Совершенством. Теперь я понимаю, откуда на ее лице вечное выражение брезгливости и презрения – ей есть с кем сравнить людей. Клянусь, у Интегры Хеллсинг никогда не будет мужа и наследников: кто и чем удивит ее теперь?
Пространство ломается и течет, неведомо откуда взявшийся ветер раздувает полы красного плаща и путается в волосах. Я изо всех сил стараюсь успеть, догнать, достать! Заклинания сплавились в один сверкающий обжигающий ком, и реши я произнести что-нибудь вслух – не вспомнил бы ни одного слова. Но мне и не надо говорить – магия хлещет через край сама, рвется в бесполезную и безнадежную атаку, в бой, который никогда не выиграть.
Интересно, каково это – держать на поводке такую прекрасную, яркую смерть? Как ты живешь рядом с ним, Интегра Хеллсинг? Почему ты все еще человек? Если бы я встретил Алукарда в свои несчастные шестнадцать лет, я бы на коленях умолял его обратить меня. Я заплатил бы душой и жизнью без сомнений и колебаний за призрачный шанс стать таким же, как он. К счастью, тогда мне встретился всего лишь Темный Лорд. Кого же встретил он сам?
Всего лишь секундная заминка между очередной Sectumsempr`ой и летящим вдогонку Cruciatus`ом, но вампиру хватает и этого – вот он уже на расстоянии вытянутой руки, нет, даже ближе. Медленным тягучим движением вынимает из внутреннего кармана плаща свой огромный пистолет и приставляет к моему лбу.
– Ты проиграл, Северус, – в голосе торжество и улыбка.
Я машинально отмечаю цифру «687» на его печати Кромвеля и то, что перчатка по-прежнему белоснежная, а потом последним отчаянным движением упираюсь кончиком палочки вверх, прямо в горло и поднимаю глаза. Да, я проиграл.
Тишину разбивает раздраженный голос Интегры.
– Алукард, хватит.
– Как скажете, – он убирает пистолет от моей головы и склоняется в поклоне так, что спутанные пряди скрывают лицо, – хозяйка.
– Вы должны быть довольны, мисс Хеллсинг. Маг не сможет причинить серьезного вреда Алукарду, даже если будет использовать Непростительные заклятия. Если ему и стоит чего-нибудь опасаться – так только огня.
Она довольна. Настолько, что даже не в силах сдержать улыбку. Ее можно понять – приятно еще раз убедиться в силе и безупречности своего оружия и своего… А кто он ей? Я никогда не думал об этом раньше, а ведь… «Единственная привязанность», – сказал тогда Альбус. «Слуга» – так зовет вампира сама Интегра.
– А если снять печати, то… – бормочет девушка себе под нос и снова торжествующе улыбается.
Слуга. Которому прощают дерзость, наглость, убийства и шутовские наряды. Слуга, на которого смотрят с восхищением. Так… закономерно.
Меня злит радость Интегры Хеллсинг. Мне нет дела до нее и ее вампира, до того, что у них там происходит, но то, что она довольна моей беспомощностью, – невыносимо. Во время боя мне было все равно, но сейчас эйфория откатывает, остается только усталость и раздражение. Мне горько и больно, как будто… Ну так я ведь проиграл, не победил… В этом все дело.
Если она перестанет улыбаться так мечтательно, с презрительным торжеством на тонких губах, ледяная рука отпустит мое горло. Это все твоя дурная гордость, Северус…
– Мисс Хеллсинг, хотел задать вам один вопрос… О вашем доме.
– Что-то не так с защитой? – о, это вас тоже тревожит, оказывается.
– Нет, заклинания действуют, думаю, вы и сами уже убедились, но дело в том, что у дома есть своя магия. И очень темная.
– Что это значит? – Интегра недоверчиво хмурится: золотистую сеть, вытекающую из палочки, и вспышки боевых заклинаний она видела своими глазами. А вот дом… Дом как дом.
– Дом проклят. Не магом, успокойтесь, это не наше заклятье, – я предупреждаю уже готовый сорваться вопрос, – хотя мою магию все равно ослабляет.
– Что же тогда?
– Убийства, пытки, ужас и отчаянье – тут случилось что-то очень плохое. И оно до сих пор здесь. Если убрать эту… тьму, заклинания не придется обновлять так часто. Может быть, вы можете рассказать, в чем дело? Оно поднимается из подвала.
– Тогда это Алукард. Он все-таки нечисть немертвая, – усмехается Интегра с некоторым облегчением. – Он, конечно, тоже влияет на магию – и не самым лучшим образом, если уж говорить откровенно, но я не думаю, что это он. Алукард способен вызвать страх у любого живого существа, но вряд ли может испытывать его сам.
Я с удовольствием наблюдаю за тем, как стынет улыбка на ее лице и растет тревога в глазах.
– Что же это, по-вашему?
– В подвале этого дома убивали людей. Много людей. Возможно, есть какая-то история… Ведь особняк давно принадлежит вашей семье?
– Его построил мой прадед, Абрахам Хеллсинг… Вы хотите сказать?.. Невозможно! – она смотрит на меня с недоверием и растерянностью. – Я бы знала! Есть дневники, записи… Что за чушь! Здесь не происходило ничего подобного.
– Вы уверены, что там записано все? Вы уверены, что никто из солдат – при вас или у кого-нибудь из ваших предков – не пропадал без вести? А горничные не сбегали с любовниками и не уезжали неожиданно проведать родню, чтобы потом осесть где-нибудь в Шотландии? Сколько, думаете, было этих досадных происшествий, хотя бы в последние годы? – в голубых глазах такие ужас и гнев, что я понимаю – удар достиг цели. Вы стараетесь не размышлять о столь неприятных вещах, да, мисс Хеллсинг? Ведь Алукард – прекрасное оружие, слуга, готовый выполнить любой ваш приказ, и он, черт бы его побрал, так красив, в конце концов! Это даже почти не ложь, не так ли? Просто невнимательность слишком занятого руководителя.
– Вы хотите мне сказать, – медленно произносит Интегра тихим свистящим шепотом, – что мой вампир в подвале жрет моих же людей? Все эти сто лет?! И моя семья это терпела?!
Мне хочется рассмеяться – так забавна ее ярость. Не верю, что она не знала.
– Это самое вероятное, – развожу руками, – хотя я надеялся, что есть другой ответ. Но раз ничего нет…
Ну же, придумай что-нибудь, что сможет оправдать и его, и тебя!
Но Интегра Хеллсинг молчит, глядя в одну точку, и кусает губы.
– Этого не может быть!
– Почему вы так уверены, мисс Хеллсинг? Алукард – вампир, чудовище – так говорят все, кто его видел. Он должен пить кровь, он должен убивать! – я не замечаю, как начинаю кричать на нее. – Вы можете об этом не знать или не хотеть знать, но это ничего не меняет!
– Это вы не знаете! Он может пить донорскую кровь – сколько угодно и когда угодно! Если не хватает – он может пить тех, кого убивает на заданиях, мне все равно! У нас хватает врагов! – орет Интегра в ответ. – Но он не убивает людей в моем доме! – она в отчаяние закрывает лицо руками, и мне почти жаль ее в эту минуту – если б только я не знал, о ком она собралась плакать.
– Я был бы рад поверить вам, мисс Хеллсинг, но тогда мне нечем объяснить эту… тень, – думайте, что хотите. Хотя я догадываюсь, что теперь надолго займет ваши мысли. Девушка отнимает руки от лица. Никаких слез – злые колючие глаза смотрят на меня с презрением и ненавистью, губы упрямо сжаты. Сигарилла в руке. Щелчок зажигалки.
– Убирайся, – очень тихо и очень спокойно произносит Интеграл Файрбрук Уингейтс Хеллсинг. – Пошел вон.
«Как скажете, – мне хочется сказать, но я только молча склоняю голову, надеясь, что она не видит улыбки, – хозяйка!»
Уже в коридоре тончайшие иглы боли впиваются мне в сердце. Что не так на этот раз? Я же победил сейчас, разве нет? Нужно радоваться.
* * * Интегра Хеллсинг приходит ко мне сама, на следующий день, когда я обновляю заклинания в библиотеке. Стоит в дверях, скрестив руки на груди, и ждет, пока я закончу. Мне любопытно и немного тревожно – не ожидал, что ей захочется видеть меня в ближайшее время. Но, видимо, она все-таки нашла способ опять солгать себе. Интересно. А может, просто решила прогнать меня совсем.
Наконец я заканчиваю и поворачиваюсь к ней. Вздергивает подбородок, смотрит презрительно и гордо, как королева на эшафоте, – и я снова думаю о том, что она особенно красива в гневе и почему-то напоминает мне одновременно Нарциссу, Беллу и Лили. Последнее – хуже всего.
– Восемь лет назад в подвале был убит мой дядя и трое его охранников, – ровным голосом, без предисловий говорит Интегра. – Дядя Ричард хотел сам возглавить «Хеллсинг». А отец назначил меня.
Не думаю, что ей приятно вспоминать, но она продолжает: – Уже через три дня после похорон дядя попытался меня убить. Я… – она делает какой-то судорожный вдох, – спряталась в подвале, где был запечатан Алукард. Его запер еще отец, двадцать лет назад. Дядя ранил меня, и Алукард проснулся от запаха крови.
– Он убил их всех? – заканчиваю я за нее.
– Он убил охранников. Дядю Ричарда убила я сама. Застрелила, – в холодной жестокой улыбке, кривящей ее губы, вызов и в то же время неуверенность. Она жалеет или гордится? – Это может быть причиной?..
Меня почти восхищает то, как Интегра Хеллсинг отстаивает честь своего рода, организации и даже проклятого вампира. Если бы кто-нибудь когда-нибудь защищал так меня…
Итак, три человека растерзаны в подвале проснувшимся чудовищем, еще один – застрелен. Кровь и проклятье Ричарда Хеллсинга… вполне возможно. И не так уж давно это было. Он не маг, конечно, но… У этой семейки какие-то особые отношения с кровью и магией.
– Да, должно быть, дело в этом. Думаю, ваш дядя проклял вас перед смертью. Он член семьи, поэтому у его крови особая сила. И у его мыслей и слов тоже. Но, скорее всего, это можно исправить.
В библиотеке у Люциуса что-нибудь на эту тему непременно найдется.
– Хорошо. Спасибо.
Почему-то она не уходит, по-прежнему стоит в дверях и смотрит.
– Что-то еще, мисс Хеллсинг?
– Больше Алукард не убивал людей в особняке. Пока я возглавляю организацию – точно. А что касается моих предков, – Интегра улыбается жестокой, хищной улыбкой, – то они были довольно строгими хозяевами, судя по дневникам, и не часто выпускали его на свободу. Их интересовало скорее изучение и усовершенствование своего оружия.
Зачем она рассказывает мне все это? Какое ей дело, что я думаю о благонамеренности ее вампира, здоровье предков, солдат и слуг?! Как будто мне мало Лорда, Дамблдора, Поттера, Петтигрю и защиты этого проклятого дома! Никаких пятен на солнце, так, Интегра?
– Мисс Хеллсинг, хотя история вашей семьи, вне всяких сомнений, – очень занимательный предмет, позвольте мне не вдаваться в подробности и ограничиться лишь тем, что необходимо для вашей защиты. В прочих же вопросах я предпочел бы остаться при своем мнении.
– Ты смеешь обвинять меня во лжи? – из этого, очень хогвартского ответа, она, как назло, выуживает именно то, что позволяет ей снова почувствовать себя оскорбленной.
– Я предпочитаю думать, мисс Хеллсинг, что вас вводят в заблуждение.
– Меня невозможно ввести в заблуждение, пока действуют печати и я отдаю приказы!
– Позвольте узнать, чего вы тогда хотите от меня, сэр Интеграл?! – я снова кричу на нее, потому что, сколько же, в конце концов, можно делать вид, что ей не все равно, что все равно мне! Потому что я не хочу переступать грань, за которой тощая, длинная, наглая и упрямая девица с диктаторскими замашками, вся пропахшая дымом, окончательно распадется на солнечные осколки, в которых отразятся длинные пальцы в шелке перчатки, локон серебристо-белых волос, синева беспомощных близоруких глаз за стеклами очков, насмешливые тонкие губы, острая складка на черных брюках, смуглый румянец щеки и блестящий крестик на галстуке. Что я тогда буду делать с ней такой?.. А с самим собой?
* * * Что-то не клеится с этим дядиным проклятьем. Как я ни пытался его снять – все бесполезно. Тьма будто пропитала стены. Почти мгновенная смерть четырех человек не должна была дать такого сильного и продолжительного эффекта. Если Интегра с вампиром не пытали своих жертв в подвале целый год, конечно, перед тем как убить.
Или она солгала, или заблуждается. Мне почему-то не хочется, чтобы Интегра лгала. Хотя какое мое дело?
Это не мое дело. Но даже ночью, закрывая глаза, я вижу чертов подвал: серые плиты, какие-то комнатушки: то ли кладовки, то ли камеры, ржавые замки и тяжелые двери. Вряд ли есть желающие навещать Алукарда там, внизу. Думаю, в особняке вообще немного желающих попадаться ему на пути.
Я так и вижу высокую фигуру в красном плаще, плывущую по коридору, там, где картины, ковры и электрический свет. Слишком ярко. Слишком неуместно. И, как и во время нашего сражения, воздух вокруг дрожит и плавится, как от огня и жара, движения быстрые и неуловимые, как будто вода… или ртуть.
Если бы я мог, я поставил бы себе «тролля» и снял баллы за тупость. То, что алхимия никогда не интересовала меня так, как зельеварение или Защита, – плохое оправдание. Что такое «Птица Гермеса» я должен был вспомнить сразу. И догадаться, что надпись на крышке гроба – не прихоть слишком уж начитанного вампира, а всего лишь этикетка на склянке с ингредиентом: «Алхимическая ртуть. Смертельно опасно». Я ведь сам наклеиваю подобные каждый день!
Как магглы, Мерлин их задери, смогли сделать такое? Для чего?! Хотели превратить вампира в философский камень? Бред!
Что-то еще тревожное бьется у меня в голове и никак не успокаивается. Мысли скачут как в лихорадке от ярких драконов и птиц со свитка Рипли к безумной улыбке на белом лице и еще дальше – к ледяным глазам Интегры Хеллсинг.
Хорошо, я готов проглотить гордость и признать, что не смог решить простейшей задачи, даже когда видел ответ к ней. Что ж, я и правда не алхимик.
Но Альбус! Он бывал у Хеллсингов и хоть раз да видел Алукарда, он работал с самим Фламелем! Как он мог не понять, что перед ним не просто вампир? И даже не высший вампир?
«Он исключение», – сказал Дамблдор. Исключительнее некуда, не правда ли, директор?
Почему он не знал?
Или все-таки знал? А может, просто догадывался?
Тайны, тайны, тайны… Планы и расчеты. Что-то там с Поттером – и вот теперь и здесь… Меня тошнит от этих игр, Альбус.
Вы могли бы сразу сказать мне правду: что моя цель – шпионить за Интегрой Хеллсинг и ее вампиром. Что Алукард интересует вас не меньше, а то и больше, чем Лорда. В конце концов, это разумно – присматривать за союзниками с настолько мощным и непредсказуемым оружием. Я бы понял, одобрил и согласился, клянусь. И, наверное, мне бы не потребовался целый год, если бы я знал, что именно вы ищете и хотите знать.
Но вы поймали меня совсем на другой крючок. Пожалуй, это тоже разумно: вы ведь в курсе, как сильны мои личные мотивы. Но я не знаю, смогу ли простить еще одну маленькую, но такую необходимую хитрость.
Пожалуй, впервые я рад, что Петтигрю живет со мной под одной крышей: я не могу вот так, посреди ночи, сорваться и аппарировать к Хогвартсу, чтобы вломиться в директорский кабинет, устроить истерику, как Поттер, побить стекла и потребовать объяснений. А потом и утешений. Приходится довольствоваться силами собственного воображения.
Спасибо тебе, крыса.
* * * А утром, несмотря на больную голову и отвратительное настроение, я уже почти спокоен и прихожу к выводу, что готов обойтись без объяснений и извинений. Я продолжу защищать особняк, как и обещал, Альбус, а «Птицу Гермеса» оставлю себе на память, пока вы не зададите мне точный вопрос и не отдадите приказ. А пока можете считать меня чувствительным дураком. Я же буду считать вас старым интриганом: подозреваю, что вы все же знали правду и просто хотели быть в курсе событий: для чая времени остается все меньше и меньше, не так ли?
Еще я решил поверить мисс Хеллсинг, с такой трогательной страстью защищавшей честь своего рода и слуги. Думаю, что знаю, чьи крики и ужас отравили ее дом. Готов признать, что умирали там совсем не люди. Но если бы ты узнала, Интегра, вряд ли тебе стало бы легче.
С сигаретами-сигариллами не согласна: Снейп - волшебник, с магглами дела не имеет, и сам не курит, поэтому познания у него самые поверхностные. Он думает, что все это все - сигареты. Потом выясняет, что нет. ))
Фьоре Валентинэ пишет:
цитата:
На мой субъективный взгляд, можно было и без пробелов :)
Да, бета правила тире, а я размахала и пробелы. Спасибо )
Фьоре Валентинэ пишет:
цитата:
На первых парах сложилось впечатление, что автор знаком с "Вампирскими хрониками"
Совершенно не знаком. ) Хотя название слышала где-то. )
Фьоре Валентинэ пишет:
цитата:
Почему-то вызывает невольные ассоциации с ТВ-версией
До недавнего времени я совсем не интересовалась вампирами. ))) Как-то они меня... не возбуждали.
Фьоре Валентинэ пишет:
цитата:
Оффтоп: За что же, если не секрет?
Потому что мое главное ощущение "мы все глупые и сильно тормознутые, но ооооочень пафосные" Там так тяжко с логикой и сюжетом, что мне даже неловко за них за всех. *заранее прошу прощения у поклонников именно этой версии*
Фьоре Валентинэ пишет:
цитата:
Но атмосфера - самое то, сразу эти насыщенные краски, медленная музыка, голос алукардового сейю... *пардон, унесло*
Вот пока мы этот момент не прояснили, я даже впала в некоторое расстройство. Музыка да, там отличная, тут соглашусь. Но в целом овы мне ближе, конечно. И мне очень - визуально - нравится Интегра из ов, именно такую я и представляла.
Отправлено: 22.02.10 12:46. Заголовок: 7. Хуже той ночи, н..
7.
Хуже той ночи, наверное, и не было, если не вспоминать Хэллоуин 81-го. Сначала я убил Дамблдора и бежал из Хогвартса, потом вместе со смертельно перепуганным Драко и остальными аппарировал к Лорду с докладом. Если бы он прикончил меня тогда в приступе гнева, я бы даже не почувствовал, наверное. Но Лорд был доволен. Настолько доволен, что даже не стал копаться у меня в голове и отыгрываться на мальчишке.
После Нарцисса обнимала сына, смеялась и плакала. По крайней мере, ей я больше ничего не должен. И Люциус вздохнет с облегчением.
Потом был особняк Блэков – нужно осмотреться и замести следы, пока не нагрянул Хмури с орденцами и дом не превратился в проходной двор. Кто знает, что могло остаться после Блэка? Переписка, азкабанские мемуары, стихи, фантастические планы операций? Никто, конечно, не догадался перетряхнуть его вещи после смерти. Это недостойно. И непочтительно. А мне – можно. Я не гриффиндорец. Я трус и убийца.
Стихов там не было, дневников тоже. А переписку сжег. Почти всю. Кое-что пришлось забрать с собой.
Из особняка я аппарировал в грязную маггловскую гостиницу на окраине города. Разумнее было бы вернуться домой, в Тупик, но там оставался Петтигрю, а после всего я боялся сорваться. Еще больше боялся, что проклятая крыса заметит, что я не рад, и тут же донесет Лорду. Поэтому, наложив Confundus на сонного портье, я поднялся в пустой номер, поставил сигнальные чары и пролежал до вечера на воняющем хлоркой застиранном покрывале в маленькой душной комнате, проваливаясь то в сон, то в бред.
Бесконечные ступени наверх и ледяной ветер на Башне. «Северус, пожалуйста…» – «Avada Kedavra!» Снова и снова. Без причин, следствий и оправданий.
Я убил его. И еще крепче затянул веревку долга у себя на шее.
За окном стемнело, значит, пора возвращаться: к Петтигрю я был прикован, как цепью – теперь он мог доложить, что я до сих пор не появился, и тогда неприятный разговор с Лордом гарантирован.
Но до возвращения кое-что нужно было сделать. Я достал оставшиеся письма от орденцев, перечитал. Часть – от Дамблдора, Хмури, Люпина – оставил для Лорда. Он ждет, что я обыщу дом и разыщу что-нибудь нужное. Ничего действительно нужного в этих письмах не было, но пусть видит, что я искал и нашел. Болтливые письма Тонкс, увещевания Молли и пространные послания Поттера я тоже сжег. Даже с некоторым сожалением.
От Блэка, просидевшего большую часть своей жизни в Азкабане, осталось неожиданно много. А что останется от меня, кроме сухих сугубо деловых писем: обсуждений статей и частных заказов? Редкие письма Люциуса я всегда уничтожал сразу. Дамблдор и Интегра Хеллсинг мне никогда не писали. А мой старый учебник украл Поттер.
* * * Я аппарировал в квартале от дома – надо было проверить, нет ли засады, в порядке ли защитные чары. О моем убежище мало кто знал – и уж точно среди них не было авроров, даже орденцев не было, но если я чему-то и научился за все эти годы, так это тому, что нет ни безопасных мест, ни безупречных хранителей тайн. Петтигрю, живущий здесь почти два года, напоминает мне об этом ежедневно самим своим существованием.
Вынуть палочку, наложить дезиллюминирующие чары. Прислушался – ничего. Мертвая улица. Мертвые дома. Все как всегда. И пошел вперед.
Я ничего не почувствовал. Не услышал ни шагов, ни дыхания, когда в затылок мне уперлось что-то твердое и холодное. Маггловский пистолет. Я понял сразу, хотя ситуация определенно свежая. Век живи – век учись, Северус.
Всего несколько секунд, чтобы разобраться. Что-то не так с заклинанием. И это не маг. Не полиция. Скорее всего, какой-нибудь бандит. Если он не выстрелил сразу, шанс у меня есть.
– Доброй ночи, Северус, – обманчиво мягкий, негромкий голос над ухом. – Так значит, ты убил директора?
Я ошибся. Шансов у меня нет, ни единого. Но теперь понимаю, как он нашел меня и как сумел подойти. Еще я понимаю, что скоро умру. Мне не нужно оборачиваться, я и так знаю, как выглядит моя смерть – улыбчивая и эффектная.
– Алукард.
Это почти смешно: я сам устроил Интегре Хеллсинг подписку на «Ежедневный пророк». Чтобы у нее было больше информации. Все там вранье, конечно, но не хуже маггловских газет. Я могу быть доволен: теперь она в курсе событий.
– Выбрал из двух хозяев одного? Ты – такая же мразь, как и те, кого я убиваю. Что тебе пообещал твой Лорд на этот раз? Богатство, власть, бессмертие?.. Или снова позволил лить кровь?..
Его слова похожи на пощечину. Но я куда больше него знаю, насколько он прав. Наверное, это не самый плохой конец – если он убьет меня сейчас. Это не может быть хуже Avad`ы и поцелуя дементора. А меня вряд ли ждет какая-нибудь другая судьба.
Скоро все кончится. Война продолжится без меня. Я не выполню просьбу Альбуса. Я не сумею помочь Поттеру. Я не отомщу.
Но вампир не стреляет. Как будто ждет чего-то.
– Почему ты убил его, пес? – пистолет давит на затылок, и я опускаю голову.
– Я убил Альбуса Дамблдора по его просьбе и приказу, – выговариваю я ледяными губами, чужим и мертвым голосом, – ты можешь посмотреть, если хочешь знать. И рассказать своей хозяйке.
Он снова не стреляет. Убирает пистолет. Он не может меня отпустить. Он никого и никогда не отпускает.
– Чего ты ждешь?! Надеешься, что я просто пристрелю тебя? Повернись и сражайся, как должно!
Я видел его в бою. Это бессмысленно. Я смертельно устал, у меня нет ни сил, ни концентрации, ни магии в руках – только бесполезный кусок дерева. Что я там говорил Поттеру вчера? Сейчас я тоже получу урок, но с куда более катастрофическими последствиями.
Я поднимаю палочку и оборачиваюсь.
Алукард стоит в десяти шагах от меня и смеется. Он яркий и резкий – красный, черный, белый – как под лучом света, словно темнота не может прожевать его старинный плащ, чудовищную шляпу, белоснежные клыки и блестящий пистолет.
– Хозяйка отдала приказ «Найти и уничтожить»! Дерись!
Крик встряхивает меня как тряпичную куклу.
– Думаешь, что знаешь все о желаниях хозяйки? – ярость поднимается внутри меня мутной волной. Значит, Интегра приказала казнить меня? Просто прочтя статью в «Пророке»? – Sectumsempra!! – лучше молча, но я не могу не кричать – мне нужно почувствовать, как по горлу и рукам катится магия.
– Мне достаточно приказа. А этот я выполню с особенным удовольствием, – с мстительным наслаждением выплевывает Алукард.
Выстрелы грохают рядом, а я не успеваю выставить щит – хотя все равно бесполезно: против таких-то пуль. Заклинание вспарывает одежду вампира, кровь заливает белые пятна лица и рубашки.
Палочка жжет ладонь, я кричу снова и снова, пытаюсь подойти к нему, спотыкаясь о выбоины в асфальте, путаясь ногами в проклятой мантии и хрустя битым стеклом, а он издевательски смеется, истекает кровью и расстреливает меня почти в упор. Почему он не восстанавливается, черт побери?!
– Sectumsempra!!! – магия похожа на огромную плеть – и я бью что есть сил, снова и снова.
– Хочешь убить меня? Давай! – лицо уже превратилось в безглазое месиво, и одежда висит кровавыми клочьями, но он все так же жив. Не-мертв. И смеется. Поднимает пистолет, хотя в руке не осталось ни одной целой мышцы, и целится мне в лоб.
Я не должен умирать. Я больше не хочу. У меня слишком много дел.
– Stupefy! – луч заклинания ударяет вампиру в грудь, и он застывает – всего на долю секунды, но и этого мне хватает, чтобы аппарировать.
* * * Рывок. Удар о землю. У меня нет сил шевелиться, и я несколько минут просто лежу на земле, с подлым наслаждением ощущая целые руки и ноги. После такой аппарации – без нормальной концентрации, почти вслепую, к воротам Малфой-мэнора – можно ждать чего угодно. Но мне снова повезло, все в порядке. Хотя нет. Левое плечо жжет, мантия намокает кровью. Задел все-таки. Но не убил.
Не убил.
Неправильность произошедшего мгновенно выдергивает меня из состояния эйфории. Алукард – высший вампир с нечеловеческими рефлексами, безжалостный истребитель нежити – не смог меня убить. Промахнулся с десяток раз. Не выполнил приказ и упустил добычу.
Я не сделал ничего такого, что бы серьезно помешало ему. И я, в отличие от Поттера, не Избранный.
Но к себе самому у меня не меньше вопросов. Я мог причинить ему настоящую боль или хотя бы подобие боли. Я мог даже вызвать «Адское пламя», и тогда еще неизвестно, чем закончился бы этот бой. Я выбрал даже не Avad`у, которой, видно, мне хватило еще с прошлой ночи, а жалкий Stupefy и бесполезную Sectumsempr`у.
Почему?
Алукард не убил меня, потому что не хотел убивать.
А почему я не поджег его?
Тщательно сжатая тугая пружина истерики разжимается в груди, и я начинаю смеяться.
Я… пожалел Интегру? Или это чудовище?
Проще смириться с тем, что я идиот с дырявой башкой. И порадоваться, что вампир не сделал ее окончательно дырявой.
Впрочем, у него все еще впереди. Потому что скоро я должен вернуться в «Хеллсинг», чтобы проверить и обновить защитные заклинания на особняке. Еще одно «наследство» Альбуса.
Отправлено: 22.02.10 12:47. Заголовок: 8. Через неделю я, ..
8.
Через неделю я, согласно заведенному распорядку, явился в дом Хеллсингов, тем самым давая возможность его обитателям выразить мне благодарность окончательно и бесповоротно. Поступок вполне в гриффиндорском духе. Невероятная глупость. Но, во-первых, нужно было проверить и обновить защиту особняка, а во-вторых, мне не хотелось, чтобы они считали меня сбежавшим трусом. Еще одна глупость. В-третьих, Алукард так и не попытался еще раз найти меня и добить. Версия «не смог» не рассматривалась. Тем более, я и не прятался особенно. Так что это внушало надежду.
Как ни удивительно, в особняке никто не встретил меня автоматными очередями. Охрана пропустила, как обычно, с Уолтером мы обменялись дежурными фразами о погоде, и он отправился докладывать о моем приходе хозяйке.
* * * Интегра Хеллсинг сидит за своим огромным столом, уткнувшись в бумаги, с сигариллой в зубах и выражением общего неодобрения на лице.
Легкий поклон в знак приветствия.
– Мисс Хеллсинг.
Когда я поднимаю голову, в лицо мне уже смотрят дуло пистолета и злые голубые глаза за стеклами очков.
– Садись. Руки на стол! – приказывает она.
Я думаю о том, что можно попробовать вытащить палочку и обезоружить ее. А потом ткнуть в бархатное белое горло и заставить, наконец, слушать и думать. Но не рискую – Интегра все-таки может успеть первой.
Сажусь напротив, смотрю на нее и в черный глаз пистолета.
– Зачем ты пришел, предатель?
Как вы все мне надоели! Двадцать баллов с Гриффиндора.
– Пора укреплять защиту, мисс Хеллсинг.
– Ты думаешь, я доверю тебе защищать мой дом? – шипит Интегра, и пистолет подрагивает в руке. – Чтобы ты мог убить меня, так же, как убил Дамблдора?!
– Заклинания работают, и вам это известно. Сколько было покушений за последний год – четыре или пять? Напомните мне, мисс Хеллсинг.
Шесть. Я-то прекрасно помню, особенно последнее. Комок плоти, когда-то бывший человеком, – изломанный, смятый и обожженный заклинанием – будет непросто забыть даже вам.
– Если бы я хотел убить вас, мисс Хеллсинг, я бы уже давно это сделал – у меня хватает возможностей. Рассказал бы Лорду, как снять защиту. Наложил Imperio – и вы шагнули бы из окна. Или попросту отравил бы вас – вы же помните о моей основной… специализации, не так ли?
– Дамблдор тебе тоже верил.
С чего они взяли, что под дулом пистолета человек склонен рассказывать о своих ошибках и преступлениях?
– А вы не думали, что у него были на то причины? Впрочем, мы повторяемся. Ваш слуга уже задал мне все эти вопросы. Неужели он не рассказал вам о моем ответе и не поделился своими соображениями? Или, может быть, вас не устроил его отчет?
Интегра сжимает тонкие губы, но, клянусь, она изо всех сил сдерживает улыбку. Конечно же, она все знает. Представляю, в каких выражениях описывал нашу встречу Алукард.
– И после этого ты все равно вернулся, – говорит она невпопад.
– Я обещал помогать вам. Альбусу, – это правда, но до чего же смешно звучит! Я, оказывается, герой. – А вы, мисс Хеллсинг, приговорили меня к смерти, послали своего вампира убить меня, а теперь тычете в лицо пистолетом.
Она не выстрелит, я знаю точно. Даже если я встану или пойду к двери. Или вытащу палочку. Думаю, она мне верит, но ей слишком интересно. И хочется подробностей. А я даже не понимаю, злит меня это или радует.
Щеки у Интегры слегка краснеют.
– Если бы я приказала тебя убить, ты был бы мертв! Или ты сомневаешься в моей способности отдавать приказы?! А может быть – в способностях Алукарда их исполнить?
Как же вы самолюбивы, леди! Когда-нибудь это вас погубит.
Я перегибаюсь через стол, и пистолет почти упирается мне в лоб.
– Вас так оскорбляют мои сомнения в ваших силах и твердости вашей воли, мисс Хеллсинг? Но почему тогда вы позволяете себе сомневаться во мне? Я мог вас убить, я мог сбежать, но все-таки я здесь, – я говорю почти шепотом, сам не знаю, почему, а ее лицо, глаза, губы, волосы вдруг оказываются слишком близко.
Интегра Хеллсинг опускает пистолет.
– У тебя есть метка. А я не могу полагаться на волю того, кто позволил поставить на себе чужое клеймо, – холодно произносит она.
Мне хочется ее ударить. Проломить голову тяжелой пепельницей. Намотать роскошные волосы на кулак и рассказать о воле и выборе все, что успел узнать сам. Можно даже ограничиться первыми двадцатью двумя годами своей жизни, чтобы нам было удобнее сравнивать.
Но я, конечно, ничего такого не сделаю.
– Вы так верите в силу меток и печатей, мисс Хеллсинг? Впрочем, это неудивительно. Ведь стоит только предположить, что вам самой служат не из-за печатей, а из других соображений или служат не вам вовсе… Жизнь ваша превратится в сплошной кошмар, не так ли?
Теперь уже мой черед смотреть, как страх смывает надменность со смуглого лица. Ты видишь это в самых черных снах: как чудовище взламывает печати и ударяет в спину в решающий момент, как забирает твою душу, потому что такова плата семьи Хеллсингов – и каждый раз просыпаешься с криком. На что опереться, если нет неснимаемых печатей, нервущихся цепей, нерушимых клятв и безупречных хранителей? Только на жалкую человеческую верность. Или даже нечеловеческую. Почти невозможно. Я-то знаю.
Гнев откатывает, отступает. Пора ставить точку. Хоть какую-нибудь.
– Кажется, мы не можем договориться, мисс Хеллсинг. Я ухожу. Стреляйте, если хотите.
Я встаю, и путь до двери кажется мне таким же бесконечным, как и ожидание выстрела.
Щелчок зажигалки.
– Мистер Снейп, приступайте к выполнению своих обязанностей, – ледяной, бесстрастный голос.
– Позвольте напомнить вам, сэр Интеграл, – я не могу удержаться от насмешки, выговаривая это дурацкое обращение, – что моей хозяйкой вы не являетесь. И ваших печатей, на которые вы так полагаетесь, не ношу.
Молчание. Она не умеет извиняться и просить прощения. Как и я.
Я выхожу в коридор и не спеша поднимаюсь на третий этаж, пытаясь по дороге успокоиться и очистить мысли. Интегра Хеллсинг – самоуверенная, дурно воспитанная, несдержанная девчонка с манией величия. Это уже почти заклинание. Она – воплощение всего, что я так ненавижу в Гриффиндоре, следующее мое проклятие после Поттера. Но я не хочу, чтобы с ней случилось что-нибудь плохое, поэтому теперь мне понадобится вся моя магия.
* * * Я, как всегда, начинаю с верхнего этажа, переходя из комнаты в комнату. Золотистая сеть на потолке и стенах мерцает и потрескивает, пока я произношу заклинания. Нити сплетаются, прорехи затягиваются, повинуясь движениям палочки и чеканной латыни. Не думать. Не отпускать. Меня уже нет, только магия, а я – всего лишь путь, бессмысленная дорога. Именно за этим я сюда и пришел.
И поэтому не сразу понимаю, что в комнате есть кто-то еще. Судя по тому, что я опять не слышал шагов, это Алукард. Любопытная тварь. Тяжелый, как свинец, взгляд в спину нестерпимо хочется стряхнуть, но работу нужно закончить, даже под таким прицелом.
Все. Я опускаю палочку и смотрю, как постепенно остывает магия и угасают нити.
– Не ходи пока через стены, сеть порвется, – в который раз говорю я вампиру и оборачиваюсь.
Но в комнате уже никого нет.
* * * Я прохожу все этажи, комнату за комнатой, прерываясь только на знаменитый чай Уолтера, и радуюсь, что Лорд не вызывает меня к себе: во-первых, даже этот сумасшедший дом нравится мне больше, во-вторых, есть надежда закончить работу сегодня. Интегры нет ни в кабинете, ни в спальне, ни в библиотеке, так что на этот раз мне не дождаться даже ее сухого «спасибо».
Уже поздней ночью я спускаюсь в подвал. Защита там – пустая предосторожность, но, пожалуй, акт гуманизма, дающий возможность незваному гостю избежать встречи с Алукардом.
Колдовать здесь по-прежнему тяжело – сеть соскальзывает и гаснет, чужая, темная магия давит на плечи и грудь, а сосредоточиться невозможно, даже когда вампир молчит и просто наблюдает за мной.
Но сегодня в подвале никого нет. Гроб закрыт крышкой, надпись мерцает в темноте. Проклятые алхимики. Наверное, если Лонгботтому дать полную свободу самовыражения, он тоже сварит нечто подобное.
Защита установлена, и я еле стою на ногах от усталости. Осталось всего ничего – подняться по бесконечной лестнице наверх, найти Интегру или Уолтера и попрощаться. Но сначала…
Единственное место, куда можно сесть, – старинное кресло с высокой жесткой спинкой. Я почти падаю в него, закрываю глаза, чтобы отдохнуть от огненных вспышек и опутывающей все сети, пульсирующей в такт моему сердцебиению.
Я засыпаю мгновенно, и мне снится Лили, юная и яркая, как солнечный свет. Она хмурится, сердится и за что-то выговаривает мне, но это неважно – я слишком рад ее видеть. А она же так и не знает, что я – предатель, убийца и школьный учитель, Упивающийся смертью, шпион, телохранитель, между Лордом, Поттером и магглами, здесь, в склепе вампира – ради нее и для нее, чтобы она приходила ко мне снова и снова, даже такая сердитая. Но ее лицо плывет, дрожит и ломается, словно кончается действие оборотного зелья: удлиняется нос, светлеют и распрямляются волосы, голубые глаза за очками смотрят презрительно и равнодушно. И там, во сне, мне становится горько и больно, словно я снова обнял лишь тень.
– Это так важно, что я из семьи магглов? – спрашивает Интегра Хеллсинг.
– Нет. Совсем не важно, – шепчу я одними губами.
– Это хорошо, – она кладет ладонь мне на лоб, и я вздрагиваю от холода.
– Северус, просыпайся! – руки в белых перчатках встряхивают меня за мантию. При виде Алукарда я моментально прихожу в себя и в самое скверное расположение духа.
– Я уснул, – как будто надо объяснять очевидное.
– Хорошо, что не в моем гробу, – скалится вампир.
Да уж. Неизвестно, какие сны снились бы мне там.
– Передай мисс Хеллсинг, что все в порядке. Защита, сигнализация – как обычно.
– Я думал, ты не вернешься.
Я только пожимаю плечами и ставлю мысленный блок. Вот уж кому, а вампиру о причинах знать не обязательно.
– Почему же тогда не убил? – я все-таки спрашиваю, хотя знаю ответ – приказ был другим.
– Убить тебя было бы легко… и приятно. Но мне интересно, что будет дальше. Ты так запутался, что это удивляет даже меня. Чем все это кончится, Северус?
– Avad`ой или Поцелуем дементора, можешь не гадать.
– Посмотрим, Северус, посмотрим. В любом случае, это будет весело.
Тебе-то точно будет весело, даже не сомневаюсь. А вот насчет себя я не был бы так уверен.
Отправлено: 22.02.10 12:48. Заголовок: 9. Время несется вс..
9.
Время несется вскачь, словно и правда стремится к хоть какому-то финалу. Ждать осталось недолго, я чувствую, знаю. Ненавидящие и подозрительные взгляды мне в спину, растущее безумие Лорда, рвущийся к своей судьбе Поттер и его вечный эскорт. Кольцо сжимается. Меня, моей жизни и свободы осталось до смешного мало – хватит только на то, чтобы сделать все правильно. Я строил планы почти двадцать лет – куда менее хитроумные, чем Альбус, впрочем – и наконец добрался до края своего мира. По правде сказать, я разочарован. Заставить умереть глупого семнадцатилетнего мальчишку, сына Лили? Я рассчитывал отомстить Лорду как-нибудь иначе.
* * * Наверное, что-то подобное чувствует и Интегра Хеллсинг. Она выцарапывает крупицы правды из невнятных «заявлений» Министерства, которые постоянно публикует «Пророк», читает, бледнея от ярости, репортажи с процессов над магглорожденными. Спрашивает меня о Хогвартсе, Лорде, Пожирателях, Поттере. Я рассказываю ей, что могу, но так и не знаю, верит ли она мне. Хотя, раз я все еще обновляю защиту особняка и Алукард не перегрыз мне горло, верит, наверное.
А еще я чувствую, что Интегра Хеллсинг боится. Почти три года охраняю ее дом – и вот, наконец, она начала бояться. Потому что я не знаю, зачем еще она спрашивает – не о новостях, газетах, защите дома, покушениях – а просто:
– Северус, а если… он, – она снова запинается, но теперь совсем по другой причине – знает, что имя заколдовано, – победит окончательно? Убьет этого мальчика?
Лорд так или иначе убьет мальчика. Но этого я ей не скажу, конечно.
– Тогда начнется война, мисс Хеллсинг. Уже в вашем мире, не только у нас. Приготовьтесь. «Хеллсингу» придется особенно трудно.
Она хмурится, прикусывает губы.
– Мы же можем вам помочь сейчас! Стоит мне приказать – Алукард найдет всех этих Упивающихся смертью вместе с Лордом и уничтожит!
– У Алукарда не получится убить его. Более того, опасность, что Лорд сам убьет его, слишком велика: это сильнейший маг из ныне живущих и Avada – не самое главное его оружие. Тем более, как вы знаете, он связан пророчеством с Поттером – если кто-то и может убить его сейчас, то только мальчишка. Вы не можете так рисковать. Не забывайте: вы живете в другом мире и ма… людям нужна ваша защита!
Я говорю ей это уже в десятый раз, наверное. Всегда одно и то же. Интегра упрямо предлагает «решить проблему» с того самого момента, как оставила идею казнить меня за убийство Дамблдора. А может, с тех пор, как поняла, что мы ничего не можем противопоставить Лорду, кроме семнадцатилетнего неуча Поттера.
Наверное, стоило рассказать ей, что ее предку, рыцарю без страха и упрека, основателю «Хеллсинга» не хватило осинового кола, серебра и святой воды, чтобы убедить вампира в превосходстве человеческой расы. Что Алукард – результат безумного магического эксперимента – балансирует на лезвии между бытием и небытием, и Лорд, блестящий маг и алхимик, догадается о его природе куда быстрее меня и столкнет в пропасть. В худшем же случае – скует вампиру новую цепь, и тогда наша борьба станет совсем безнадежной.
Но я молчу. Почему-то мне кажется, что тогда ей станет еще тяжелее и страшнее.
Интегра снова будто бы соглашается – ненадолго, только до следующего удобного случая. Ждите, ждите, леди, что за гриффиндорское нетерпение? Не все решается в битве.
– А что будет с вами? Вы ведь… – она не договаривает. Я усмехаюсь – конечно, тут трудно подобрать приличное слово.
– Останусь предателем в глазах Магического мира? Вы правы.
Что мне ей еще сказать? То же, что и Алукарду? Или что я не рассчитываю пережить победу над Лордом и поэтому не думаю, что будет дальше? Глупо гордиться своей смертью, тем более что она вряд ли будет красивой. А жалость… я ненавижу. И я не уверен, что Интегра Хеллсинг знает, что это такое.
Впрочем, кое о чем я хотел поговорить с ней сам. В конце концов, благополучие этого дома довольно сильно связано с моей жизнью.
– Темный лорд должен быть уничтожен. Это главное. Но ваше беспокойство понятно и вполне разумно, мисс Хеллсинг. Что бы ни произошло, я не должен оставлять вас без защиты. Если что-нибудь случится со мной… Вы поймете сразу, почувствуете всплеск магии – ничего особенного, похоже на замыкание, – если бы я еще помнил, когда последний раз видел замыкание: в моем доме электричество давно не работало. – Свет погаснет, все эти приборы… Думаю, что Алукард почувствует точно, – мне неуютно под ее тревожным испытующим взглядом. – Вечером я отдам вам письмо с расчетами, там же опишу, как работает магия в доме и как ее нейтрализовать, и адрес человека, которому можно доверять. В случае моей… смерти, – выговаривать это все-таки непросто, – отправьте ему эти бумаги. Он поставит новый барьер в доме, – мне же придется быть очень убедительным, чтобы Кингсли поверил, потому что больше просить некого. Наверное, мне стоило составить это письмо намного раньше, сразу после смерти Дамблдора. Но тогда у меня еще хватало сил на гордость.
Мне не нравится выражение ее лица – растерянное и жалкое. Я сразу забываю, что она глава тайной организации и держит на привязи едва ли не самое страшное создание после Лорда. Зато вспоминаю, сколько ей лет. В конце концов, я знаю о ней очень мало. Может, она финансирует приют для домашних животных где-нибудь в Лондоне и боится темноты? Кое-что о сострадании ей, похоже, известно. Это особенно противно.
– Мы на войне, мисс Хеллсинг, – усмехаюсь я, чувствуя, как разливается в груди какая-то новая горечь, – вам ли не знать, что это такое?
Интегра кивает, но как-то механически.
– Вам не о чем беспокоиться. К тому же возможности Алукарда как телохранителя достаточно велики, не так ли? Защиты хватит, если только к вам в гости не пожалует сам Лорд. Но пока жив Поттер, будьте уверены, не пожалует, – ну же, я готов выслушать еще один рассказ о силе и способностях верного слуги, я готов к плохо скрытому, какому-то детскому восторгу, только бы не видеть мутной, вязкой жалости в голубых глазах!
– Алукард… Да. Что вы думаете о нем, Северус? – вдруг спрашивает Интегра.
Неожиданно.
– Мисс Хеллсинг, если мне не изменяет память, мы уже говорили об этом – и разговор не доставил вам удовольствия, – злорадно напоминаю я. Мне, впрочем, тоже не доставил – я напоминаю уже себе.
– Я помню, – морщится Интегра. – И все-таки? Если оставить в стороне рацион моего слуги?
Что, черт побери, она хочет от меня услышать?
– Ну что ж, – я с трудом пытаюсь сдержать растущее раздражение. – Я вряд ли скажу вам что-нибудь, что станет для вас открытием. Ваш слуга силен, бесстрашен и коварен. Он убивает без колебаний и наслаждается битвой. Полагаю, он предан вам и умрет за вас, если сможет – но тут никогда нельзя быть уверенным, не так ли? А, думаю, он… красив, – я не могу удержаться от издевки. – Ваш вампир совершенен, мисс Хеллсинг!
– Это все?
Неужели мало? Или вы на самом деле хотите знать, как я его ненавижу? Боюсь? Восхищаюсь? Что я ищу способ убить это порождение алхимии и человеческой глупости, если Темный лорд проявит к нему слишком большой интерес еще при моей жизни?
– Мисс Хеллсинг, зачем вы спрашиваете меня? Что бы я ни думал и как бы ни заблуждался, вам достаточно всего лишь спуститься в подвал, задать вопрос и отдать приказ. Надеюсь, за эти десять лет вы научились задавать правильные вопросы и формулировать приказы? Нежить любит лгать, вы должны знать это лучше меня. Но ведь вы сумеете заставить своего слугу вывернуть то, что у него вместо души, наизнанку?!
– Я… я не могу так! – с ней что-то странное творится сегодня, точно. Заболела? Устала? Настолько боится? Разве она не хвасталась тогда, давно, что всегда может узнать правду? Я просто напомнил – и все. Почему же у нее такое лицо – жалкое, беспомощное – и кривятся губы так некрасиво, ей надо закурить, наверное… Мне очень хочется верить, что Интегра Хеллсинг не умеет плакать… Я не мастер утешать плачущих девушек. Я знаю только одно средство от истерики – ненависть. Пусть лучше ненавидит меня, чем плачет. В Хогвартсе обычно помогало.
– Неужели вы все же усомнились в своем праве отдавать приказы? Очень глупо с вашей стороны, мисс Хеллсинг!
Она не отвечает, не возмущается, не кричит, не грозит пистолетом. Только растерянно качает головой.
Внезапная догадка почти ослепляет меня своей яркостью и четкостью. Я думал о них, конечно, и догадывался… Трудно не догадаться, глядя на эту бледную самоуверенную вечно довольную дрянь. Притворная почтительность, мягкое и легкое, как выдох: «Хозяйка». Прихоть и блажь охотницы за вампирами, слишком блестящая игрушка, чтобы оставить властную и гордую девицу равнодушной, я думал. Достойный противник и достойный трофей для юной леди, с которым вряд ли сравнится какой-нибудь благовоспитанный и скучный сын лорда, я думал. Всего лишь искушение посильнее дернуть поводок маленькой ручкой в белой перчатке. Но неужели она и в самом деле?.. Неужели у Интегры Хеллсинг могут найтись хоть какие-то человеческие чувства, кроме фамильной гордости, пусть и к нечеловеку? Тогда несчастная девушка совсем не умеет выбирать. Наш разговор – лишнее тому подтверждение. Я – худший советчик, утешитель и помощник, неужели за все это время она так и не поняла?!
Наверное, именно поэтому я спрашиваю единственно невозможное – и для нее, и для себя, выталкивая через застывшее горло непослушные слова: – Вы его любите?
Изумление в голубых глазах не могут спрятать даже бликующие стекла очков. Тонкие надменные губы складываются в беспомощное «о».
Проклятье!
– Я… Что? Он ведь мертв! – обиженно и растерянно. – Это же вампир! Вампир!
Так Драко Малфой говорит о «недостойной» пассии: «Она же грязнокровка!» Лили тоже, наверное, что-то подобное думала тогда. Что я слизеринец? Упивающийся смертью? Просто парень из «плохой» семьи? Мне почти жаль Алукарда.
Наверное, отвращение слишком явно отражается у меня на лице, раз Интегра пытается объяснить: – Он спит в гробу. Он пьет кровь. Ему в глаза смотреть невозможно! У него руки холодные, как лед! Он… он форму меняет, ты не видел, что это такое!
Я пожимаю плечами: – Это так важно?
– Важно! Я даже не знаю, где кончаются печати и начинается он сам! Он оружие! Его можно ценить, им можно хвастаться, им нужно убивать! Но я еще не совсем сошла с ума, чтобы влюбляться в пистолет или в свою саблю. Или в Алукарда! – она злится и снова становится сама собой. Все в порядке. Если не считать предмета нашего разговора. – Многие думают так, ты далеко не первый, Северус. Конечно, он же совершенен, кровосос проклятый! Разве можно тут устоять? А я гадаю, останется ли хоть что-нибудь от него, если снять очки, шляпу, плащ, все эти тряпки!
Пистолет или сабля, значит? Прекрасный урок, немного запоздалый, правда, но лучше так. Вы сказали много, Интегра Хеллсинг, наверное, и сами не подозреваете, как много. Можно пройти тьму, рабство, пережить и выжечь в себе глупость и гордость, предавать, убивать и спасать из-за женщины и вины, перешагнуть грань между жизнью и смертью – и где-то там, за этой гранью, вместо прощения и последнего тепла получить еще одно клеймо – совершенного оружия – от избалованной наследницы. Мне повезло – я пока жив.
И, пожалуй, еще кое-что – я больше не обязан быть любезным: – Зачем гадать? Лучше попробуйте, хотя бы один раз!
От звонкой пощечины темнеет в глазах.
Белые пальцы сгребают меня за мантию, тянут вперед. На смуглом перекошенном лице ни надменности, ни растерянности – одна только ярость.
– Только посмей умереть, Северус, – шипит Интегра Хеллсинг, – только посмей. Я тебя из могилы подниму, клянусь!
Она не дает мне ответить: впивается в губы злым, кусачим поцелуем – куда больнее, чем пощечина. Отталкивает. И почти выбегает из комнаты, громко стуча каблуками.
Историк Хранитель и мучитель Ордена Дракона Дракуленка (с)Millen
Сообщение: 587
Зарегистрирован: 23.12.07
Откуда: Лучшая в мире Родина, Город Колокольного Звона
Репутация:
4
Отправлено: 22.02.10 14:56. Заголовок: Конечно, он же совер..
цитата:
Конечно, он же совершенен, кровосос проклятый! Разве можно тут устоять? А я гадаю, останется ли хоть что-нибудь от него, если снять, очки, шляпу, плащ, все эти тряпки!
Зпт лишняя Х)
Прэлесть)) Что самое весёлое - они ведь внешне с Алукардом похожи))
Отправлено: 23.02.10 16:37. Заголовок: 10. Нужно признать,..
10.
Нужно признать, что маггловские врачи неплохо знают свое дело. Прошло всего две недели, а я уже почти научился разговаривать, если только можно назвать речью сипение и хрип, которые вырываются у меня из горла. Еще я могу самостоятельно, хотя и цепляясь за стены, спускаться в подвал и брать нужные зелья. Я доволен – услуги Алукарда обходятся все-таки слишком дорого: он портит мне настроение одним своим присутствием и к тому же пьет эльфийское вино, как будто это вода. А еще я ни на минуту не забываю, что должен ему. Не знаю, каковы мотивы Интегры, но она оказывает мне довольно сомнительную услугу, посылая вампира «приглядеть» за мной.
* * * – Мне нужны газеты. Наши, конечно же. Интегра все еще получает «Пророк»?
Кроме того, мне нужно написать Люциусу, но это как раз после газет.
– Тебя по-прежнему интересует политика? Неужели не надоело? Наслаждайся смертью, Северус! – смеется вампир.
Идиот.
– Ты, наверное, не учел: они не нашли тела. И мне хотелось бы знать, как скоро аврорат сделает… соответствующие выводы. И начнет искать. Не знаю, как уж Поттер сумел поправить мою репутацию, но хватит этого ненадолго.
– Они нашли тело. Вряд ли им понравилось, но это же война, не так ли? Упыри, вампиры, змеи, гигантские пауки, кто там еще?.. – улыбка становится почти мечтательной, а меня передергивает от отвращения – хороша там, должно быть, была картина. – Если твоих коллег что-то и мучает сейчас, то только угрызения совести, а не подозрения.
Да уж. Бедная Минерва.
– Или ты хотел бы воскреснуть?
Зачем? Варить зелья? Снова преподавать в Хогвартсе? Нет. Не сейчас точно.
* * * – «Северус Снейп. Двадцать лет в плену страсти. Кто из нас мог предположить, что под внешней суровостью и черной мантией профессора зельеварения все эти годы пряталось горячее, страдающее и любящее сердце?» – Алукард выгибает бровь, смотрит на меня с наглым любопытством и продолжает чтение. – «Маленький Северус Снейп познакомился с будущей Лили Поттер еще до поступления в Хогвартс. Кто знает, может уже тогда зародилось в его сердце трогательное детское чувство к красивой и амбициозной магглорожденной волшебнице, которое несчастный профессор пронес через всю свою жизнь?..»
Поттер! Проклятый мальчишка… я всегда говорил, что он идиот безмозглый. Если это запоздалая месть за прочитанную вслух статейку о его шашнях с лохматой Грейнджер, то она ему удалась. Или он решил реабилитировать меня столь диким образом? Лучше бы оставил как есть: я предпочитаю, чтобы меня по-прежнему считали предателем и убийцей, а не сумасшедшим влюбленным.
– Заткнись! – слышать все это выше моих сил. Особенно в таком исполнении.
– Подожди. Это интересно, Северус! «…смерть неверной возлюбленной глубоко потрясла юношу: он даже думает о самоубийстве, не в силах влачить груз вины, но Альбус Дамблдор…»
– Замолчи… – уже хриплю я, горло обжигает огнем, перед глазами плывет, и вампир становится красно-черно-белым размытым пятном.
– Ладно, успокойся. Я думал, что смерть научила тебя проще относиться к фактам своей биографии. Ты меня разочаровываешь. Но я рад, что угадал, – торжествующая ухмылка раскалывает лицо, – была и женщина, и вина, – Алукард швыряет мне газету.
С первой полосы на меня смотрит колдография, довольно старая – кажется, времен Тремудрого Турнира. Гримаса самой искренней злобы, мертвенная бледность, нос, кажется, еще длиннее, чем обычно, грязная голова и мятая мантия – поздравляю, Северус, именно таким ты останешься в вечности, герой и шпион. Впрочем, сейчас все куда хуже. Интегра точно сошла с ума – уже привычная и успокаивающая мысль, но на смену ей тут же приходит другая – она тоже читала это. Представляю. Убью Скитер. Это же Скитер? Конечно, Скитер.
Дерьмо.
Я сминаю пальцами ненавистную бумагу и думаю о журналистах, тупице Поттере, о том, как отреагировала Интегра, когда прочла все это, о том, как веселится сейчас Алукард, о позоре – я боялся его всегда, и он догнал меня все-таки, уже после смерти, о каких-то неизвестных мне мужчинах и женщинах, которые будут смеяться или вздыхать над отвратительной фотографией. Но ни о Лили, ни о своей любви к ней я не могу вспомнить. Там, на изнанке век, где так долго золотилось ее лицо, больше ничего нет. Только бархатная тьма.
Алукард прав – все это уже неважно.
– Ты жалок, Северус, – плывет в полумраке комнаты его голос, и я впервые слышу – или мне уже просто чудится – в нем горечь. – Но у тебя преимущество: ты жив. Наверное, поэтому моя хозяйка выбрала тебя.
– У тебя было достаточно возможностей исправить ее ошибку. Или приказ оказался настолько безупречен? – я чувствую, что перехожу невидимую грань между обычным «обменом любезностями» и еще одним опасным разговором.
– Твоя смерть все равно не сделает живым меня.
Я думал… Я во всем ошибся. «Он же мертв», – сказала тогда Интегра. Интересно, она знает?..
– Знает, конечно, знает. Он ведь хозяйка. Только не вздумай жалеть меня, глупый человек.
Наверное, в прошлой жизни я бы порадовался. Точнее – позлорадствовал. Это ведь, если вдуматься, куда невероятнее, чем обойти какого-то Джеймса Поттера. Но сейчас почему-то не могу. Может, мне и правда жаль его. А может, я до сих пор считаю: Интегра заблуждается.
– Северус, ты все-таки трус. Какое тебе дело до ее заблуждений?
– Я хочу быть уверен, что у нее есть еще причины, кроме моей человечности.
– Трус, – повторяет Алукард, а у меня даже нет сил разозлиться. – Ты никогда не сможешь проверить: я-то мертв!
Если бы он был жив… Я ему должен. Это безумие, но я бы рискнул: из-за самого себя, из-за Интегры, из-за него. Только бы найти способ!
Алукард хохочет, запрокидывая голову и сверкая белоснежными зубами. Подслушал, мерзавец. Надо снова закрывать разум.
– Вампир никогда не станет вновь человеком, Северус, как бы ни хотел. Назад из Ночи пути нет, – говорит он совершенно серьезно, отсмеявшись, – и мне плевать на твои долги или о чем ты там думаешь. Смешно. Что ты можешь мне предложить? Разве что кроветворное зелье даст в моем случае забавный эффект.
Ничего. У меня нет ничего. Все равно он сказал, что ему ничего не нужно от меня. Это всего лишь красивые слова – Долг жизни; просто магическое предание. Но…
– У меня, как известно Лорду Алукарду, последние годы было довольно много обязательств. К счастью, с этими долгами удалось расплатиться. Нет больше метки, Темный лорд мертв, а Поттер – жив и здоров. Теперь, когда все закончилось, мне не хочется оставаться в долгу у спасшего мне жизнь великодушного кровососа, которого я лишил надежды на взаимность, – если бы в горле не хрипело и не клокотало, сарказм удался бы мне лучше. И тогда я рисковал бы куда сильнее.
– Все же я поторопился, назвав тебя трусом. Смерти ты не боишься. Неужели только женщины делают тебя слабым? Тебе не хватило прошлого раза? Так ничему и не научился?
– А ты научился?
– Мне проще – я плохо помню, что было в прошлый раз, – ухмыляется вампир. – Ты выиграл, не все ли равно, как?
– Нет. Не все равно.
Время замирает, зависает между ударами сердца. Мой только что отстроенный юный мир кренится, трещит и рассыпается привычным пеплом.
Улыбка стекает с бледного лица.
– Ты ничем не сможешь помочь, Северус Снейп. Мне нельзя вернуть жизнь.
Алукард откидывается в кресле и прикрывает глаза. Я не знаю, что чувствую: облегчение или разочарование. Ничего не будет. Надо снова научиться ненавидеть его – это же совсем несложно – и переступить через страх и жалость. В конце концов, он чудовище, не человек.
– Жизнь вернуть невозможно… Тогда найди мою смерть, Северус! Она мне нужна больше.
Он не шутит, но мне нужно как-то справиться с холодом, ползущим по спине.
– Осиновый кол, текущая вода и серебро недостаточно хороши для Лорда Алукарда?
– Серебра я не боюсь, Хеллсинги об этом позаботились. Осиновым колом меня проткнул Абрахам, но, как видишь, это не помогло. Вода не превращает меня в пену, а топиться я не пробовал. Получается, я ни в чем не могу быть уверен!
Потому что вы, лорд Алукард, не только не человек, но и не вампир даже.
– А если ты и вправду бессмертен?
– Бессмертия, Северус, не существует. Лорд называл себя бессмертным, а его убил мальчишка. Нужно просто встретить свою смерть.
– Ты хочешь, чтобы я продолжил эксперименты?
– Если позволит хозяйка. Но вряд ли что-нибудь найдешь – ее предки хорошо поработали. А от твоей магии, возможно, будет польза.
Знал бы он, что я уже начал искать эту пользу с куда менее высокой целью.
– Так не терпится умереть?
– Нет, могу подождать, – Алукард встает, надевает шляпу, и лицо пропадает в тени. – Но я хочу быть уверен, что это мне по силам.
* * * Как я и предполагал, Интегра в восторг не пришла. А я лишний раз убедился, что быть ее подчиненным слишком утомительно даже для меня с моим богатым опытом. Хотя Алукарда это, кажется, развлекает.
Леди Хеллсинг выкурила бессчетное число сигарилл, намеряла шагами пару десятков миль в своем кабинете, расстроилась, разозлилась и успокоилась. Обозвала меня проклятым сентиментальным идиотом, которому змеиный яд отшиб последние мозги, поклялась, что не позволит спятившему кровососу умереть, и приказала Алукарду простить мне все долги, прошлые и будущие, если только он не собирается запивать чеснок святой водой, сидя в подвале, ближайшие двадцать лет – тут, впрочем, Интегра уже смеялась сама.
К счастью, слово «долг» оказывало на леди Хеллсинг поистине гипнотическое воздействие. Она действительно была человеком чести, в отличие от меня. Ей бы и в голову не пришло, что я лгу, что я просто трус и не умею жить без долгов, что счастье пугает меня больше смерти, что она слишком гриффиндорка и я не могу заставить себя поверить ей.
– Вот дневники всех Хеллсингов. «Рабочие», так сказать. Там, внизу, даже мой есть – я вела его с тринадцати лет. Может, что-нибудь найдешь. Но я не нашла.
– Это будет полезно.
Но там наверняка нет главного, Интегра, – алхимического дневника.
– Ты знаешь, зачем вампиры убивают и пьют кровь, Северус?
Глупый вопрос. Это все знают: – Они питаются кровью.
– Я-то думала, что маги знают больше, – она презрительно усмехается. – Не только. Они поглощают жизни, души, собирают свою армию, которая сражается за них и умирает за них. Даже я не знаю, сколько душ у Алукарда. Но их много, очень много! Поэтому его нельзя убить. Он просто обманул тебя, специально, чтобы… Вот уж не думала, что вампир может ревновать!
– Вампир любит свою хозяйку. Как умеет. И разница между нами не так уж велика, как тебе хотелось бы думать, Интегра.
Не смейте смеяться, хозяйка. В конце концов, я тоже был чудовищем.
И он не обманул. Вряд ли его волнуют эти сотни жизней и смертей – ему нужна только его собственная.
* * * В дневниках оказалось много интересного: и про Алукарда, и про вампиров в целом – даже жаль, что я никогда больше не буду вести Защиту. Хотя можно просто выпустить монографию под псевдонимом. Уорпл разорится со своими вампирскими бестселлерами, клянусь.
Как я и догадывался, про Птицу Гермеса там ничего не нашлось, хотя печати были описаны очень подробно. Вообще-то слишком много магии для магглов. Так много, что я все больше убеждаюсь, что дружба Альбуса с этим семейством началась отнюдь не на почве любви к чаепитиям.
А еще оказалось, что анаграмма не лгала. Это действительно был он. Теперь я куда лучше понимаю Интегру, которая ничего не хочет принимать от него, кроме службы. А еще я понимаю, почему ему так нужна смерть.
* * * В подвале все по-прежнему: Алукард сидит в своем кресле, пьет вино и пережидает вечность. Иногда мне кажется, что он управляет не только пространством, но и временем: иначе как можно вынести столько лет смертной скуки?
– Я скоро уезжаю.
– Значит, не передумал? – совершеннейшее равнодушие в голосе и только лезвия кошачьих зрачков пытаются взрезать мою защиту. Все, хватит. Ты и так успел увидеть слишком много.
– Нет.
– Упрямый человек, – довольная улыбка растягивает губы. – Убери остатки своей магии отсюда.
– Я ее вижу, – морщится вампир, – она похожа на иллюминацию. Несколько неуместно, тебе не кажется?
Действительно неуместно. А теперь и совершенно бесполезно – магам еще очень долго будет не до Интегры Хеллсинг и ее вампира.
– Куда поедешь?
– Для начала – во Францию.
– Во Франции хорошо разбираются в вампирах? Не знал. Я бы посоветовал тебе отправиться в Румынию.
Видимо, чтобы меня там побыстрее сожрали.
– Во Франции есть те, кто хорошо разбирается в Птицах Гермеса.
Словно какая-то рябь пробегает по лицу, превращая обычную улыбку в гримасу боли.
– Так это все-таки была магия?..
Когда все закончится, я напишу исследование о губительности яда Нагини для умственных способностей. На личном примере, конечно же. Мне даже в голову не пришло спросить самое главное:
– Что ты помнишь? После того, как Абрахам победил?
– Ничего. Я… не знаю, – впервые я слышу в его голосе растерянность.
– Так не бывает. Что-то должно остаться! Места, люди, запахи, звуки?! Вспоминай! – я кричу, забыв, кто он, кто я и о том, что он может со мной сделать.
Печати на перчатках горят огнем, и из углов змеями ползут тени.
– Там ничего не было. Только огонь и боль, – шепчет Алукард.
Это, оказывается, куда страшнее, чем оскаленные клыки и огромный пистолет, приставленный к моему лбу.
Одно хорошо: значит, я все-таки угадал правильно – проклятье дома не во множестве мелких человеческих смертей и страданий, а всего лишь в одной бесконечной смерти и муке, пропитавший стены. Боюсь даже думать о том, что именно они собирались сделать, но, кажется, у них не получилось – обычная беда алхимиков: и магглов, и магов. Брошенный эксперимент. А вампиру просто стерли память, причем не деликатным аврорским Obliviate, а выломав целые дни и месяцы, не заботясь о том, что останется чудовищу вместо разума. Наверное, мне бы могла помочь легилименция, если бы я хоть немного представлял, что можно встретить в голове у спятившего вампира. И можно ли оттуда вернуться в своем уме. Но если другого выхода не будет, я все равно попробую. Вряд ли ад его мыслей хуже всех прочих, которые я уже заслужил.
– Ладно, не трудись вспоминать. Это бесполезно. Я пришлю сову или напишу, если что-нибудь будет нужно.
* * * Интегра хмурится, барабанит пальцами по столу и выпускает мне в лицо облако дыма.
– И что ты собираешься делать, если в бумагах ничего нет?
– Навещу пару… наших специалистов. Для начала.
Не по вампирам, нет. Вряд ли кто-то в обоих мирах – и нашем, и маггловском – знает больше, чем семья Хеллсингов. Сейчас мне нужна алхимия. Я подниму книжную пыль всех магических библиотек, разыщу Фламеля, если он еще жив, полечу к Эдварду Келли в Америку. Если потребуется, я окончательно сойду с ума и буду искать философский камень. Но я придумаю, как отправить на покой эту истерзанную, застрявшую между жизнью и смертью ртуть.
– А я? – голос звенит не сталью, а беззащитным хрупким стеклом.
Я ждал, что она спросит. Но не ждал, что так стиснет болью сердце. То ли предчувствие, то ли воспоминание. Я ведь однажды уже думал, что магия, тайны и власть помогут мне прогнать тень женщины. Тогда я превратил свою и чужую жизни в ад, стал рабом, убийцей и предателем. Единственное, что могло хоть как-то оправдать меня – крайняя молодость и невероятная глупость. А сейчас… Что случится сейчас? Лорда больше нет, самое кровожадное чудовище этого мира мирно спит в подвале в своем гробу, а Лондон ведь не провалится под землю.
Все будет хорошо.
– Моя помощь и защита больше не потребуется вам, мисс Хеллсинг. Теперь вы в безопасности и ваш слуга способен устранить любую угрозу, – я склоняюсь перед ней в издевательском поклоне и с удовлетворением наблюдаю, как кровь отливает от смуглых щек и тонкий рот кривится то ли от боли, то ли от гнева.
– Ты… ты… как ты смеешь?!
Мне нравится ее обида. Мне нравится ее тревога. Мне нравится, что она боится: не за Королеву, не за страну и Церковь, и даже не за свою жизнь. Всего-то за то, что меня не будет рядом.
– Я вернусь, Интегра. В этот раз я могу пообещать.
Я надеюсь, что не лгу. Я правда хочу вернуться и научиться любить ее – без доказательств, без боли и без памяти.
Она утыкается мне в плечо, пряча лицо, и спрашивает:
– Это же не из-за той женщины, Лили Эванс? Или ты все еще?.. – глупая, глупая девочка. Как можно в двадцать три года задавать такие непристойные вопросы мужчине?
– Нет. Уже нет, – говорю я совершенно честно, глажу ее по голове, пропускаю светлые пряди сквозь пальцы. А ведь раньше мне казалось – оно не кончится никогда. Я даже Дамблдору что-то такое говорил.
Она снова целует меня сама, но уже совсем по-другому. Губы у нее сухие и мягкие, волосы пахнут табаком и горькой свежестью, и от того, как она касается шелковыми пальцами моих щек и волос, у меня кружится голова и мир вокруг плавится от исступленной нежности. Она невероятно красива, несмотря на очки, вечно растрепанные волосы и скучный костюм-броню. Наверное, нужно было быть скромнее, чтобы стать счастливее, но так уж вышло, что мне выпало любить очень красивых женщин. Самых красивых.
* * * Мы идем к воротам поместья: у Алукарда очередное ночное задание и огромный пистолет с запасными обоймами в плаще, а у меня в кармане сюртука – билет на самолет. Самый что ни на есть маггловский, вот так-то.
Гравий хрустит под ногами, и, наверное, стоит что-нибудь сказать на прощание.
– Береги свою хозяйку, Алукард.
– Какой еще глупостью ты порадуешь меня напоследок, Северус? – вампир смеется, и мне куда легче перенести его обычное злословие, чем липкое чувство тревоги – не за свое горло или кровь, а за эту нечисть и Интегру.
– Я боюсь за нее. Она слишком любит воевать.
– Воевать из нас двоих люблю я. А Интегра просто заботится о своем слуге, Северус. Больше, чем кто-нибудь до нее из Хеллсингов. Возможно, в этом все дело, – нежность на этом лице почти пугает. Впрочем, на моем, вероятно, смешит.
Я не знаю, что сказать ему. Что чудовищу особенно легко перепутать благодарность с любовью, что мне жаль его, что он переживет и Интегру, и меня, и, может быть, весь этот мир? И что когда-нибудь, даже если я не найду его потерянную смерть, чья-то милосердная рука все равно оборвет цепь и позволит ему рассыпаться прахом.
Он бы мог ответить, что я глупец, что мне надо побыстрее уйти и побыстрее вернуться, пока моя собственная жизнь не утекла сквозь пальцы, а еще – что мне пора наконец научиться смеяться и стрелять.
Но я молчу, и мы шагаем рядом, вдыхая сладкий июньский воздух, и улыбаемся бархатной тьме.
Отправлено: 24.02.10 19:28. Заголовок: Наконец-то смогла за..
Наконец-то смогла зайти, и опять нравится невероятно. Буду перечитывать и мурлыкать от восторга. Оффтоп: Требую продолжения банкета! Очень хочется узнать что с точки зрения автора будет дальше. Финал ж открытый "кружит вокруг"
Воительница, спасибо! Я рада, что понравилось)) А поразвернутее?
Воительница пишет:
цитата:
Очень хочется узнать чем с точки зрения автора будет дальше. Финал ж открытый "кружит вокруг"
Вариантов много, и сам автор не знает точно, какой верен: 1. Дальше наступил канон со всеми вытекающими, и Снейп погиб во время битвы за Лондон, пока пробивался "к своим" 2. Дальше наступил канон со всеми вытекающими, Интегра очень расстроилась и свернула личную жизнь. 3. Дальше наступил канон со всеми вытекающими, Снейп примчался в Лондон уже после Битвы, помог восстанавливать Особняк, бросил алхимию, а к моменту возвращения Алукарда умер... от чего-нибудь человеческого. 4. Наступил канон или АУ, а Снейп отравился парами ртути во время какого-нибудь эксперимента. 5. Мой любимый вариант. АУ, никакой особой войны. Снейп нашел разгадку и вернулся. И все мирно живут, убивают вампиров, а Снейп с Алукардом по вечерам пьют вино в подвале и говорят друг другу гадости. Интегра делает вид, что недовольна.
Ну и еще много всего можно придумать. Я не знаю, на самом деле. Потому что путешествие и квест - это всегда немного смерть. Из которой можно вернуться или нет. Но меня (и еще одного автора) действительно есть мысли об АУ-шном продолжении, пост-битвенном с поиском пропавших героев. Мб мы его додумаем и напишем )
Отправлено: 25.02.10 06:43. Заголовок: Dita, еще раз скажу,..
Dita, еще раз скажу, что безумно понравилось. Но это если в двух словах))) А если по пунктам... сразу оговорюсь, что я не знаток ГП-канона, чтобы судить об ООСе Снейпа или Дамблдора, но такая трактовка Северуса мне очень импонирует. Итак.
1) Очень хороший язык. Одновременно богатый и выразительный, но и не слишком "вычурный". Воспринимается очень легко, глаз не спотыкается. Тебе очень хорошо, имхо, удался ПОВ от мужского лица.
2) Сюжет. Вот тут не удержусь от отдельной порции аплодисментов. Очень необычный, завораживающий и нестандартный даже для столь своеобразного жанра, как кроссовер. Действительно интригует, конец не предсказуем. И отсутствует то что, как говорится, "на пятой странице я уже знаю, кто убийца". Следить за героями увлекательно и, во многом, поучительно.
3) Степень "кроссоверности" и "обоснуйности". Ты прекрасно слила воедино две вселенные. Наружу не "торчат хвосты" из непоняток, почему Снейп оказался в особняке Хеллсингов, с чего бы это Интегре понадобилась магическая защита, откуда Альбус знает об организации "Хеллсинг" и т.п. Спасибо за это. Обоснуй четок и достоверен.
4) Образы. Мне очень понравился Алукард. Мало того, что скучающее и безумное, так еще и отчасти несчастное "Чудовище". Безумное не по своей воле. Как ты правильно выразилась - "легко может спутать любовь и благодарность". Безумное не до такой степени, чтобы не воспринимать вообще ничего, кроме прямых приказов, но и от "человечности" такое же далекое, как Лондон от Бухареста. Скажем так, это не совсем мой фанон, но прописано тобой просто прекрасно. Я могу поверить и в такого Алукарда. Понравилась и Интегра. Не только и не столько Железная Леди, сколько просто молодая женщина, еще совсем молодая, на которую упал огромный груз ответственности, и она просто не хочет или не успевает задумываться о некоторых вещах, например, о том, что ее вампир мог убивать ее же людей. Одновременно сдержанная и порывистая, в чем-то даже безрассудная.
5) Просто до невозможности восхитил вот этот момент:
цитата:
– Так не терпится умереть? – Нет, могу подождать, – Алукард встает, надевает шляпу, и лицо пропадает в тени. – Но я хочу быть уверен, что это мне по силам.
Очень мне напомнил эпизод из одного романа Свержина, где по сюжету главный герой встречает доктора Фауста, уже которую сотню лет не могущего умереть, и Фауст, уже уставший от бесконечной жизни, просит его помочь найти то, что может его убить. И ГГ напоминает ему классическую фразу из условий сделки с Мефистофелем: "Остановись, мгновенье, ты прекрасно!" ГГ думает, что сейчас Фауст ее произнесет и расстанется с жизнью, а в ответ слышит только смех и слова: "Теперь-то я властен над своей смертью, так зачем мне умирать сейчас?" Вот тут у тебя в фике я, признаюсь, услышала почти то же самое. Не желание немедленно умереть, но знание того, как это можно сделать.
6) Ну тут мое любимое - "открытый финал". Как сложатся дальше судьбы героев можно и фантазировать, и рассуждать и гадать.
Ну и еще "пятиминутка" незамысловатого восхищения После Кифиного фика я не думала, что еще кто-то сможет написать серьезный кроссовер с ГП, да так, чтобы я просто и тупо восхищалась. Я не сравниваю вас, поверь, это совсем разные фики и совсем разные жанры. Но ты сумела опровергнуть мое убеждение, и я тебе очень благодарна за это. Рассказ вышел невероятно "цепляющим", где-то трогательным, где-то ироничным. Еще раз спасибо за доставленное при чтении удовольствие.
Очень надеюсь, что ты не бросишь фикерство по Хеллсингу и еще не раз порадуешь нас такими замечательными рассказами.
Annatary, отзыв, отзыв, настоящий отзыв!! Спасибо тебе огромное!
Теперь реверансы по пунктам: как я рада, что меня смогли прочесть без особого напряжения гп-шники, так я рада, что фик можно прочесть и "с другой стороны", не особенно погружаясь в канон и фанон ГП. Потому что "второй канон" - это бич кроссоверов в принципе: читателю нужно вникнуть в чужую вселенную, а стимулов особенных нет.
Второй момент: я, конечно, ужасно рада за Алукарда. Больше всего, на самом деле. )) Потому что именно из-за него я это все во многом затеяла и очень робела. Поэтому когда мне говорят, что он классный, я довольна просто как не знаю что. ) Тем более приятно, что ты очень точно уловила то, что я хотела сказать про него, расставленные акценты. Ну а насчет фанона - больше Алукардов, хороших и разных! ) Еще здорово, что ты правильно прочла этот кусок про смерть: Алукард и правда не собирается кончать с собой, он, имхо, совершенно не склонен к суициду. Но смерть - это часть личности.
Про Интегру Annatary пишет:
цитата:
она просто не хочет или не успевает задумываться о некоторых вещах, например, о том, что ее вампир мог убивать ее же людей.
Вот тут как раз я пыталась показать еще кое-что: деятельность организации лежит в принципе в очень мрачных областях: смерть, посмертие, жизнь души и тд. Не говоря уже о сосуществовании с такой сущностью как Алукард. Грубо говоря, очень легко сойти с ума. Приказы, печати, всякие статусные и формальные вещи хотя бы немного структурируют этот безумный мир, дают ощущение контроля. Интегра старается взаимодействовать и бороться с хаосом "по правилам". И мысль о том, что правила не работают, что она этим хаосом не управляет, ее ужасает - это крушение мира, это значит, что она беззащитна, что не может контролировать Алукарда. Ну и кроме того, она действительно человек чести в моем понимании. ) Ну и молодая девушка, да )
Annatary пишет:
цитата:
Очень надеюсь, что ты не бросишь фикерство по Хеллсингу и еще не раз порадуешь нас такими замечательными рассказами.
Я надеюсь))) Мне невероятно нравится эта вселенная и герои. )
Отправлено: 25.02.10 19:31. Заголовок: Dita пишет: А пораз..
Dita пишет:
цитата:
А поразвернутее?
Попробуем. За что я кружу тут кругами, очень надеясь на продолжение Оффтоп: А может всё таки будет хеппи енд? "смотрит взглядом котика из Шрека"
Отличное изложение, затягивает, хочется читать и читать. Хорошая психология, и не только человеческая, но и вампирская. Здесь отлично виден и Алукард и Интегра старающаяся управлять Чудовищем, сама оставаясь Человеком.
Обычно авторы, лично знаю одну, даже печатается, но мужской персонаж прописала так.. Хм, я от темы ухожу. В общем как Вам уже говорила Annatary повествование от мужского лица реалистичное. Я лично в Снейпа здесь верю, нигде не кажется что он слишком женственен
ГП не знаю, только по фильмам, но здесь всё очень понятно, и чтению, моя темнота в каноне не мешает.
Алукард - чудо просто. Я имею в виду прописан Его и боишься, и жалеешь, причём последнего больше.
Эх, плохой из меня критик.. Мало, сумбурно... Но я старалась.
За что я кружу тут кругами, очень надеясь на продолжение
Нет, думаю, конкретно этот фик закончен. И я не очень понимаю, как в него втискивать хэппи-энд и вообще какой-то дополнительный "энд". Хотя считаю, что энд и так вполне "хэппи": все живы и даже немного разобрались в своих запутанных отношениях. )))
Я рада, что повествование "реалистичное", потому что мужской ПОВ - это всегда чужая территория. Но мне вообще хотелось написать такую "мужчинскую" историю, про мерянье пиписьками ))
Воительница пишет:
цитата:
Его и боишься, и жалеешь, причём последнего больше.
Воительница, надеюсь, напишем. )) Что-нибудь в любом случае, еще напишется ))
А пока могу только дать ссыль на драббл, чисто "Хеллсинговый": http://hell-fest.diary.ru/p96991328.htm Вообще, хороший Фест. много интересного, посмотрите, если не видели.
Отправлено: 25.02.10 20:43. Заголовок: Dita, всегда пожалуй..
Dita, всегда пожалуйста! На такие замечательные вещи всегда приятно и отзыв писать. Про Интегру я наверное просто не совсем удачно и правильно выразилась... ты гораздо четче сформулировала.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 3
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Мррр, Автор, вы чудо!
Я отчаянно не люблю тв-версию!
Вот пока мы этот момент не прояснили, я даже впала в некоторое расстройство. 
"
Прэлесть)) Что самое весёлое - они ведь внешне с Алукардом похожи))
Очень необычный, завораживающий и нестандартный даже для столь своеобразного жанра, как кроссовер. Действительно интригует, конец не предсказуем. И отсутствует то что, как говорится, "на пятой странице я уже знаю, кто убийца". Следить за героями увлекательно и, во многом, поучительно. 
Его и боишься, и жалеешь, причём последнего больше. 
( Часто бываю на Фесте, читаю, но к стыду своему не коменчу. 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума