АВТОР: Гайя (dopingprincess@yandex.ru) НАЗВАНИЕ: Когда-нибудь РЕЙТИНГ: PG-13 ЖАНР: Angst, Diary СТАТУС: закончена ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Виктория Церас, Алукард, Интегра. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: беременность считается? А также не для противником А/И и А/В ОПИСАНИЕ: Продолжение фанфика «Если бы».
Вы никогда не опознаете в нем ходячего мертвеца. Вы увидите элегантно одетого мужчину, высокого, с щегольской улыбкой дон-жуана, который улыбается всем и никому. Но никто и никогда не разглядит в этом загадочном незнакомце вампира. А значит, не узнает и меня. Ведь это я гуляю по залитым солнцем улицам Амстердама сегодня, я, чье имя теперь Алукард, высший вампир, свободный протестантский рыцарь… и воин святой Инквизиции. Приятно снова увидеть свой дневник после долгого отсутствия. Я не научился выходить по локальной сети и писать через нее… оставлю это полицейской.
Рассказать вам сказку? Историю о том, что произошло со мной с момента основания Инквизиции? С того дня, как я стал действительно свободен? С того момента, как я приехал в Лондон и стал собирать свои вещи – окинул быстрым взглядом подземелья, стараясь не думать о том, сколько мне пришлось пережить здесь, и пошвырял бритву и носки в гроб? А полицейская, приникая на коленях к моим ногам, заливалась слезами и умоляла меня убить ее или забрать с собой навек. - Кричала, что будет готовить, убирать, принадлежать душой и телом, делать все, что я пожелаю. - Стирать, протирать пыль на гробу… да-да, я слышал это. - Найдет мне самых красивых девственниц, если надо, соберет гарем, девочек и мальчиков, из всех, кого я только пожелаю, будет мне подставкой для ног. - А что сделал я? Подобрал уроненный ею журнал «Гламур», сунул в руки, вытер кровавые слезы черным шелковым платком, поцеловал в лоб и оставил рыдать на плече у какого-то служителя Инквизиции, растерянно глядящего мне вслед.
Впрочем, у нее что-то случилось с головой, ведь теперь… но, все по порядку. Сейчас она сидит и плачет у себя за ширмочкой в далеком и холодном Лондоне, клянется не звонить мне больше, и набирает слезливые эсэмэски только для того, чтобы потом их стереть и не отослать никогда.
Лондон – это средоточие сил зла, думал я, покидая особняк и стараясь не оглядываться. Лондон – это средоточие боли и ненависти, туман, за которым можно потерять собственную душу. Душа этого города утонула в кровавой Темзе. И я потерял свою заодно с ним. За моей спиной стоял все тот же – изрядно опустевший – особняк Хеллсингов, плачущая у ворот полицейская, и тонкая высокая фигура в окне. Интегра смотрела мне вслед, и я знаю, она не плакала. Мало кто из взрослых детей плачет днем. Потом она плакала ночами. Ее любимая игрушка ушла от нее.
Ведь я же игрушка? Не так ли?
Это было 30 октября, по-моему.
…Она появилась сразу на трех обложках. «Наследница миллиарда долларов», «Невеста шейха с туманного Альбиона?», «Страсть в холодной воде». И тому подобная чепуха. Я прочитал статьи. Организация стала называться «благотворительной». У меня от смеха чуть не лопнула печень, клянусь своим гробом. Про Инквизицию речи нет. Человечество, без сомнения, дошло уже до признания однополых браков и права на эвтаназию, но вот встать в один ряд с вампирами и видеть их в качестве соседей по лестничной клетке – вряд ли.
Хотя, если подумать, чем я хуже заурядного гомосексуалиста?
Я купил в тот день журналы, когда узнал ее, выцепив взглядом те первые статьи. Красивые и изысканные наряды, очень красивые новые очки, холодный и прямой взгляд, искусство фотомонтажа, уж я-то в этом разбираюсь. На фотографиях ее чуть-чуть «укоротили», коже добавили румянца, груди – пышности. Ну и ногти явно не Интегры. Таких длинных когтей она не любит. Они напоминают ей мои. Она еще много лет назад так говорила.
Сейчас я говорю всем, что разведен, что, в общем-то, вполне соответствует истине. Можно сказать, что я состоял в браке, выражаясь канцелярским языком. Ну да, пожалуй. Опять какой-то Набоков получается. - Потому что я «ушел», то есть, забрал свои вещи и исчез в «неизвестном» направлении, и сохраняю контакт только с полицейской. - и она как бы оставленный мною как бы ребенок, наверное - в этом странном «браке» со своей Хозяйкой я прожил более двенадцати лет! Жалеете меня? Мою «жену»? - мы расстались из-за разногласий в бизнесе. Не смогли притереться к новым обстоятельствам. - Нет, алиментов нет, она… ммм…я ее опекун, дамы. Хороша легенда?
Достаточная для того, чтобы человеческие самки пожалели меня и дружно осудили мисс Хеллсинг. А про себя я повторяю: «Вы, жалкие дочери Евы, никогда не сравнитесь с Лилит. И не смейте ее осуждать. Вы, пытающиеся соблазнить меня своими пышно-розовыми сдобными округлостями и выпуклостями, силиконовыми протезами и своими обновленными телами, изнуренными диетой и самолюбованием – нет, я видел все это, мне уже не нужны ваши тела. А душу вы мне дать не можете; ни у одной из вас не нашел я той души, которую так вожделею». Но, разумеется, этого я им не скажу. Ограничусь тем, что
- после развода я переживаю психологическую травму (звучит непонятно, интригующе и отпугивает семьдесят процентов одиноких самок) - я еще не привык к свободной жизни (истинная правда!) - мне трудно выстраивать отношения с кем бы то ни было (без комментариев; бог проклянет психоаналитика!). - я все еще люблю свою бывшую жену. Почему? Легенда на этом месте хромает. Но доля правды все-таки есть.
А потом наступил ноябрь.
А, я забыл, как всегда, о самом главном. Времени не хватает. Теперь я ведь тоже погряз в бюрократии. Зато наслаждаюсь жизнью. В очереди на регистрацию по Европе уже встали полторы тысячи вампиров, шестьсот полукровок и они продолжают записываться. Некоторые даже через Интернет. А я всех приветствую и рассказываю, что надо соблюдать закон, и как строго обойдусь я с теми, кто соблюдать его не намерен. Помогает. Иногда.
И, разумеется, образование маленьких вампирят и полукровок. «Дорогой дядя Алукард….». Мне уже страшно. Но и это не самое главное. Все началось ровно три месяца назад. Православные витязи приехали помочь мне в знак доброй воли собрать мои вещи и переехать. Среди них нашелся какой-то полукровка. Кто он – никто мне так и не сказал. Полукровка – и все. Дампир. Соблазнил мою маленькую полицейскую и уехал.
Она, конечно, была слишком беспечна. Слишком беспечна для вампира, который недавно пил сочную свежую кровь, а не выхолощенную медицинскую жижу. О том, что произошло что-то необычное, я понял первый. Пока мое новое место жительства ремонтировали, я продолжал соседствовать с полицейской. Бедная девочка отказывалась от крови, боялась электричества, и при ее появлении мигала лампочка и искрила проводка. Но вот когда ее перестало тошнить от человеческой пищи, и при ее прикосновении стали распускаться цветы, вот тогда-то я и понял, что произошло. И именно в тот день я и уехал. Сбежал, как трус.
Мне стыдно, но поступить иначе я не мог. Оставил девочек в беде. И если Злючка сама выбрала свое одиночество, Виктории нужна моя поддержка. Впервые я так близко сталкиваюсь с беременной вампирессой. И, если честно, не совсем этому рад. Кем будет ребенок полукровки и вампира? Что это за смешение?
Сейчас она смирилась. В отличие от человеческих женщин, способных убить своего ребенка, вампиресса так никогда не поступит. У нас сильнее инстинкты, инстинкты размножения, кормления, материнский. По крайней мере, так говорят доктора, изучающие вампиризм. Я порчу их статистику: я так давно не пил свежей крови, что уже почти и не вампир.
«- Хозяин, а почему вы не стали пить свежую кровь? - Видишь ли…» Не стал. Потому что еще рассчитывал на ночь с Интегрой Хеллсинг. Зря.
3 ноября. Сейчас я пью свежую кровь. Мой кабинет оснащен замечательным холодильником. Мне было очень, очень одиноко, несмотря на то, что в моем подразделении работает пятнадцать вампиров и три полукровки. Они могут меня понять, но вот что я понял: неважно, человек ты или вампир. Одиночество настигает всех. Знакомьтесь. Мой секретарь. Когда я объявлял набор персонала (так это называется?), то первым требованием к секретариату было: только мужской пол! И пусть меня считают кем угодно; хватит с меня сопливых девчонок! У них отрицательные свойства превосходят положительные: они могут уходить в декрет после того, как семь месяцев будут насиловать ваш мозг. Они могут в вас даже влюбляться или влюбляться в каких-то ваших коллег, они… впрочем, любой мужчина, у которого есть мать, сестра, тетя или дочь, а может, даже жена, скажет все это за меня.
Мой секретарь. Полукровка двадцати шести лет. На запястьях – шрамы. В глазах мировая скорбь. Крашеные ресницы. Полированные ногти. За время пребывания здесь он уже успел побывать буддистом, католиком, синтоистом, кришнаитом и поклонником божества Ысть с архипелага Гый. Он то ли серб, то ли хорват, но я не гадаю, чтобы бедного не оскорбить. Младко Званич. Имя родное и знакомое. Люблю славянские мотивы. Вот только говорят здесь по-французски. Почему не по-испански? Вроде Испания и Германия прославились самой жестокой Инквизицией. А говорить на всемирном языке вампиров нам законом запрещено. Камеры видеонаблюдения и звукозапись от этого наречия ломаются. - Quel est le thème de votre rapport? – нежно интересуется мой секретарь, и становится удивительно похож лицом на благостного и незабвенного отца Андерсена, - on vous demande au téléphone . (какова тема вашего доклада? - вас к телефону. (франц.)). Знаками и гримасами показываю этому садисту, что не желаю ни с кем разговаривать по телефону. Он пожимает тощими плечиками и дальше щебечет. - Il n'est pas là pour le moment. Voulez-vous laisser un message? … Répétez, s'il vous plaît. Comment s'écrit votre nom? (Его сейчас нет. Хотите оставить сообщение? Повторите, пожалуйста. Как пишется ваше имя? - фр.). С кем он там флиртует? Кому из паладинов или витязей расточает комплименты? Пол не определить, потому что так Младко флиртует с каждым. Со всеми. Вот сейчас он уверяет, что говорит по-английски и все правильно запишет. Черкает ручкой по бумаге. - C'est votre numéro au bureau? (Какой у вас рабочий номер? - фр.). Разворачиваюсь, чтобы уйти… - Integral Wingates Fairbrook Hellsing? – я замираю, уже перешагивая через порог. Потом одним прыжком через голову оказываюсь у телефона. Мой секретарь оказывается под столом и злобно пыхтит, подмятый под меня. - Здравствуй, Интегра, - говорю я спокойно в трубку телефона. Слышу легкую, далекую ухмылку. Такую легкую, как веяние тумана над Темзой, как ветерок с Шотландии. - Здравствуй и тебе, Алукард. Я сейчас недалеко от тебя. У меня приказ от высших иерархов Инквизиции. Тебе, как Хозяину одной вампирессы, поручено взять ее под опеку на все время ее декретного отпуска. Ты же знаешь, что она освобождена от особо опасных работ на все время? Голосок все такой же язвительный. О Ее Злючество! - Девочка подписала согласие на исследование. Тебе поручается встретить ее и сопроводить до исследовательского центра, а затем проводить и обратно до дома. Это приказ Инквизиции. - Догадываюсь, что не твой, Интегра. - Не хами мне, вампир, - ее голос дрожит, и причин этого я знать не хочу, - я хочу передать тебе эти бумаги. Я обязалась перед Инквизицией и Церковью. - Ну что ж, встретимся? - Где и когда, Алукард?
4 ноября. Полдень.
Пока я в гробу, я могу писать, и думать, и дышать, ведь сейчас светло, и пусть на улице дождь с мокрым снегом, я буду отлеживаться в кромешном мраке, освещаемом только экраном компьютера. Никуда я не пойду.
Интегра явилась на встречу в скромном сером плаще, волосы она заплела в два длинных хвоста, перехваченных школьными резиночками, и надела серьги, оставшиеся ей от матери. Джинсы, черные и новенькие, новые сапожки, жилетка, только по виду дешевая, шарфик. Вся такая новая, такая незнакомая с первого взгляда. Такая красивая и такая холодная.
Шел дождь. Мы сидели в кафе, она пила кофе и ела блинчики с шоколадом, я ограничился томатным соком и созерцанием Злючки. Дождь был таким унылым, она такой красивой, и никакого сопровождения. Захромала что-то охрана Хеллсингов. Я высказал это. Сам удивился своему голосу. Отвык что-либо говорить ей. - Я в безопасности, - отмахнулась она равнодушно, - что может со мной случиться, кому я нужна?
Да, кому, кроме меня? Впрочем, если бы я захотел… но я зарекся говорить «если бы». - Я хочу поговорить с тобой о Церас Виктории, - помолчав, добавила Интегра, - скажи мне, ты отец ее ребенка? …Если бы моя реакция была чуть более сдержанной, я бы просто выплюнул томатный сок на нее, а не подавился им. Откашлявшись, я едва прохрипел «нет». Злючка повеселела. Почему Бог, сделав меня вампиром, не дал мне дара понимать женщин? - Присмотри за ней, пожалуйста, это уже моя просьба, - попросила она тихо, и тонкая рука легла на мою руку. Роли поменялись – она теперь в перчатках, а на моих руках только «татуировки» - три месяца с того дня как ты уехал, она плакала. Ей было грустно. С каких-то пор ты заботишься о других, Злючка? С тех пор, когда я спросил тебя, помнишь, в тот самый день три месяца назад: «Я останусь с тобой до тех пор, пока ты будешь нуждаться во мне». И что услышал я в ответ? «Ты больше не нужен мне. Можешь ехать». И я подчинился, как подчинялся всегда. Только в этот раз я просто не мог оставаться рядом с тобой и знать, что опять оказался лишь суррогатом, заменителем мужчины, заместителем любовника. Вице-самцом, так сказать.
Поэтому я отставил сок, утер губы салфеткой и равнодушно скомкал ее. - Мне некогда заниматься делами организации Хеллсинг, - аккуратно говорю я, сам удивляясь, что уже успел приобрести едва уловимый акцент, - у меня в очереди почти две тысячи тех, кому нужно составить легенду и выдать паспорт. Многие из них нуждаются в жилье, медицинской помощи или у них СПИД. Еще есть многодетные семьи, незаконные эмигранты с Ближнего Востока и стран СНГ, одинокие матери и отцы, а заодно и инвалиды, по милости различных богоугодных организаций покалеченные серебряными пулями или клинками. Она смотрела на меня с таким презрением, как будто я сообщил, что женился на католичке или стал телохранителем Максвелла. Ну и как мне оправдаться? Да и стоит ли? В чем мне извиняться, в том ли, что я – вампир? - У меня нет времени, Интегра. Ну почему она молчит? - Кстати, а что, Виктория не знает имени отца ребенка? - Пошел вон, - говорит она невежливо и встает сама, входя в диссонанс со своими словами. Но я встаю, и вот мы сталкиваемся лоб в лоб. Я вижу на той стороне улицы черный роллс-ройс, и это приговор нашему непринужденному общению. Но я не могу удержаться, наклоняюсь и …
- …Ты знаешь, я никогда не выхожу из дому без серебряной пули для тебя, - прошипела она, после того, как ствол пистолета уперся мне в грудь, - а теперь убери свои лапы и проваливай к дьяволу. Не хочешь помогать - не надо.
…и вот, наступило 6 ноября.
Как же получилось так, что я согласился? Как я сказал этой женщине, что поеду и утешу полицейскую? И буду оберегать ее, потому что она представляет еще и научный интерес? Свершилось. Только прилетел в Лондон, и сразу обратно. В руках у меня два билета, и вот-вот я должен увидеть где-то здесь, в зале вылетающих, свою извечную спутницу, будущую мамашу полицейскую. Виктория! Где же ты, загадка моя?
Я почуял ее спиной. Ее рыжесть, ее веснушчатость, ее улыбчивую молодость и свежесть. Я угадал ее запах из сотен других потных, человеческих запахов. Тут были еще вампиры, парочка на весь аэропорт. Но ее запах был один такой, фруктовый, чистый. И вот я оборачиваюсь, и на долгий, протяжный вопль «Хозяин!» оборачивается и смотрит на нас весь зал, и все улыбаются, и улыбаюсь я.
Она была потухшая, грустная целых три месяца, а потом, услышав одно мое имя, она просияла, красивая и живая. И вот это рыжее чудо налетает на меня, и я встречаю ее чистый, теплый и чувственный поцелуй, а она обхватывает меня ногами, руками, как маленькая вертлявая обезьянка. Ее рот на вкус полон шоколада и пряников, корицы, ванили и тепла, пряного жара востока. И улыбаются все, кто нас видит.
За несколько секунд я успел осознать вот что: - Она теплая, теплее, чем вампир и даже чем полукровка. Даже теплее человека. - Она очень нежная, какая-то расслабленная, у нее волосы отросли с тех пор, как мы виделись. - Оказывается, она классно целуется. - И грудь у нее стала еще больше! - И все остальное тоже… усугубилось. Она такая мягкая, маленькая, ласковая, ее хочется трогать и обнимать, и мне уже не отделаться рыком от нее, когда она подлезает под мою руку своим круглым бедром. Багажа куча. Мрачноватые грузчики везут его за ней на трех тележках. Короткое клетчатое пальто и беретик, шарфик и вязаные перчатки, теплые сапожки на меху и юбка аж до колен. Улыбались как тетушки из пряничных домиков стюардессы, девушки-администраторы и секьюрити. Она болтала без умолку, требовала от меня шоколадного коктейля, воздушного шарика, сладкой ваты и того самого журнала. Какого? Она не помнит, но я-то должен знать! Я сдался очень быстро, и даже не особо рычал, когда она волокла меня за собой, вцепившись в мою руку своими цепкими розовыми пальчиками.
В самолете (салон для некурящих, VIP-класс) сразу после взлета она тут же распространилась со скоростью света по всем диванам, креслам и столикам. Потом она опустошила холодильник с кровью, выпила три шоколадных коктейля и завалилась спать на мои колени. А я сидел, боясь пошевелиться, и разглядывал ее все четыре часа полета. Беременность вампира… впервые я так близко за пятьсот лет к зарождающейся жизни. Мне немного не по себе.
По ней видно, что она беременна. Она располнела, и стала похожа на скульптурные изображения индианок в храмах Калькутты. Все лицо светится изнутри. Грудь (на которой оказалась моя рука, честное слово, случайно) как будто налита и вот-вот лопнет. Полицейская инстинктивно прячется от любой опасности, даже походка, запах, все изменилось. Она ходит, как будто семенит, стараясь не качать бедрами, но не бежать. Она ищет себе покровителя и защитника, и потому старается так тесно прижаться ко мне и спрятаться под моим алым плащом. Что же за подонок бросил ее и оставил в таком положении? Руки мои сжимаются в кулаки. Я никогда этого уже не узнаю. - Мы уже прилетели? – сонно бормочет она, - ой, я так устала… - Хельсинки, полицейская, - говорю я и отстегиваю ремни, которыми пристегнул ее, пока она спала, - вставай, нас ждут.
К фактам наверху: - Я очень по тебе соскучился, полицейская.
Отправлено: 24.11.07 00:31. Заголовок: 9 ноября. За послед..
9 ноября.
За последние три дня я узнал о беременных женщинах несколько новых фактов. До сих пор мои познания ограничивались тремя фактами: непорочное зачатие невозможно; растет живот; длится это безобразие девять месяцев. Ну и с самого детства я усвоил, что если беременная плюнет в колодец, то начнется чума (поверье у нас такое было). Как жестоко я ошибался!
Вот вам новые сведения и факты, почерпнутые из трехдневного проживания в одном номере с беременной женщиной. - Беременность у вампиров сопровождается невероятным аппетитом на самые невероятные съедобные и несъедобные предметы. - Избранные предметы поглощаются в невероятных количествах. Шоколадного коктейля хрупкая маленькая девушка с трехмесячной беременностью может выпить более пяти литров. - Сейчас она вас любит. А через минуту ненавидит, и предугадать и предсказать, приступ любви или прилив ненависти наступит в этот раз, не может никто. - В три часа ночи вы (даже если вы шестисотлетний высший вампир!) можете быть разбужены с требованием немедленно добыть ананасик, розовую розочку, три литра четвертой группы крови отрицательного резуса. И морской соли! И отнесите ее в ванную. - если вы, как и я, и любой здравомыслящий взрослый мужчина, утробным рыком выскажете свое «нет», она пустит в ход глазные водометы. И будет хныкать, трагически заламывая руки, рвать волосы и кричать, что только ее смерти вы и жаждете на всем белом свете. - А потом выяснится (после звонка в службу обеспечения и долгих переговоров с донорскими станциями), что ей расхотелось четвертой группы крови, подайте ей третью. - Согласно статистике, у людей беременность длится десять лунных месяцев. Кто меня обманул? За пятьсот лет я точно узнал бы об этом! А у вампиров длится десять с половиной лунных месяцев. Я повешусь на серебряной веревке…я утоплюсь в серебряном тазу…
Зарегистрировался на форуме для будущих отцов. Страшно читать, но пока что я осилил главу «Что делать, если ваша случайная подруга сообщает…». Читаю отдел «Диета будущих мам». Про вампиров ничего нет. Написать, что ли, в медицинскую службу Инквизиции? Ну что ж. Опять я, шестисотлетний вампир, социофоб и параноик, вынужден общаться с людьми. Толком мне никто ничего не сказал. Велели следовать инстинктам и все. Но я все-таки сдержался. Хотя, возможно, не о том инстинкте шла речь?
11 ноября.
Замечательно! Опыты включают в себя всего лишь рентген да пару ультразвуковых исследований, а остальные двадцать часов в сутки с этой изуверкой провожу я! Сегодня мне снился кошмар. Как ни странно, в этом кошмаре беременна была Злючка.
Интегра…
14 ноября.
Я все еще держусь, Интегра. Я все еще держусь.
17 ноября.
Но это же несправедливо! Зачем? Почему ты снимаешься в этих мини-юбках, в этих джинсах, топиках и маечках, старательно выводишь на лице доброжелательность, обнимаясь с «итальянским деятелем культуры» Энрико Максвеллом? Почему не со мной, Злючка? Чем он лучше меня? И что значит «религия не мешает нашим отношениям»? Какие такие, мать их, отношения?
19 ноября.
Полицейская подарила мне Кама-Сутру, и теперь я должен читать это извращение. Помимо явных призывов к педофилии и прочему разврату, несовместимому с моими понятиями о чести и достоинстве…
Ну ладно. Буду образовываться. Стараюсь не смотреть на полицейскую, дефилирующую передо мной в коротком халатике и с тюрбаном полотенца на голове. Она соблазнительна и свежа, как майская роза. Рычу для порядка и отгоняю ее от телевизора, столько смотреть сериалов просто вредно для здоровья. Тем более если все они на финском. Отель по последнему слову техники, а чем славятся Хельсинки? Тем, что, согласно исследованиям, здесь в Финляндии, 8% жителей – вампиры! И 10% - полукровки или просто потомки вампиров в каком-то поколении. Так что при некотором желании здесь очень просто добыть и заказать на дом доставку крови, причем можно заказать свежую кровь, кровь девственницы или саму девственницу – не для обращения, конечно, за такое она сама потом, когда подрастет, клыки вам вырвет или что подороже. Или однажды просто забеременеет, чтобы отравить вам ваше бессмертие.
Сейчас полицейская оживленно болтает с кем-то по телефону. Невыносимо. Чувствую, что, поскольку сексуальную ориентацию радикально менять поздновато, то в монахи податься я всегда успею. - Не, ну а ты? А он че? А ты че? Да ладно! А че дальше? А она че сказала? Ну ты даешь! Я даже не сомневаюсь, что она будет из тех мамаш, которые интуитивно угадывают каждое слово своего ребенка еще по смешному открыванию рта и нечленораздельному бормотанию в колыбели. Кстати, сегодня разрушился еще один миф о беременности: живот у полицейской не растет. У нее растет грудь и… скажем так, тыл. Она ходит, как гордая гусыня, ставит ноги немного косолапо и почему-то задирает подбородок. Выглядит довольно смешно. Но пока что никакого живота я не заметил.
И у нее хорошее настроение. Ее почти не тошнит, ей хорошо, «любимый Хозяин рядом» - о чем, в самом деле, мечтать? Звонок на мобильном телефоне. Надеясь на что-то срочное, что позволит мне сплавить эту обузу на кого-то другого, поднимаю телефон. - Алукард?- голос я бы не спутал ни с каким другим, и потому Злючка не представляется и не здоровается, как в прежние времена, - все в порядке в Хельсинках? - Тут теплее, чем в Лондоне, - не могу удержаться, чтобы не подогреть ее злой патриотизм! Она фыркает в трубку, затягивается папиросой (кажется, что струя едкого дыма ударяет мне в ноздри сквозь сотни километров), - что-нибудь еще? Невежливо. Но чем меньше я разговариваю с ней, тем меньше болит мое сердце, тем меньше бушует ее кровь во мне. - Да. Я замираю. Где-то
Отправлено: 24.11.07 00:33. Заголовок: 16 января. Открыл ж..
16 января.
Открыл журнал. Какой-то там «Базар». Открыл и понял, что мое сердце еще умеет болеть. Спасибо тебе, Злючка. За эту статью про роман века. Спина к спине: католик и протестантка. Великие благотворители. Она чуть-чуть хмурится, зато Максвелл улыбается так противно, словно всю жизнь провел наедине с камерой, прилизанная католическая свинья. Зря я им не закусил тогда в Париже. «Как вы понимаете друг друга?» - интересуется очередная дегенератка-журналистка. Так и вижу эту сальную ухмылку: «Мы организовали наш добровольный фонд помощи детям голодающих стран (да, я верю тебе, недоносок, у тебя же на физиономии написано: «живу в борделе», причем большими буквами). Я очень уважаю мисс Хелсинг, ее целеустремленность (бла), ее независимость (бла-бла), ее уверенность в себе (бла-бла-бла)». Да что ты знаешь о леди Хелсинг, ублюдок!
- Вы любите ее, да, Хозяин? – полицейская. И ты, Брут! - Она моя Хозяйка, последняя моя Хозяйка, - невнятно отговариваюсь я. - Но вы ее любите. Она не обвиняет. Она как будто констатирует факт. Погода плохая, русские – это явление, а я люблю Злючку. Ну что я могу сказать тебе, полицейская? А ты будешь любить своего ребенка? Мальчик это будет или девочка? Так и я буду любить Ее Злючество, в кого бы она ни превратилась, с какими бы людьми она не сошлась. Вырвать любовь из сердца, ребенка из души, кровь из вен, когда все, что есть у меня – это кровь – ты сможешь?
Поставила «Ромео и Джульетту». Это уже показатель. Теперь сидит, пьет шоколадный коктейль и плачет. - Глупая, - говорю я, стараясь ее отвлечь, - чего ты плачешь? - Мне вас жалко, - говорит она, - и леди Интегру тоже. Вот и плачу. …Я не помню, когда прогремел выстрел. Я почуял его за секунду до, бросился наперерез пуле, чтобы поймать ее своим черным сердцем. Стекло зазвенело мелкими осколками, взвизгнула тонким женским криком вампиресса рядом со мной, я зарычал: «Беги!», зарычал откуда-то изнутри, потому что голос мой исчез.
В оконном проеме появился человек. Я увидел трос – и выстрелом его было бы не перебить. Он был не один, за ним шли другие. Их было пятеро или шестеро – я не успел их сосчитать, потому что на нас с полицейской направили лампы дневного света с мощнейшим ультрафиолетовым потоком. Полицейская закричала. Завыла, как воет смертельно раненный зверь. Крик такой боли пронзил мои уши, что я больше не мог оставаться в двуногом обличье.
Я обращался стремительно. Окутал черным туманом Викторию, старательно загородил от всего мира, пока она, растерянная и испуганная, замерла в темном облаке. Серебро не пройдет сквозь него, ничто не пройдет. Я скорее растворюсь, чем позволю хоть одному подонку дотронуться до нее. Но выстрелы гремели, как чечетка в танцах фламенко, как все тише и слабее билось мое сердце. Они нас все-таки достали.
…больно… больно… как человеку, как вампиру, мне было больно. Крики. Люди. Нелюди. Я услышал вопль вампира на всеобщем языке крови, свист и шепот единого языка, понятного каждому кровопьющему. Почувствовал смутно знакомый запах. Какой-то парень, лохматый, взъерошенный и испуганный, что-то визжал, и, если бы моя – оставшаяся – рука была свободна, я бы с удовольствием придушил бы его. Но помню только, что этой одной рукой держал полицейскую до тех пор, пока сознание не покинуло меня.
Какое-то там января. Или февраля.
Прихожу в себя. Странно было учуять Злючку. Вернее, ощутить всем телом ее руку на моем лбу. - Глупый, глупый вампир, - шептала она, - отважный вампир… Апорт… хорооошая собачка… - Хозяйка, - первое слово, как «мама» у ребенка, - Хозяйка… полицейская в порядке? - Да, в общем-то, - Злючка понимает, что означает мой вопрос, - ты монстр, Алукард. И только благодаря этому она все еще жива. Это были монахи старообрядческой организации, и они пришли вовсе не за вами. Вы просто попали под удар. Мне очень жаль. Старообрядцы. С таким оружием. Сделать вид, что я поверил? Но Ее Злючество понимает мои сомнения. Хотелось бы посмотреть в ее глаза, только вот я боюсь их открывать. - Это действительно была группа воинствующих ортодоксов, - вздыхает она, - пока ты был здесь, взорвали особняк Хеллсинг - нет, третий раз восстанавливать не будем. Я еще не знаю, что дальше, пока что наше новое место жительства - отель Хилтон. Охрана для Виктории Церас будет усилена. Расследование ведется. Открыть глаза, что ли? Открываю. Сумрак. Приятный фиолетовый сумрак. - Она рвется к тебе, но я хотела первая поблагодарить тебя за спасение Церас. Ее осмотрели врачи: пуля была серебряная, но прошла навылет. Повезло. Мне, наверное, повезло меньше. Пытаюсь собраться и сосчитать конечности. Все четыре вроде бы. А глаза? Сколько их у меня сейчас? - Да, насчет врачей, - яд и сладость, Злючка в своем репертуаре, - знаешь, Алукард, заниматься сексом с беременными женщинами может быть опасно для их здоровья.
И ушла. О черт! Я понял, что означает эта ее фраза. И покраснел, как мальчишка. Есть абсолютно справедливый закон: если что-то плохое может случиться, оно происходит. Теперь я персона нон грата: девочки наверняка объединились против меня. Долой гаремы! Да здравствует монастырское воздержание!
1 февраля. Выпустили из больницы. Весь простреленный серебром, сильно хромающий и отравленный всякими ядами вампир. Одинокий вампир. Теперь у меня нет ни Злючки, ни полицейской: иду один по улице, равнодушно разглядывая витрины. Теперь есть, по крайней мере, время поразмыслить над происходящим. Конечно, я теперь уеду, плюну на женщин и стану одиночкой…
«Где же вы, Хозяин». Молчу. «Я вас люблю, Хозяин!». Молчание - золото. «Хозяин, я умру без вас!». Не выйдет, Пышка: я не вернусь. Куда мне возвращаться? Ноги, ноги мои, куда вы несете меня - почему к входу в отель, где нагло уже ухмыляются секьюрити, завидев меня? Они ждали меня? О интуиция женщин!
Расследование ведется… Интегра верит этому расследованию? Я нет. Как и предполагалось, мало кому охота делить мир с вампирами. По крайней мере, я бы понял человека, который откажется со мной ездить в общественном транспорте и сдавать для меня кровь. Но люди ходят по улицам и не подозревают, что лет через пятьдесят они уже привыкнут благодаря масс-медийной обработке к тому, что есть люди разумные, а есть - вампиры, и никуда не деться. Расследование… я знаю, что мишенями старообрядцев могли быть не мы, я знаю, что леди Хеллсинг тоже мишень лакомая для тех же антиглобалистов. И все равно я мнителен и насторожен.
Странно – но как только Злючка оказывается за пределами своих владений, лицо ее молодеет, и сама она двигается быстрее. Перевезла вещи в отель. Теперь весь третий и четвертый этажи оккупировали мы. Два вампира – вернее, два с половиной, если считать маленькое создание внутри одного из нас, Злючка, парочка полукровок из Инквизиции. И много людей.
Я был так счастлив, словно вернулся домой. - Злючка орала «Алукард!» через каждые два часа. Поводы были мелкие, но приятно - Не я носил полицейской шоколадный коктейль! - Кровь. Не русский томатный сок пополам со спиртом, разведенным красной краской… - Я больше не смотрю музыкальные каналы. И не смотрю футбольные матчи. Счастье было так просто!
Приехали врачи. Сообщили полицейской, что положат ее в больницу. Она не нашла силы протестовать, только ревела. А еще при помощи этого дьявольского прибора, за который прежняя Инквизиция отправила бы на костер, они определили, что ребенок у нее будет большой, и, скорее всего, мальчик.
Наконец-то! Вдвоем мы приструним этих амазонок. Я уже жду тебя, брат по крови. 10 февраля. Гроб. Сердечки. Снова я живу с женщиной, пускай она ходит, как утка, и ее больше интересуют журналы «9 месяцев», «Счастливые родители» и выпуск – специально для нас от организации – «Маленький вампир». Собственно говоря, этот журнал вышел с полицейской на обложке. Когда я увидел это, у меня клыки отросли до колен. Мы прячем ее – как тайну Инквизиции – а она снимается для журнала всего вампирского населения планеты!
Но пересилило меня любопытство. Взял глянец в руки с брезгливостью. Триста экземпляров ежемесячно; родителям о детях. Миленько. В красно-розовых тонах в этот раз. Рубрика «Делай как я!» сразу выдает тайну странных узоров на моем гробу. Это так Виктория тренируется украшать колыбель своего младенца. Покусаю, клянусь своим гробом; не говоря уже о рубрике: «Ты беременна; как сообщить Хозяину?» и «Диета по группам крови: ловим чернокожих!», где какой-то умник расписывает преимущества (вкусовые) крови негритянского населения планеты.
Покусаю. Жестоко покусаю! Впрочем, ее кровь сейчас малосъедобна. А жажда моя усиливается с каждой минутой, и я не знаю, почему. Стоит мне уехать из отеля, и голод пропадает, но как только я возвращаюсь - жажда снова со мной, и тогда я стараюсь держаться подальше от Интегры.
Что такое? Что, черт побери, происходит со мной? - Алукард, - Интегра подошла ко мне, чуть прихрамывая, и дотронулась до моего плеча. Она в жизни не трогала меня добровольно (за исключением краткого помутнения рассудка, закончившегося моим изгнанием из особняка), - Алукард, что с тобой? - Да, Хозя… что такое, Интегра? Надеюсь, мой голос прозвучал достаточно зло. - Ты не слышишь меня, - почему в твоем голосе претензия, Злючка? Я не могу теперь все время слышать тебя так четко, как раньше. - Я уже не так хорошо слышу тебя, Интегра. - Но все еще зовешь Хозяйкой. О, женщины, коварство имя вам! Наши глаза встречаются. Я опять попался. Интегра отвернулась. - Она уедет в Осло, - негромко произнесла она, - и никогда больше не вернется в Лондон. Здесь слишком опасно. У меня просились на язык вопросы вроде сиротского «а я?». - Завтра конференция у доктора Льюиса. Ты должен быть там, так же, как и я, - Интегра прищурилась с брезгливой улыбкой, - я не хотела этого, но выбора у меня нет. Ты хорошо поработал на Инквизицию. В глазах ее читалось «Но не на меня». - Да, Интегра, я буду там. Конечно, буду. Хотя бы для того, чтобы увидеть твою злость, Хозяйка моя.
Доктор Льюис, прозванный за неуемное рвение изучать нежить «Доктор Легенда», был подобран Максвеллом и его командой лет десять назад. Он преподавал латынь в захолустном американском колледже, но его потенциал был огромен. Он мог с одного взгляда определить, в каком поколении у человека затесались вампирские корни, и кто именно из его предков спал в гробу «при жизни». Несколько лет назад Льюис получил собственную лабораторию в центре Лондона, а недавно переехал со своим оборудованием в Бразилию. В его запасниках хранятся (по словам болтливых очевидцев): лапа снежного человека; останки сиамских близнецов, один из которых человек, а другой вампир; сердечный стимулятор, вынутый из груди Че Гевара (вот новости-то!), и прочие безделицы. За что Интегра не любит Льюиса? О, это целая история. Впрочем, сегодня мы все это услышим. Я отношусь к Льюису со смешанными чувствами, но не могу не признать: этот человек многое сделал для кровавого племени. Очень много. Слишком много, чтобы оказаться просто человеком. Поговаривали, у него была возлюбленная-полукровка, в итоге сожранная собственным братом. Возможно, Льюис помешался на нас именно с тех времен. Он вышел - в белом халате, поправляя отличные очки в дорогой оправе. - Рад видеть всех вас здесь, - он оглядел собрание, глаза его сверкнули на мгновение в сторону скромных кровососов Инквизиции, - итак, для начала я бы хотел поблагодарить господина Максвелла за любезно предоставленный конференц-зал и спонсорскую помощь. В зале раздались смешки. Доктор всегда благодарил людей так, словно он был им должен, а не они ему. Максвелл криво и неубедительно улыбнулся ему в ответ и поежился на своем кресле. Тощий бледномордый хлыщ! - Темой сегодняшнего доклада является исследование генетического кода кровопитающихся, расшифрованный нами в прошлом месяце. Причиной более глубоких исследований послужило странное изменение: вампиры начали размножаться естественным путем, причем даже те вампиры, которые не относятся к «высшим» или «истинным», Интегра поморщилась, словно лимон проглотила. - Но доктор, - вставил Максвелл (чтоб ты сдох, сноб!), - вы добились результатов? - Я как раз вел к этому, - терпеливо объяснял Льюис, - прошу вас, коллеги! Взгляните на экран; вампиры… кровопитающиеся - это некая группа особей, у которых в качестве наследственности прямого типа передается группа доминирующих генов, которые и определяют их признаки. - Согласно проведенным вами исследованиям, мы и вампиры - один вид? - этот ясный голос принадлежал Интегре. Зал затих. Доктор Легенда протер очки и отбросил их на кафедру. Глаза его, большие и добрые, смотрели в упор на Злючку. Тишина стояла жутковатая. - Я понимаю, чем вызван ваш вопрос, леди Хеллсинг, - тихо проговорил профессор, - но факты - упрямая вещь, и с ними поспорить нельзя. Меня наняли четыре года назад для опровержения единства происхождения человека и вампиров, но я пришел к обратному выводу. Судите сами: у нас единый геном, мы свободно скрещиваемся - процент наступления беременностей при равных возможностях ниже среднего, но определенно выше тридцати процентов, потомство не бесплодно и нормально. Скажем так: вампиры - это подвид рода Homo sapiens, точно так же, как и мы. В общем, точно такая же малая раса нашего вида, как австралоиды. Тишина в зале прервалась негромким гулом. Доктор Льюис вертел в руках стеклянный стакан. Поднялась одна рука. - Секретарь ее величества по особо важным делам, Лесли Харрент, господин профессор, - представился молодой человек с немытыми волосами, - есть ли подтвержденные данные о совместимости вампира и человека, и есть ли научное объяснение фактов заражения? И что вы скажете насчет общей численности вампиров? - Согласно статистике, численность вампиров составляет не больше пяти процентов от всего населения планеты, - терпеливо отвечал Льюис, - совместимость при прочих равных условиях ниже обычной: у нас не совпадают группы крови, общая - четвертая, и то редко, это еще предстоит изучить... А вот насчет заражения… к сожалению, у нас нет ни единой цельной пары двух вампиров, так называемой пары «Хозяин - носитель»; случаи «патронажного носительства» стали крайне редки. Немало этому поспособствовали борцы Хеллсинга - никаких претензий, леди Хеллсинг. Зал внимательно слушал профессора. - Я понимаю возмущение вас, леди Хеллсинг, понимаю возможное возмущение более мелких группировок. Но идеологические принципы, лежащие в основе опосредованного геноцида - да, да, именно геноцида! - в итоге оказались неверны. Я не говорю «к счастью» или «к сожалению», господа - я слишком стар и при этом слишком мало прожил, чтобы судить. Я полагаю, что нашими задачами в ближайшем будущем будет сократить количество «заражений», возможно, при помощи специальной вакцины от укусов; разработать детальный план помощи тем зараженным, у которых сложились тяжелые обстоятельства, и разобраться с сепаратистскими настроениями отдельным групп.
Так и представляю себе вампиров-сепаратистов, выступающих перед камерами с бойкими лозунгами вроде «Незалежнисть вупырьска!» или «Даешь бесплатное протезирование жертвам столового серебра!».
10 февраля. Познакомьтесь! Виктория Церас, звезда вампирского племени! Довольно располневшая и утомленная, но все-таки дивно красивая, живенькая и приятная. Я вряд ли смогу обрадовать ее приездом 14 февраля (она об этом мечтает, я ее мысли прочел, хоть это было нелегко). Но она мне обрадовалась.
Размягченный взгляд с трудом фокусируется на предметах, она смотрит внутрь себя. - Он толкается еще сильнее, Хозяин! - первое, что она мне сообщила, - потрогайте! Я не мог отказать. Действительно, как в фильмах ужасов и моих ночных кошмарах, что-то пиналось изнутри. Изнутри живого… ну, пусть даже неживого тела. А ведь когда-то точно так же я сам пинался внутри своей матери. Какой кошмар. Мне нужен психотерапевт. Где, где мне излить душу с моими Эдиповыми комплексами?
Но, похоже, это было излишне. Полицейская возвращается из госпиталя домой. Под мое крыло. Все ее вещи сложены в сумку, она бодро прыгает за мной, в машине она поворачивается ко мне. - Я знаю, что вам надо подарить леди Интегре, - светится девчонка изнутри, поглаживая свое необъятное брюхо, - вы думали об этом? - Отстань. - Нет, я действительно знаю! - не угомонится никак; ну что поделать, если я не могу поднять на нее руку? - я знаю, что ей понравилось. - Где? - мой голос - голос утомленного самкой мужчины, до предела утомленного. Полицейская триумфально сует мне под нос журнал. - Нет, - я произношу это тем самым тоном, в котором мировая уверенность: такого быть не может.
- Хозяин! Но ведь выставка в Лондоне! - радостно верещит полицейская, - и это же не воровство! Это же вещи из вашей могилы! Любой суд признает… Тоже мне, доморощенный юрист. Что-то никто не видел Тутанхамона, подающего в суд за надругательство над саркофагом.
12 февраля. В данный момент несколько затруднительно думать; я просчитываю проход на самую закрытую выставку. Перед тем, как Сотбис объявит о начале торгов, я хочу убедиться, что нельзя разойтись как-нибудь иначе. Черт побери, не зря я рожден был одним из самых разбойничьих народов мира! Видимо, в крови у полицейской были какие-нибудь сильно заросшие и одичавшие горцы Шотландии. Тоже разбойники. Потому что она решила мне помогать. Если что, я прикроюсь ею; беременным эта цивилизация прощает все. Она отвлечет внимание. Скажет «Воды, воды!» или «Мне дурно!», или как-то иначе примет удар на себя.
Итак, мы идем по проходу, на Виктории дорогое колье (позаимствовано у леди Хеллсинг), дорогое платье - сшито на заказ, и, несмотря на свое пузо, выглядит она необыкновенно женственно, нарядно и привлекательно. Я уж не знаю, почему доза феромонов у нее так повысилась, но даже у меня появилось натуральное животное желание. Она улыбается так открыто и знакомится так легко - аристократка! Натуральная аристократка! Или это житье рядом со Злючкой сделало свое, или полицейской место в драматическом театре.
- Изволите взглянуть на кольцо? - подобострастно уточняет смотритель, не сводя глаз с открывающегося его взглядам пышного вампирского бюста, - изготовлено до шестнадцатого века мастерами из Валахии, княжества в современной Румынии к югу от Трансильвании; первоначально принадлежало печально известному Владу Дракуле-старшему, зарекомендовавшему себя как… Главное - не вслушиваться и не критиковать. Пусть верят, во что хотят. Он же не обязан знать, кому на самом деле принадлежало это кольцо, кто его делал, почему оно, в конце концов, оказалось здесь.
Видите, какой терпимый я стал? - А когда можно будет примерить это кольцо? - интересуется наивно полицейская. Смотритель покровительственно улыбается моей рыжей подружке (о как ты наивен, старец!). - Леди, примерить вы сможете только копию. Но смею заверить вас, копия идеально повторяет экспонат, кроме того, кольцо великолепно сохранилось… Ну-ну. - Хозяин, в витрине оно настоящее! - уверяет меня полицейская, - пахнет! - Пахнет - соглашаюсь я, - мной пахнет. Его унесут отсюда до начала аукциона. Ты знаешь, что делать. Все как мы планировали. Может, нам организовать банду?
- Леди и джентльмены, мы начинаем наш ежегодный аукцион… Итак, у меня есть сорок три секунды до того, как на две минуты отключат сигнализацию. Все экспонаты будут уносить из выставочного зала в подсобное помещение. Путь без охраны - шесть метров сорок три сантиметра. Маловато для того, чтобы развернуться. Изгибаясь и постепенно свешиваясь с потолка, ухожу в тень. Прямо подо мной едет тележка. Запах не обманывает меня: вот она! Вот эта бархатная коробочка! - Итак, представляем вашему вниманию лот номер семнадцать… Черт!
...такси. Рыжуля так устала, что немножко даже всхлипнула при посадке. - Итак, представляю вашему вниманию кольцо, также известное как «печать вампира», - я от избытка чувств всегда делаюсь пафосным и говорливым, - выковано в 1432 году Мирославом Дракулой, прозванным также Жадным. Подарено супруге Мирослава, Ядвиге. В течение многих поколений дарилось женщинам рода на помолвку. Обладает целебными свойствами, считается амулетом, спасающим смертных от укуса вампира. Принадлежало до меня моей матери. Ловлю светлый взор моей Пышки, и тут только понимаю, какую глупость сморозил, и что вообще натворил. - Кстати, - нарушаю я неловкое молчание, - а почему ты сама не захотела носить это кольцо, полицейская? - Во мне ведь есть ваша кровь, Хозяин, - она ответила мне с таким видом, словно я попросил объяснить разницу между днем и ночью, - зачем мне еще и ваше кольцо? Ну-ну, умница ты моя рыженькая. Тапки же мои и мой плащ тебе зачем-то понадобились?
14 февраля. Вечер. - …великолепное кольцо. Старинное. Выковано в 1432 году Мирославом Жадным для своей супруги Ядвиги… а теперь скажите мне, кому из вас пришла в голову такая замечательная идея - украсть обручальное кольцо «печать вампира»?! Я даже не могу его теперь вернуть, потому что опозорюсь! Злючка рвала и метала. Но по хитрому рыжему взгляду полицейской (моя Пышка явно довольна), я понял, что она совершенно уверена в своей затее. - Виктория, ты можешь идти. Пышка испарилась моментально. - Я украл это кольцо, чтобы поздравить тебя, Интегра, с днем Святого Валентина. Сигара упала на пол. На дорогой персидский ковер. Злючка этого даже не заметила: она, оцепенев, стремительно багровела. Решающий момент: или она взорвется яростью, или упадет в обморок от гипертонии. Я ошибся. Не случилось ни того, ни другого. - Это… это подарок мне?
Судя по растерянности, ей в жизни не дарили подарков на день всех влюбленных. Ее глаза покраснели тоже быстро. Я растерялся. Потому что только теперь понял, что попал под знаменитый «беременный гипноз»: сначала сделал, потом подумал.
- …Хорошо, - неловко она говорит потому, что не умеет говорить просто «спасибо», - спасибо за этот подарок,…но обещай так больше не делать. - Я больше так не буду. - Я не это имела в виду! - вот и долгожданный взрыв, а вслед за ним - то, чего я ни при каких обстоятельствах не ожидал - она бросилась мне на шею, и поцеловала меня.
Я запутался… я совершенно запутался. Я знаю, что есть полицейская, моя Пышка, моя собственность, мудрая, как всякая женщина, которая не знает ничего, но знает все. Но я тосковал по Злючке, непокорной девочке с ледяными глазами, с глазами снежной бури и северного льда; по той, которая моей собственностью точно никогда не будет.
Что же такое происходит, прах бы вас всех побрал? Ну почему из всех женщин планеты Господь свел меня, мерзавца и проходимца, с двумя лучшими?
Отправлено: 24.11.07 00:40. Заголовок: 21 февраля. Есть так..
21 февраля. Есть такое опустошение, сравнимое разве что со смертью - кто из вас испытывал смерть? - когда идешь по улицам города и меланхолично пинаешь какой-нибудь мелкий камешек. Автобусные остановки полны граждан, торопливо мчащихся к могиле, какие-нибудь торговцы раздают рекламу; и вся эта круговерть наполняет иной раз таким отчаянием, что хочется умереть. Снова.
Впрочем, даже вампиры остро чувствуют нехватку солнца. Наши любимые курорты - север; мы не стремимся к «ровному загару» и никогда не посещаем соляриев (даже полицейская использует какой-то крем, чтобы ее кожа «покрылась ровным и т.п. загаром»). Хотя больше всего на ней это напоминает пигментные пятна.
Откуда я узнал про все эти примочки? Сопровождал Интегру на открытие первого фирменного магазина для вампиров и их родственников. Дожили! Раньше это были мрачные полутемные подвалы, засыпанные дешевой китайской продукцией и грудами автоматов Калашникова, теперь это очень изысканно оформленные торговые залы с зеркальными окнами и вежливыми консультантами. Чтобы войти, достаточно иметь жетон. Хотите миксер для крови? Нет проблем, регулировка, пять скоростей и восемь насадок. Желаете новые очки с суперсовременной защитой от ультрафиолета? Пятнадцать моделей от Карла Лагерфельда. Интересуют гробы с кондиционером и плазменным телевизором, двуспальные, эконом-класс для вампиров-студентов и маленькие гробики для новорожденных (ново-мертво-рожденных…)? Все по вашему желанию. Чертовщина. Никакого простора для фантазии.
Злючка улыбалась, хотя улыбка ее была продиктована исключительно политкорректностью, Злючка просто таяла от восторга. А я с тоской глядел в «уголок маркиза де Сада»: плетки, кляпы и наручники. Подойдя ближе, нашел оброненную листовку. «Ваша сексуальная жизнь зашла в тупик? Вам триста лет, и вам кажется, вы видели все? Не отчаивайтесь! Воплотите все свои мечты с партнером благодаря «Моментальному преображению». Школьница в юбке? Развратная медсестра? Стюардесса? Теперь любые фантазии доступны!». Спасибо большое. Когда захочу поразвлечься, одену Ее Злючество в костюм пожарника и буду покрикивать под напором гидранта: «Еще детка, да, да!».
Весело, аж слов нет.
1 марта. Сегодня общался с пресс-секретарем Ми-6. Потрясающее развлечение. Собственно говоря, спрашивать должен был он, но меня тоже многое интересует. Я всегда хотел узнать правду о Джеймсе Бонде, и, по-видимому, не я один. Лицо пресс-секретаря просто скорчило от неудовольствия.
- Ну почему вы не хотите знать о боевой чуме или ядерной зиме? - возмутился он, - почему не у нас приземлилась эта чертова тарелка с Роззвэльскими инопланетянами; чем всем дался этот мировой трахальщик?! Здорово я повеселился. Как я понял, меня хотели изучать снова, с новой техникой, безболезненно (очень надеюсь), и недолго. Отказался в грубой форме. Я боюсь всех этих высоких технологий, к тому же ненавижу врачебные кабинеты. Особенно женскую консультацию!
Меня, конечно, утешали, что гинекологический осмотр мне не грозит. Нетушки. Хватит. Что они собираются изучать? Я все знаю! Анализ мочи? А не хотите ли еще чего-нибудь? Тем более никто не может всовывать мне в любое отверстие моего тела какую-то «эндоскопическую» трубку с камерой. Сторговались на страшной трубе, называемой что-то типа «магнитного резонансного чего-то там». У меня вежливо поинтересовались, не страдаю ли я клаустрофобией, и какую музыку предпочитаю.
В итоге меня исследовали в полной темноте под Live and Let Die сэра Пола Маккартни. В отель я приехал в состоянии полного анабиоза, и завалился спать, после чего проспал еще сутки.
Во сне я видел полицейскую, стройную, красивую и хорошо одетую. Волосы у нее были очень длинные, а в руках она держала скромный Вальтер. Без улыбки она целилась в меня. Лицо ее постепенно превращалось в лицо Злючки… и снова все начиналось опять: я шел по взлетному полю, а навстречу мне шла Виктория.
Мне определенно нужен психотерапевт!
10 марта. Несмотря на всеобщую эмансипацию вампиров и полукровок, включая тех несчастных, что спят в гробах в темных подвалах и бывают изнасилованы своими Хозяевами, этим самым Хозяевам по-прежнему присылают все результаты обследований на бланках времен семидесятых.
Что такое бланк? На нем стоит готовое клише, типа «Как содержать вашего вампира» (всегда напоминало рекомендацию «Как чистить ваш аквариум и кормить вашу золотую рыбку»). Согласно последнему подобному бланку, у меня низкий гемоглобинобразующий чего-то там, высокое для вампира давление и еще чего-то с печенью. Понятия не имел, что у меня вообще есть печень.
Злючка смотрит сквозь меня безнадежно усталым взглядом. - Отпуск? - интересуется она, - хочешь? Нет, не хочу. Здесь пахнет тревогой. Я не могу оставить тебя под защитой одной безнадежно беременной девчонки. - Я хочу знать, какие опыты надо мной проводились. …долгие, долгие годы я хотел это знать. Хотел перевести услышанное в полубреду на нормальный человеческий язык. Хотел перевести пережитое в бессознательном в настоящую память об отнятых у меня пятнадцати годах моей не-жизни. Даже смертники имеют право на последнее желание, а я играю со смертью не первый век. - Я не могу, - спокойно ответила Интегра, - архивы не открывала даже я. Все, что я знаю… - Не лги!! Эхо прокатилось по потолку, как будто могло откуда-то взяться. Она отшатнулась, но никуда не ушла. Да, она может многое. Может приказать, попросить, отказаться, упокоить меня одним взглядом - эта власть не связана с наличием или отсутствием печати. Это ее священное право поступить так со мной. Не предавай меня. - Я обещала отцу, - прошептала она, - в его письме… он просил меня поклясться никогда не открывать архив. Не предавай меня, Интегра. - Я сам открою архив, - я развернулся, но никуда не ушел я ждал ее слов. - Не надо, Алукард, - попросила она меня тихо, на удивление тихо, - пожалуйста, не надо. Вот, значит, какие слова мы знаем. Пожалуйста. Поздно. - Расскажи сама. Я знаю, что ничего приятного не услышу. Но я давно этого ждал. Говори.
Один человеческий философ как-то высказал мысль: меньше знаешь, крепче сон. А возможно, это был не один человек. Я готов был лишиться сна. Мало кому дается шанс взглянуть в зеркало, и увидеть там нечто новое. Личность, потерянную сто лет назад. Глаза, цвет которых давно и благополучно мною забыт. По-моему, давным-давно они были темно-серые. Я боюсь прошлого и не хочу в него заглядывать, и знаю - стоит мне взглянуть, и не будет настоящего.
А впрочем, что я потеряю? - утро шестнадцатилетней Интегры Хеллсинг. Ее хмурое лицо с отпечатавшимся рисунком подушки, ее розовые пятки и вопль: «Какого … меня будят в воскресенье?». - утро двадцатидвухлетней Интегры. Все то же лицо, только теперь она заснула за столом, и я хотел даже отнести ее в постель, потому что она могла простудиться. Ограничился тем, что накрыл ее пледом и закрыл окно. Утром был скандал. - утро в подвале с малышкой полицейской. «Наше» утро. Шесть вечера, скоро Рождество, она нарядила елку и вот, стоит в пушистых розовых тапочках, чистит зубы, привередливо разглядывая клыки, и одной ножкой с разноцветными ногтями почесывает другую.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума